Мечтая о Венеции - Тревор А. Уильямс

сказавшая за вечер не больше, чем Пенни, вдруг произнесла фразу, угрожавшую сорвать спектакль с мнимой Оливией. Подойдя к Пенни, чтобы поцеловать ее на прощание, старуха обняла ее за плечи, пристально взглянула в глаза и сказала:

– Дорогая, ты непременно оправишься. Если захочешь, приезжай к нам в Эджкомб в любое время. Мы тебе всегда рады. Сама знаешь, как Сэмми по тебе скучает.

Что еще за Сэмми, черт возьми?! Родственник, друг, слуга, пес, кот, конь? А может, имя Сэмми относится к женскому полу? Вариантов было более чем достаточно. Пенни пришлось тщательно подбирать каждое слово:

– Как мило. Большое спасибо, тетушка. Сэмми – просто прелесть. – Говоря, Пенни отчаянно сжимала за спиной пальцы.

– Он часто спрашивает о тебе. – (Ага, значит, этот Сэмми – лицо мужского пола, если, конечно, тетя Пегги не имела в виду говорящего коня.) – Я пытаюсь вспомнить, когда же ты в последний раз приезжала к нам. Твои мозги помоложе моих, и ты наверняка помнишь. Когда это было?

Со слов Кэролайн Пенни знала: после смерти отца Оливия практически не покидала стен дома. Значит, в этом году она никак не могла ездить к тетке. Сглотнув, Пенни сказала:

– Кажется, в прошлом году. Или в позапрошлом? – У Пенни появилась спасительная мысль перекинуть вопрос матери Оливии; повернувшись к миссис Б-У, она застенчиво улыбнулась. – Мама, ты помнишь, когда я в последний раз ездила в Эджкомб?

Она с удовольствием отметила, как вопрос поверг миссис Б-У в замешательство, хотя и недолгое.

– По-моему, в прошлом году на Пасху. Мы ездили на восьмидесятилетний юбилей дяди Сэмми. Пегги, это ведь было в прошлом году?

– Конечно-конечно. Какая же я глупышка, – покачала головой старая леди. – Совсем забывчивой стала.

– Обязательно обнимите дядю Сэмми за меня, – сказала Пенни, подыгрывая миссис Б-У.

– Непременно, дорогая. Он очень обрадуется, когда я ему расскажу, как чудесно ты выглядишь и какой красавицей стала. Твои волосы стали еще шелковистее.

Тетя Пегги погладила Пенни по волосам и наградила прощальным поцелуем. Пенни старалась ничем не выдавать громадного облегчения, которое она испытывала.

Дождавшись, когда пожилые дамы покинут гостиную, миссис Б-У повернулась к Пенни. Несколько секунд она молчала, потом сказала:

– Полагаю, вы справитесь.

Сказав это, миссис Б-У вышла через боковую дверь. Такое пренебрежительное поведение уже не удивляло Пенни, но сдержать раздражение она не смогла.

– Мерзкая тетка! – прошептала Пенни, хотя миссис Б-У плотно закрыла за собою дверь.

Она взяла бутылку из серебряного ведерка и наполнила свой бокал. Гилберт по-прежнему лежал на полу.

– Хотя бы ты принимаешь меня, – сказала она псу.

Гилберт ткнулся носом в ее ногу. Пенни погладила его по голове и решила пристальнее рассмотреть триптих. Вытерев указательный палец о спинку дивана, она с предельной осторожностью коснулась деревянной поверхности. Пенни испытывала благоговейный трепет, дотрагиваясь до шедевра, созданного пятьсот лет назад. Если это действительно был оригинал Босха, она водила пальцем по одному из ценнейших в мире произведений. Она позабыла про дурацкий спектакль с престарелыми тетками. Сейчас она была художницей, которой представилась возможность подробно рассмотреть и даже потрогать редчайший, драгоценный шедевр. Чувства, испытываемые ею, были сродни религиозному экстазу. Гилберт подошел к ней, улегся на спину и засучил лапами в воздухе, довольно урча. Носком туфли Пенни погладила его по животу. Затем чуть отошла и, потягивая шампанское, продолжила разглядывать дубовые доски, на которых был написан триптих. Она так увлеклась, что не услышала ни звука открывшейся двери, ни шагов за спиной.

