Вкус невинности - Роксана Михайловна Гедеон

во все это верить. Да что она себе вообразила? Ее мать не делает ничего дурного. А она, Адель, просто слишком подозрительна и тенденциозна. Стоит ей о чем-то задуматься, как вспоминаются все мелочи, обрывки фраз, полунамеки, и из этой чепухи выстраивается целая цепочка кошмарных догадок. Которые, конечно же, не имеют никаких оснований. Она просто слишком взбудоражена сегодня.

Адель встала, снова тряхнула головой, приказывая себе забыть обо всем этом. Хотя бы на время. Ах ты Господи, ведь у нее есть гораздо более приятный предмет для размышлений. Через несколько дней они едут в Нейи по железной дороге. Почему бы не думать только об этом и не оставить, наконец, бедную маму в покое?

Воспоминание об Эдуарде подействовало, как наркотик. Через секунду Адель стало казаться сущим пустяком все то, что волновало раньше. Надо было еще столько сделать дел: выбрать наряд, поразмыслить, как себя на прогулке вести, и, разумеется, помечтать, сидя на подоконнике.

Но, кроме того, надо было хорошо выспаться, чтобы быть ослепительно свежей и понравиться тому, кого она так любит.

7

День был жаркий и душный. Крыша ресторана «Приют рыбака», сделанная из белого железа, сверкала на солнце. Собственно, это был даже не ресторан, а маленький уютный кабачок, стилизованный под белый деревенский домик, кокетливый и свежевыбеленный. Совсем рядом сияла излучина Сены. По реке то и дело проплывали паромы и маленькие прогулочные пароходы, полные нарядных веселых людей и влюбленных парочек, украшенные пестрыми бумажными флажками. На берегу оркестр из пяти человек наигрывал фривольные модные песенки и легкие арии; тут же отплясывали пары - служанки, гризетки, рыбаки, рабочие. Весь Париж в воскресенье растекался по предместьям; здесь, неподалеку от моста Нейи, собирались люди с невысокими доходами и преимущественно не слишком воспитанные - все те, кто составлял самый нижний слой буржуазии.

- Это Россини, - произнесла Адель, прислушиваясь к веселой мелодии. Потом обернулась к Эдуарду: - Не правда ли?

- Вы ходите в оперу?

- Нет, мама не любит там бывать. Но я учусь музыке, и мой учитель давал мне партитуру.

- Ваш учитель молод? - прервал ее Эдуард.

- Нет, не очень… Но он мне нравится. Он добр.

Граф поневоле поймал себя на мысли, что ревнует. Легко-легко и, конечно же, беспричинно. Просто было почему-то досадно слышать, что ей кто-то нравится - будь то даже не очень молодой учитель музыки.

Она внимательно смотрела на него. Он взял ее за руку:

- Дорогая Адель, я, кажется, начинаю жадничать.

- Жадничать? Чем же?

- Вами, мадемуазель. Вами.

Она засмеялась, счастливая оттого, что слышит это. Ее переполняли впечатления. Сначала этот паровоз, пыхтящий жаром, с вырывающимися клубами пара, словно видение из самого ада. Она не испугалась, конечно, но посмотреть на такое стоило. Потом они пешком шли к Сене. Было одиннадцать утра - час завтрака. Словно угадывая ее мысли, граф спросил:

- Что, если мы подкрепимся немного перед прогулкой?

Она всплеснула руками:

- Ах, я действительно страшно голодна!

- Правда? И чего же вы хотите?

- Земляники со сливками! Кофе! Пирожных! И еще чего-нибудь, что только у них есть вкусного.

Слегка коснувшись рукой ее талии, Эдуард повел ее в «Приют рыбака». Честно говоря, он был рад увести Адель от толпы - уж слишком на нее таращились. Одета она была, правда, очень просто, как раз для загородной прогулки - легкое платье из белого муслина, полупрозрачное, открытое, светлая шляпка из рисовой соломки с маками - но одежда для Адель и не имела особого значения. Она принадлежала к тому типу женщин, которые, пройдя по улице, заставляют мужчин с первого взгляда замирать от желания. Она была гибкая, стройная, сквозь легкое платье призывно просвечивала, угадывалась упругая золотистость ее плоти. Роскошные тяжелые косы, уложенные на затылке, тоже отливали золотом. Юноши смотрели на нее, будто целовали и раздевали взглядами, и Эдуард почувствовал, как досада и ревность снова кольнули его в самое сердце.

Он заказал все, что хотела Адель, а вдобавок шербет и вино. Слуга наполнил холодным белым вином их стаканы, потом принес мороженое с черной смородиной и ликером. Адель с охотой ела, но вино вызвало у нее сомнения. Она, конечно, пробовала его, но не с утра и не так много. Не целый бокал… С другой стороны, неужели ей стоит вести себя как ребенок? Решившись, она отпила немного - вино оказалось лучше, чем она ожидала. Оно было тем более приятно, что освежало и дарило прохладу - почти ледяное в такой жаркий день.

Эдуард совсем не пил, опасаясь под влиянием вина окончательно потерять голову. Он и так был достаточно опьянен от одного присутствия Адель - ее улыбки, блеска жемчужных зубов, того, как она поправляла волосы, как колыхались ее юбки.

Открытое платье позволяло взгляду проникать за корсаж и давало пищу воображению. Он на мгновение закрыл глаза: с десяток самых соблазнительных видений пронесся перед ним. Со времен юности Эдуард ни о ком так не грезил. Тряхнув головой, он попытался взять себя в руки.

- Нравится вам здесь? - спросил он.

- О, здесь чудесно. - Она оглянулась. - Но, правда, не совсем так, как я надеялась.

- А на что вы надеялись?

- Я хотела, чтобы здесь было меньше людей, вот как.

Сама того не зная, она высказала то, о чем думал и он, и этим ответом разрешила все его сомнения. Он полагал, что был достаточно терпелив, теперь ему хотелось большего, чем эти невинные прогулки и мимолетные поцелуи. У него была небольшая квартира на улице Эльдер, нанятая им нарочно для интимных свиданий - ведь приводить женщин в дом своей матери он не мог. Эдуард был уверен, что ему удастся убедить Адель прийти туда на следующей неделе.

Он мечтал об этом будущем свидании не переставая. Разве не упоительно будет не только представлять, какая Адель под платьем, но и увидеть это воочию? Он хотел обладать ею, и хотел этого безумно, хотел познать ее всю, до малейшего кусочка плоти, хотел узнать, какая она там, внутри - ведь все женщины разные, стыдлива она или бесстыдна, горяча или холодна. Он снова заставил себя думать о другом, чтобы сохранить самоконтроль.

Принесли шербет из черной смородины в тонком бисквитном «тюльпане» с алым соусом из свежей малины и каплей крепкого ликера, и Адель не скрыла своего восторга:

- Ах ты Господи, какая прелесть!

Она даже привстала, склоняясь