Звезды высокого неба - Г. Береговой

И вот космодром. 2 января 1959 года. Ночь. Темная, безлунная ночь и нацеленная в зенит свеча-ракета, ставшая еще стройнее, выше. Добавилась третья ступень. Без нее не порвать пут земного притяжения, не улететь на веки вечные за пределы Земли. Минутная готовность. Томительные секунды. Каждый раз и всегда так… Всплеск света, клубы подсвечиваемого снизу дыма, поднимающиеся вверх, закутывающие ракету, скрывающие ее нагое тело…

Но, словно рождающаяся по воле сверхъестественных сил, она, разрывая окутывающие ее ватные клубы и как бы сбрасывая с себя их мягкую оболочку, не боясь своей ослепительной бело-огненной наготы, вырывается, растет из дыма, словно опираясь на горящую колонну, и с ревом, клокочущим ревом уходит вверх, в зенит. Уходит туда, куда послали ее люди.

А они, люди? Словно завороженные стоят. Все выше и выше поднимают головы, словно боясь отвести взгляд, оборвать ниточку, связывающую каждого здесь стоящего с улетевшим детищем. Ведь последние мгновения, и больше никогда, никогда не увидишь его… Словно своей волей, энергией взгляда, сердца, мозга, направленной по той же космической трассе, люди хотят помочь ей, ракете, справиться с тяготением Земли.

И… опустошенность. Болезненная опустошенность. Вот, кажется, только что была она здесь, рядом. Отбирала все: знания, энергию, силы, нервы. И вдруг в одно мгновение, разом все взяла и унесла с собой. Не оставив ничего, даже следа. Это, быть может и субъективно. Это пройдет. Через день ли, через час… У каждого по-разному.

Ну разве это не СЧАСТЬЕ? Выстраданное, с болью, с кровью впитанное чувство причастности к чему-то необыкновенному…

Родилась наша первая «Луна» — первая искусственная планета. И название люди дали ей хорошее, теплое — «Мечта».

Потом была «Луна-2» и первые вымпелы на поверхности вдохновительницы влюбленных и поэтов… А потом…

И ОПЯТЬ 4 ОКТЯБРЯ…

…В один прекрасный день один из инженеров, подойдя к своему начальнику, изрек:

— А знаете, по-моему, у нас может получиться не только пролет мимо Луны, и не только попадание.

— А что же еще? — с недоумением спросил начальник группы.

— Может получиться облет Луны с возвращением к Земле. Я тут кое-что прикинул.

Так завязался новый проект новой лунной станции.

Невозможно на нескольких страничках рассказать о том, что пришлось пережить нам всем в конструкторском бюро, нашим смежникам в эти сумасшедшие дни и ночи проектирования, изготовления, испытаний «Луны третьей». Много было всего. И приятного и неприятного. Но станция была сделана. И вот опять космодром. И опять 4 октября. 4 октября 1959 года. Ровно через два года после первого спутника и через 19 лет… да нет, конечно, все это только случайные совпадения.

Ночь на четвертое октября выдалась прохладной. Особенно это чувствовалось на козырьке — стартовой площадке. Кругом все открыто. Раздолье ветру. Я особенно чувствовал это. Последние дни страшно болели плечо, шея, рука. Ходил к медикам — говорят воспаление нерва, принимайте анальгин и — тепло. Вот-вот, на козырьке-то как раз и есть все условия! Ходил из угла в угол, никак не мог места найти, куда бы руку засунуть. Заметил это Главный, по всей вероятности, Подозвал к себе.

— Ты что, старина, расклеился? Это, брат, никуда не годится. Давай-ка в машину и отправляйся в гостиницу.

— Да нет, до старта никуда не поеду. Болит, правда, здорово, но от этого еще никто не умер, потерплю.

— Ну смотри, смотри. Утром самолет идет в Москву. Давай-ка лети. Здесь все равно делать больше нечего. А там куча дел. «Востоком» надо заниматься…

И бот опять минутная готовность. Вроде и боль стала меньше, начинает частить сердце… Старт! И опять все вокруг заливается слепящим светом, заполняется грохотом. Прошло несколько минут. Чувствую, как боль опять расползается по всему телу. Утром я улетел в Москву. Больница. Врачи говорят: «Покой и только покой»: А какой покой, когда станция в полете? До покоя ли тут. А что делать? Ждать. Радио ждать, газет. Связи-то своей никакой. Шла вторая неделя, третья. И наконец, жданное! 26 октября по радио, а на следующее утро в газетах:

«Советская наука одержала новую блестящую победу. С борта межпланетной станции получены изображения недоступной до сих пор исследованиям, невидимой с Земли части Луны».

Здоровье быстро пошло на поправку. Врачи были очень довольны, что прописанные ими физиотерапевтические процедуры вдруг стали столь эффективны. Я их не разубеждал…

— Зайдите-ка срочно ко мне! — Сергей Павлович произнес эти слова по телефону с какой-то теплотой, не часто возникавшей в нашей плотной рабочей обстановке. Через несколько минут я входил в его кабинет.

— Ну вот, старина, еще один год нашей жизни прошел. Завтра Новый год. Поздравляю тебя с наступающим!

Сергей Павлович, приветливо улыбаясь, вышел из-за стола, крепко пожал руку. Потом повернулся к столу, взял из пачки не толстых, в голубом переплете книг верхнюю, протянул мне.

Чуть скосив глаза на обложку, успел прочесть: «Академия Наук СССР». И ниже золотом: «Первые фотографии обратной стороны Луны». Не удержавшись, открыл переплет. На первом листе в правом нижнем углу наискось крупным энергичным почерком:

«На добрую память о совместной работе. 31.XII.59 г.

С. КОРОЛЕВ».

Стоит эта книга у меня в шкафу, а рядом подаренная зеленая пограничная фуражка. Самые дорогие реликвии.

ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС «ВОСТОКА»

Прошло три года. Три спутника Земли, три лунных ракеты. Становилось ясным, что изучать окружающую нас Вселенную можно теперь с помощью новых средств, до этого недоступных человечеству. Но одновременно с этим росла уверенность и в том, что исследования только с помощью приборов, телевизионных устройств, приемников и передатчиков недостаточны, если сравнить возможности автоматов с количеством неизвестных человеку данных и сведений. Ведь во многих случаях люди не знали, что может ожидать человека в космосе и поэтому закладываемые ими в приборы космического автомата возможности были очень ограничены. Вся история человечества однозначно свидетельствовала: человек должен получить возможность прямого контакта с новой для него средой — космическим пространством. Что поделаешь с человеческой натурой? Известно его стремление к познанию нового и неизведанного. И в космос его тянет, по всей вероятности, инстинкт исследования нового и приспособления к новым окружающим условиям. Помимо удовлетворения своего «человечьего» желания человек, по всей видимости, должен был составить и необходимую часть исследовательского комплекса — космического аппарата. Ведь ни один прибор, ни один автомат нельзя наделить теми качествами, которыми обладает живой человеческий мозг. Об этом писали, об этом говорили не фантасты, не историки, а ученые, наделенные всем опытом двадцатого века.

Кто-то считал это задачей текущего дня, кто-то полагал, что полет человека в космос может