– Пенни…

Пенни вздрогнула, но бокал был почти пуст, и на пол не пролилось ни капли. Гилберт вскочил и завилял хвостом. Повернувшись, она увидела застенчиво улыбающуюся Оливию.

– Кэролайн говорила, что вы специализировались на искусстве эпохи Возрождения. Смотрю, вы любуетесь нашим Босхом.

У Пенни округлились глаза.

– Так это действительно его триптих?

Оливия кивнула и нагнулась, чтобы погладить пса, устроившегося между ними.

– Босха не спутаешь ни с кем. Согласны?

Пенни кивнула. Эти бледные фигуры обнаженных сильфид, этих пугающих чудовищ на заднем плане мог написать только Босх. Триптих вызвал у нее душевный подъем.

– Я думала, все работы Босха находятся в музеях и галереях, – сказала она, повернувшись к Оливии.

– Мой отец купил этот триптих около десяти лет назад на каком-то аукционе в Нью-Йорке. Шедевр нашли в голландской церкви спрятанным в полой стене.

– Да, теперь вспоминаю. Искусствоведы считают, что этот триптих был создан одновременно с «Садом земных наслаждений». Возможно, даже раньше, как своеобразный этюд… Я благодарна вам за возможность рассмотреть этот шедевр. Для меня это большая привилегия.

– Смотрите сколько хотите. – Сегодня Оливия была более оживленной и не такой замкнутой, как в первый раз, хотя и нервозно поглядывала на дверь, за которой скрылась мать. – Пенни, я пришла поблагодарить вас за вашу помощь Фонду. Это очень важная и нужная организация. Папа отдавал ей все свое сердце и вкладывал душу.

Глаза Оливии влажно заблестели. Чувствовалась, она близка к слезам.

– Обещаю, я сделаю все, чтобы вас не подвести.

Сказанное не было вежливой фразой. Может, Оливия вовсе не такая уж надменная и избалованная, какой показалась ей при первой встрече. По словам Кэролайн, мрачное состояние девушки было результатом горя, а не чертой характера.

– Спасибо, Пенни. – Возникла неловкая пауза; Оливия посмотрела на пса и переменила тему. – Я рада, что Гилберт вас признал. Должно быть, впервые увидев вас, он очень удивился. Я тоже. Скажите, говоря со мной, вы не ощущаете некоторой странности? Признаюсь, я нахожу это очень странным… Говоря с вами, не могу отделаться от чувства, будто разговариваю с зеркалом.

– Мне тоже бывает странно. Когда иду, смотрю на свое отражение в витринах, а кажется, что вы идете за мной по пятам.

Девушки засмеялись. Вскоре их разговор наедине прервало появление Кэролайн. Та смущенно улыбалась:

– Оливия, миссис Брукс-Уэбстер хочет тебя видеть, и как можно скорее.

Лицо Оливии вновь стало бесстрастным. Извинившись, она быстро ушла. Гилберт последовал за ней. Пенни даже огорчилась, успев привыкнуть к обществу лабрадора.

– И как все прошло? – спросила Кэролайн.

– По-моему, отлично. Миссис Б-У даже согласилась, что я справлюсь. – Она встряхнула головой. – Зато я вдоволь полюбовалась триптихом. Оливия сказала, что это подлинный Босх. Такое ощущение, словно я оказалась в одной комнате с Эйнштейном или Элвисом Пресли. Просто крышу сносит.

– С настоящим Элвисом или самозванцем? Думаю, вам еще не попадались самозванцы, выдававшие себя за Иеронима Босха, – улыбнулась Кэролайн.

– Такие не встречались, зато сплошь и рядом появляются сведения о найденных картинах, якобы написанных великими мастерами. Но в девяти случаях из десяти они оказываются подделками. А вот этот триптих… поверить не