На ночь глядя - Роман Шмыков

— Не трогайте его!

Она опять кричала. Я могу узнать этот голос лишь по повышенным тонам. Ничего другого о ней не помню, хотя мы перекинулись парой слов и раньше. Владислава встала надо мной, закрыв своей тушей ото всех.

— Поднимите парня и отнесите в тень под священным деревом!

О каком дереве она говорит? Про пальму? Меня в восемь рук оттащили именно под неё. Для кого она священная? Для этих сумасшедших, наверное, и лопух — апостол. Подошли белокурые брат с сестрой и сели каждый по обе стороны. Они взяли меня за руки и склонили головы. На их макушках что-то сверкнуло в свете солнца, и я посмеялся сам не знаю от чего. Они что-то скрывают, это точно.

— Принесите ему воды, омойте голову и руки. Потом снимите обувь и омойте ступни.

Владиславу все беспрекословно слушались, это было странно наблюдать. Пока Александр валялся в отключке, она тут же забрала его лидерство и воспользовалась им со всех сил. Вячеслав наблюдал со стороны, следил за каждым, кто сновал туда-сюда — от океана и ко мне, туда и обратно. Жирдяй улыбался поверх своей короткопалой руки, еле закрывающей огромную неприятную рожу. Он мне не нравится.

Молодые ребята сняли с меня обувь и вымыли ноги, не обделив вниманием ни одного пальца. Чертовски щекотно, но я будто застыл и не двигался, совершенно не мешая совершать надо мной эти процедуры. Девочка, София, кажется, громко шептала что-то на незнакомом языке. Владислава подхватила эти речи, только намного громче. Люди вокруг расступились, оставив меня практически наедине с семейкой религиозных безумцев. Я смотрел им в глаза попеременно, пытаясь найти ответ хотя бы на один вопрос, просил о помощи, хоть и не двигал губами. Всем плевать на меня. И даже тем, кто так старается изо всех сил сделать вид, будто это не так.

— Покажите его голову!

Владислава не прекращала кричать даже тогда, когда все остальные молчали. Пальмы не шелестели на ветру, океан совсем притих, люди крепко сжали рты, не издавая ни звука. Всё прислушалось к этой женщине, держащей раскрытую книгу с уродливым крестом на пожухлой обложке. Мальчик подошёл и силой опустил мою голову. Кажется, он разглядывал макушку, раздвигая в стороны волосы. Резкая боль стукнулась о зубы и вернулась обратно к самому темечку. На лоб что-то стекло и капнуло на штанину. Это была кровь. Поганый мальчишка отошёл от меня, и только теперь я увидел в его руках перочинный нож.

И даже когда Александр спросил, неужели его никто не услышал? И что сейчас с самим Александром? Я повертел головой, но его тело, видимо, где-то спрятали. Все смотрели на одного меня, и по лбу моему стекали тонкие багровые струйки. Я поднял руку, чтобы ощупать рану, но подскочила Софья и не позволила сделать этого.

— Подожди… — Она шепнула еле заметно. От неё пахло мятой, парфюмом и девственностью. — Не двигайся. Позволь нам посмотреть…

Девочка опустила мою голову, но нежно, совсем не так, как сучий недомерок, что приходится ей братом.

— Нет, мам, там ничего.

— Христианская по́гань!

Владислава выкрикнула эти слова и поспешила пропасть в чаще джунглей. За ней последовали вся её семья и часть выживших из лагеря. Бо́льшая часть, кстати говоря.

Подбежала Светлана и прижала к моей окровавленной макушке грубо оторванную часть своей юбки. Её рана зажила, а вот мою она решила обмокнуть тряпкой, пропитанной океанской водой. Жгучая боль заставила дёрнуться и оттолкнуть Светлану. Она упала, её бёдра оголились. Я посмотрел ей между ног и потом в глаза. Они намокли, я ощутил себя виновным в чём-то. Светлана убежала за короткие пальмы, растущие у берега. За ней рванул Сергей, сверкая пятками. Ну и ладно, будто я не догадывался.

Мои глаза закрылись сами. Последняя мысль скользнула по сухим губам к затылку. Она искала что-то, но не нашла, обо что удариться, и провалилась в пустоту без смыслового заключения. Я полый, бестелесный, и они тоже такие. Девочка ведь так и сказала своей ебанутой матери — там ничего. И она права.

11

Уверен, что-то упущено из виду. Я рылся в своей памяти и никак не мог восполнить пробел. Всё на месте — проход через джунгли, рвота Виктора, моё восхождение на гору и вид с неё, но вот спуск — он пропал бесследно. Тёмное пятно, лишь какие-то обрывки запахов и ощущений. Я помню голоса, странные звуки. И гул, который растворился в моих ушах только сейчас, когда солнце снова начало опускаться к линии океана, блестящего ровной поверхностью, словно зеркало.

И правда, что я оттолкнул Светлану? Не помню точно. Темечко болит, значит, там действительно рана. Нас стало заметно меньше. Сергея Витальевича нет. Наверное, он ушёл с безумными. Александр откуда-то достал пару кокосов и передавал по кругу между собравшимися около нового костерка. Два брата, Александр, Светлана, Сергей, я и та женщина с младенцем на руках, который ведёт себя уж больно спокойно. Он точно жив, я видел, как его губки порой недовольно сморщивались в потревоженном сне от треска сухих веток в огне.

— Куда все ушли?

— А чёрт их знает, — ответил Александр, до которого дошёл расколотый и почти опустошённый кокос, — просто уто́пали и всё. Как себя чувствуешь?

— Трудно сказать, — я будто проспал часов двадцать и не мог прийти в себя. Тело тряслось, даже картинка перед глазами дребезжала, покрывая всё окружающее мутным маревом. — Знак хотя бы из камней сделали?

— Неа. — Сергей ответил слегка раздражённо, но я каким-то образом понял, что ненависти лично ко мне он не питает. — Камней не нашли, зато нашли золото.

— В смысле? О чём ты?

Мы с Александром были оба не в курсе, а остальные сделали вид, будто вообще не различили слов Сергея за набирающим обороты ветром. Я подобрался к костру поближе и подставил огню затёкшие ладони. Там же, среди языков пламени, увидел лицо Светланы, которое она прятала в высоко поднятых коленях. Специально смотрел на неё дольше обычного, чтобы наши взгляды пересеклись, однако ничего не вышло. Я уставился на Сергея, снова открывшего рот, чтоб набрать воздуха побольше для затянутого доклада, как обычно он делал на любой научной встрече.