Холодные сумерки - Валерий Георгиевич Шарапов

двести сороковую – принуждение к проституции. Попался с поличным. Эй, Михаил!

Капитан вывернулся из начавшей собираться толпы, не торопясь снял с пояса наручники. Бледный как молоко Вардан вжался в каменный парапет.

– Вы что это… за что? Какой принуждение?

– Вообще-то, – заметил Дмитрий, – мне нужен твой друг. Видишь ли, мы уже нашли камеру, – наглое вранье, но времени работать тонко не было, – и знаем, кто снимал. И это – не ты. Так что речь идет и о двести десятой статье. Организация преступного сообщества. Ты организатор? Печатник?

Вардан, побелев еще сильнее, замотал головой.

– Не я, я только продавал, я…

– А если не ты, то в твоих интересах рассказать, где можно этого твоего друга найти, – жестко заключил Дмитрий. – Иначе это дело повиснет на тебе, и еще добавится препятствование следствию. Ну?! Адрес? Имя?

За обман даже не было стыдно. Черта с два он бы повесил на этого Вардана хоть что-то без доказательств, лаборатории и прочего. И если бы торговец оказался крепче, подкованнее в законах и порядках, Дмитрий бы не рискнул так давить. Но Вардан крепким не был.

II. Вахтанг и Ко

Поднявшись на третий этаж типовой хрущевки на проспекте Столетия, Дмитрий поднял было руку – позвонить в квартиру номер одиннадцать – и замер: дверь была едва заметно приоткрыта, а квадрат с замком перекосило. Дверь явно ломали.

Михаил, поднявшийся следом, заметил это же и бросил на Дмитрия вопросительный взгляд. Дмитрий покачал головой: жди. Сам прислушался. Изнутри доносились голоса. Оглянувшись на дверь напротив, он заметил, как дверной глазок с той стороны что-то заслонило, и хмыкнул. Любопытные соседи – это всегда хорошо.

«Без кавалерийских наскоков, говорите? А, к черту!»

Стараясь не шуметь, он достал пистолет и свободной рукой толкнул дверь. Та беззвучно открылась. Коридор, и без того узкий, загромождали разномастные коробки со скарбом. Вахтанг или тащил в дом все, что видел, или собирался съезжать. Часть ящиков была опрокинута, словно их пинали, и из одного, с удовольствием заметил Дмитрий, высыпались ванночки и прочая фотографская ерунда. Это давало надежду, что где-то рядом найдутся и пленки, и запас фотографий.

Голоса доносились спереди слева, за дверью, которая вела в гостиную – возможно, ту самую, с темным диваном без подлокотника, на который утром так хорошо падает свет.

– Ты, сука, обещал? Обещал, – почти ласково говорил кто-то. – Ты, сука, аванс брал? Брал. Сроки назначал? Назначал. Сам. Никто за язык не тянул. Боря, скажи ему, а то он не понимает.

Звук удара. Стон задохнувшегося человека.

– И вот мы приходим, когда все сроки прошли, а кто-то собирается свалить. Боря, скажи ему.

Снова удар. Еще стон.

Дмитрий, переглянувшись с Михаилом, прокрался к двери и осторожно заглянул в комнату.

«Хвала строителям за линолеум. Паркет наверняка скрипел бы.

На стуле у окна сидел молодой человек лет двадцати пяти, красивый, даже мужественный, с четко очерченным подбородком и скулами, с большими черными глазами под пушистыми ресницами. Девицы наверняка млели. Красавца, как подозревал Дмитрий, звали Вахтангом.

Сейчас, правда, его внешность портил огромный фингал, да и поза гордой не выглядела: что-то из сказанного Борей явно угодило под дых.

Сам Боря, напоминавший сложением шкаф, стоял рядом, сутулясь. Он был выбрит налысо, а руки, которым позавидовала бы и горилла, свисали чуть не до колен. Дмитрия передернуло. Драться с таким не хотелось смертельно.

«Возможно, буквально».

Но интереснее всего был третий человек, сидевший на том самом диване, сложив руки поверх черного дипломата. Теймуразу Алиеву, насколько знал Дмитрий, было под пятьдесят, но выглядел он на сорок: подтянутый, с едва наметившимися морщинами. Теймураз был одним из тузов вора в законе Трофима Самородка.

– Вспомнил? – спросил Теймураз. – Тогда слушай дальше. Или мы получаем заказ, или ты возвращаешь деньги в десятикратном размере, или сейчас Боря…

«Что ж, кажется, наш выход».

Дмитрий шагнул в комнату, держа пистолет в одной руке, а удостоверение в другой.

– Так, граждане мазурики, милиция. Сейчас мы…

Боря среагировал первым. Повернулся мощно, по-тигриному, и, к изумлению Дмитрия, кинулся прямо на него.

