Ищите Волка ! - Леонид Сапожников

- Вот как!..

- Да, - кивнул Максимов, - говорит, что удивительная неспособность была у Храмова к математике. После окончания школы Храмов остался в селе, устроился работать в колхозном клубе киномехаником. Здорово он разболтался на этом деле. Мать приходила к Синице, просила повлиять на сына. Тот разговаривал с Храмовым, советовал, убеждал. А перед самой войной Храмов уехал в Харьков, решил в вуз поступать. Собственно, Синица и помог, договорился с председателем колхоза, что отпустят парня в город. Тогда ведь из колхоза не просто было уйти...

- Минуточку, Иван Иванович, - перебил я. - Значит, Храмов уехал из Яблоневки в сорок первом году?

- Да, - кивнул Максимов, - весной. А с тридцать восьмого по сорок первый работал в Яблоневке.

В анкете инженер написал, что в эти годы он работал на предприятиях Харькова. А на каких конкретно - не указал. Понятно, почему не указал: просто не знал!.. Больше у меня не было сомнений, что инженер Храмов - это не инженер Храмов. Но мои сомнения будут иметь цену лишь в том случае, если удостоверятся фактами...

- Но самое главное, Вениамин Александрович, не в этом, - продолжал Максимов. - Учитель Синица не опознал в фотографии, предъявленной мною ему, своего бывшего ученика. Сказал, что ничего общего между Сергеем Храмовым и человеком, изображенным на фотографии, нет. И показал мне фотографию выпускного класса Яблоневской школы. Вот она, Вениамин Александрович...

Максимов раскрыл папку и взял оттуда большую фотографию. Это был групповой снимок: вверху - в кружочках - директор школы и учителя, внизу рядами - парни и девчата.

- Вот этот человек, - ткнул пальцем Максимов, - ч есть Семен Евдокимович Синица.

И тяжело вздохнул. Но меня сейчас его вздохи мало волновали. В моих руках был ценнейший факт.

- А где Храмов? - нетерпеливо спросил я.

- Он четвертый слева, в первом ряду. Я список составил, они у меня все под номерами, кто есть кто...

- Прекрасно, Иван Иванович!

Он опять вздохнул, но ничего но сказал. Парень, на которого Максимов указал как на Сергея Храмова, совсем не походил на сегодняшнего инженера Храмова. За тридцать с лишним лет внешность человека, разумеется, существенно меняется, Но, однако же, не настолько, чтобы ничего общего не осталось между восемнадцатилетним юношей и пятидесятилетним мужчиной. С фотографии на меня смотрел совершенно другой человек. Эти хитроватые, с прищуром глаза не могли быть глазами Сергея Николаевича Храмова. И это полное, круглое лицо - что оно имело общего с "лошадиным" лицом инженера? И нос, лихо задранный вверх, ни капельки не напоминал длинный крупный нос Сергея Николаевича... Безусловно, последнее слово за экспертами, но, ей-богу, тут не нужно быть опытным физиономистом: лицо выпускника Яблоневской средней школы Сергея Храмова, запечатленное на фотографии, и лицо инженера Сергея Николаевича Храмова - во всяком случае, человека, известного нам под этим именем, - не могли быть лицом одного и того же человека. Даже со скидкой на возрастные изменения.

- Спасибо, Иван Иванович! - с чувством сказал я. - Вы проделали очень большую и серьезную работу!

- Да ничего я и не сделал, товарищ подполковник! - вдруг выкрикнул Максимов.

Я уставился на него, ничего не понимая.

- Когда учитель-то сказал, что наш Храмов - это не его Храмов, горячо и быстро заговорил Максимов, - я же сразу сообразил - значит, лицо, выдающее себя за Храмова, живет по подложным документам. Таким образом, надо возбуждать в отношении его уголовное дело по признакам части III статьи 196 Уголовного кодекса - использование заведомо подложных документов...

- Все верно! - кивнул я, - Поэтому не совсем понятно, почему вы бьете себя в грудь и каетесь, Иван Иванович.

- Сейчас поймете, Вениамин Александрович, - тоскливо произнес Максимов. - Можно возбудить уголовное дело по этой статье без письменных показаний Синицы? Нельзя, правильно? А у меня их нет!..

- Как это нет? - опешил я. - А где же они, Иван Иванович?

- Нет их и не будет! - бросил Максимов. - Умер Синица! Сегодня умер, понимаете... У него, оказывается, уже два инфаркта было. Я же не знал... А во время нашего разговора ему вдруг стало плохо. Он из Краснодара-то на самолете летел, а ему летать противопоказано было. Ну, стало ему плохо. Он говорит: давайте, мол, завтра встретимся, дескать, немного отлежусь, приду в себя. Завтра, значит, все и закончим... Ему ведь семьдесят пять лет недавно исполнилось... Ну, я и ушел. Потом решил позвонить к ним, поинтересоваться у жены, как он себя чувствует. А она плачет в трубку, отвечает: "Семена Евдокимовича забрала "неотложка", но не довезли до больницы. Умер он по дороге. И ничего сделать не могли, чтобы спасти его..." Я как это услышал... А вы говорите - уголовное дело возбуждать... Вот...