«Не стрелять же»

Нырнув под размашистый хук, он всадил ствол Боре в солнечное сплетение и с удовольствием услышал, как у того из груди выбило воздух. Боря успел ударить еще раз, мазнув по скуле, и Дмитрий, разозлившись вконец, жестко врезал ему стопой под колено, добавил падающему локтем в челюсть и приложил уже упавшего ударом по шее.

Выпрямился, трогая скулу. В дополнение снова разнылась заштопанная рука.

«Как бы швы не разошлись. Дед меня убьет».

– Впечатляет, – спокойно заметил Теймураз. – Дмитрий Владимирович, если не ошибаюсь?

– Не баклань, – Дмитрий наступил на Борю, прижимая его к полу, – Теймураз Ильхамович. Что задержанный должен Самородку?

– Как обычно, Дмитрий Владимирович, ничего, – с беззаботным видом пожал плечами Теймураз. – Мальчик в университете учится, юристом стать хочет. Беседуем вот. А Борю вы отпустите, Дмитрий Владимирович, он мозгом не обременен, обознался. Думал, что вы – любовник его покойной жены.

– А двери вы выломали, потому что торопились поговорить с юношей? – с интересом уточнил Дмитрий, еще плотнее прижимая Борю к полу.

– Это все Боря, Дмитрий Владимирович. Он такой неаккуратный. Случайно облокотился.

Дмитрий досадливо хмыкнул, убирая ногу. Конечно, Борю можно было привлечь за нападение на сотрудника милиции, но полезнее было бы, чтобы Теймураз осознавал свой должок.

– Забирайте своего борова, Теймураз Ильхамович, я вас больше не удерживаю.

Уголовники издевательски откланялись и ушли. Судя по звукам, Боря еще раз неудачно оперся на дверь.

– Почему драпать решил? – Дмитрий кивнул на коробки с вещами, и Вахтанг горделиво выпрямился.

– Гражданин имеет право складывать вещи так, как ему нравится, – без акцента отчеканил он. – Это не запрещено ни одним кодексом. Больше я не скажу ни слова! Имею право!

– Разумеется, – согласился Дмитрий, потирая руки. – Миша, зови экспертов.

Для порнодельца армянин жил как-то скромненько. Да, хоромы оказались трехкомнатными, но обои подвыцвели там, где на них падало солнце, знакомый по фото диван поистрепался по углам – бедняга, наверное, от нагрузки, – а дешевый паркет откровенно скрипел. В углу гостиной под потолком обои вовсе отошли от стены – словно комнату когда-то залили соседи, хотя на побелке потолка следов не было и новой она не выглядела. Разве что ковер на стене был чистым, словно недавно выбивали.

«Интересно».

– А такой хороший мальчик, – сокрушалась женщина из квартиры напротив, которую пригласили в понятые. – И друзей у него всегда столько было, и все такие приятные, здравствуйте скажут, до свидания, дверь придержат.

– Вот ведь как, друзей много было, – заметил Дмитрий Анатолию Добрынину, местному участковому, который потел в уголке. – Правда, что ли, Толя? А по какому поводу дружили?

– Ну, ходили, – пробормотал участковый, под мышками которого расползлись темные круги. – Кто их знает? Молодежь собирается, и ладно.

– Так ты и должен знать, – нарочито удивился Дмитрий. – Кому же, как не тебе? Ты к земле ближе всех. Если собираются, значит, зачем-то, надо выяснить. Если вежливые – тем более надо выяснить, потому что где ты в последнее время вежливую молодежь видел? А у тебя, получается, ни мыслишки не мелькнуло, не заметил даже, что бабы табунами приходят и быстро уходят, да еще по большей части по утрам?

– Так они ж не быстро, товарищ… – поняв, что проговорился, участковый мрачно замолчал.

«Ой, какой дурак!..»

Убийство всегда поднимало со дна кучу ила, который в иное время мог оставаться незамеченным годами и десятилетиями или до которого просто не доходили руки. И тогда всплывали и крупные проблемы, и мелкие, как вот Анатолий Добрынин. Жил себе и жил, ходил по улицам, а тут р-раз – и отдел по особо тяжким нагрянул.

Участковый или не хотел ловить мышей, как ленивый кот, или был в доле. Первое требовало рекомендации, пущенной дальше по инстанциям, второе – доказательств, поэтому Дмитрий промолчал, глядя на то, как эксперты, снова работающие в паре, шерстят квартиру.

– Странно, неужели не нашли места получше, для съемок-то? – заметил Михаил, обыскивавший шкаф. – Конечно, для такого дела качество особенно не нужно, но…

– Вы не вполне правы, Михаил Николаевич, – ответил Шабалин, рассматривая диван в лупу. – С одной стороны, все так, но с другой – это ведь хорошая комната. Стены светлые, а окна большие, смотрят на восток, то есть ловят мягкий утренний свет, диван –