Это был чистый нокаут. В наших руках оказались сейчас, по существу, только оперативные материалы. Как бы мы ни были уверены, что инженер Храмов не является тем, за кого себя выдает, доказательства этого полностью отсутствуют. И, следовательно, нельзя возбудить уголовное дело, нельзя начать официальное расследование. Вот такой заколдованный круг!..

- Вы свободны, Иван Иванович, - сказал я. - Идите, отдыхайте! Завтра утром мы возвращаемся в Волжанск. Не расстраивайтесь. И не казните себя. Вы сделали все, что могли. И не ваша вина, что так получилось.

Он ушел, опустив голову.

Оставшись один, я решил позвонить домой, Ирине, узнать, как она там. Но потом передумал: вдруг уже спит и мой звонок ее разбудит. Странное дело, стоит мне подумать о телефоне, как он обязательно начинает звонить.

- Алло, слушаю... Вы?.. Нет, я еще не ложился... Ну что ж, приезжайте... Ах, вы уже внизу... Ладно, заходите!

Звонил инженер. Я себя поймал на том, что не могу называть его больше Храмовым. Потом я подумал, что мне не стоило бы с ним сейчас встречаться. А с другой стороны, чем черт не шутит!

...Видимо, Храмов собрал всю свою волю в кулак. Он был спокоен. И когда я пригласил его пройти в комнату и сесть, он кивнул, обронив: "Благодарю вас!"

- Вениамин Александрович, - заговорил он, усевшись в кресло, - наш разговор в институте, как вы понимаете, не мог оставить меня равнодушным. Если вы намерены завтра уехать, то нам сегодня все-таки необходимо еще раз поговорить.

- Я тоже так считаю, Сергей Николаевич, - ответил я, - и рад, что вы пришли к этому выводу.

- Что вы имеете против меня, Вениамин Александрович?

- Простите, в каком смысле? - не понял я. - С точки зрения фактов?

- При чем здесь факты! - отмахнулся он. - С точки зрения человеческой! Очевидно, я вам очень неприятен?

- А вот это уж действительно ни при чем, - пожал я плечами. - Я должностное лицо, и вы меня интересуете...

- Да, да, - перебил он меня, - это вы хорошо сказали: "Должностное лицо..." Вот именно, вот именно!..

- Не тот у нас разговор начинается, Сергей Николаевич, - устало заметил я, - не тот... Ну, хорошо... Когда я разговаривал с вами в холле НИИ, у меня еще не было той информации, которой я располагаю сейчас, о том, что вы вовсе не Храмов, а кто-то другой.

- Мы с вами разговаривали всего лишь несколько часов назад...

- Правильно! Но в моей профессии иногда минуты играют решающую роль, Сергей Николаевич.

- В жизни и судьбе другого человека? - горько усмехнулся он.

- Да, - развел я руками. - Ничего не поделаешь. Я предлагаю вам еще раз вместе со мной проанализировать некоторые факты, касающиеся вас...

Да, разумеется, если бы старший лейтенант Максимов привез показания, подписанные учителем Синицей, этого разговора бы у нас сейчас не было. Я ушел бы от него. А так... Я надеялся на признание инженера.

- Помните, Сергей Николаевич, я спросил вас о Семене Евдокимовиче Синице? Вы ответили, что не знаете такого человека. А ведь это классный руководитель вашего выпускного класса в Яблоневской школе. Кстати, он преподавал математику. Вы когда-то говорили своей жене, да и мне тоже, что были в школе первым учеником по этому предмету. Между тем Синица сказал нашему сотруднику, что вы еле-еле тянулись по его предмету. Получается, что вы лгали? Нет. Вы, вероятнее всего, и в самом деле прекрасно успевали по математике. Вы, а не Сережа Храмов из Яблоневки! И скрыть от жены свои отличные математические способности, конечно же, не сумели. Да и зачем вам было их скрывать? Вы и думать, разумеется, не могли, что через десятки лет возникнет необходимость у кого-то проверять, как занимался в школе по математике.мальчик Сережа Храмов. Но, чтобы уличить вас в одной большой лжи, мы вынуждены ловить вас на многих несоответствиях. Искать маленькие неправды или полуправды, умолчания, ошибки в вашем рассказе.

Храмов молчал. Он просто молчал. Я достал фотографию, которую привез Максимов.

- Взгляните, пожалуйста, на этот снимок...

Инженер поднял глаза, безразлично посмотрел на карточку.

- Вот он, Синица! А где же Сережа Храмов? Не подскажете?

Он долго рассматривал фотографию, потом откинулся назад на спинку кресла, закрыл глаза и ответил: