Каменная гостья - Лада Лузина

— Окно! — закричала она.

Чуб обернулась к окну кухни: стекла уже были черны, заполнены скороспелою ночью. Больше там не было ничего… кроме серой когтистой руки. Рука появилась внезапно, вцепилась в подоконник, а вслед за ней, быстро как вспышка, ночь заслонила длинное серое тело, лицо с большими застывшими — неживыми глазами. Стоячий взгляд коснулся Чуб…

«Ну почему тут нет Кати?!» — успела подумать она, а затем быстро, не думая, подняла на Мару единственное имевшееся в ее распоряжении оружие — бутылку шампанского — и хлопнула пробкой.

Окно загремело. Медленно, словно время вдруг приостановило движение, Даша увидела, как пробка разбивает стекло, стекло разлетается, руки каменной Девы — когтистая и вторая, с торчащей из нее ржавой, похожей на черных червей, проволокой — взлетают над головой, тело устремляется назад… А потом, спустя много-много лет услыхала, как бетонное тело ударилось и разбилось о покрытый ледяной коркой смерти асфальт.

— Вот он, — Дмитрий Андреевич показал Кате нарядное здание вкусного бордового цвета на углу улиц Владимирской и Прорезной.

За спиной Дображанской возвышались Золотые ворота и их коралловый дом-замок на Ярославовом валу, 1 с Башней Киевиц под острым колпаком серой крыши. Но сейчас Дображанская стояла к ним спиной — лицом к четырехэтажному угловому дому № 24/39, похожему на помпезный вишневый пятиярусный торт с белым кремом.

Нарядным бордовое здание было только снаружи, его окна чернели пустотой абсолютного одиночества.

— Уверен, вы хорошо его знаете, — сказал Дмитрий Андреевич. — Все очень похоже на историю Замка Ричарда. Однажды некоего торговца оружием Петра Григоровича-Барского обуяла честолюбивая мечта построить самое роскошное здание в Киеве… И ему это удалось. В 1900–1901 годах это был самый красивый и самый высокий дом Города. Только владелец его разорился еще во время постройки…

— Похоже на классическую историю о сделке с дьяволом, — отметила Катя.

— Здание выкупил его кредитор. Затем началась война, потом — революция. В советское время здесь прижился ресторан «Лейпциг». Я бывал в нем. Моя сестра праздновала там свою свадьбу. Там часто свадьбы гуляли…

— И до революции там тоже располагалось кафе — известная кондитерская «Маркиза», — сказала Дображанская.

— Ну а во времена перестройки дом был выкуплен, в его реставрацию вложили немалые деньги. Однако вскоре у его последнего владельца, так же как и у первого, начались финансовые трудности… Я не хочу, чтоб кто-то знал про мой интерес, потому мы не сможем войти туда. Да и смотреть там особенно нечего. Как и Ричард, отреставрированный дом стоит пустой. Словно он проклят. Говорят, зимой, год назад, там нашли труп какого-то бомжа… не знаю, правда ли это, но…

— Понятно, — Катерина косо посмотрела на Дмитрия Андреевича, подумав, что в глубине души он все-таки верит в проклятья, и вышла из машины.

«Маркиза» отличалась от «Короля» одним — Дображанской, несомненно, было, что порассказать о нем. Если Маша говорила с домами, как с людьми, Катерина была подобна психологу, читавшему по лепке строений, как по симптомам и оговоркам, то тайное, о чем дом не желал рассказать или даже не подозревал о том сам. Но только в том случае, когда лепнина была в стиле Модерн…

Фасад Замка Ричарда, лишенный лепных украшений, не давал Кате повода для размышлений. «Маркиз» украшал пышный барочный декор. Однако дата «1900» на фасаде говорила, что рожден дом в разгар Модерна. О чем красноречиво свидетельствовали и две статуи дам-модерн над центральным входом — разных, но в то же время похожих, зеркально отображающих позы друг друга. Еще две женщины, уже в строгом классическом стиле, украшали фасад сбоку — со стороны Прорезной. Цепкий глаз Кати схватил два непонятных мужских профиля, вырезанных на стене дома, и пучеглазую сову.

— Странно, — прошептала она. — И правда, странно…

Давным-давно Киевицы прознали, что все свои тайны Киев прятал не в сундуках и подвалах, а в самом безопасном месте — у всех на виду. Зная: лучший способ скрыть правду от людей — сделать вид: это вовсе не тайна, подсунув ее киевлянам прямо под нос. Тогда-то уж точно никто ничего не заметит, а если заметит, не сочтет это важным. Ибо лучше всего люди не замечают то, что они видят каждый день…

Катерина Дображанская не стала исключением! И, несмотря на давнишнее знание, поразилась, как никто: даже сама она, читательница архитектурных письмен, обитающая в двух шагах от угла Прорезной, в Башне на валу, проезжающая едва ли не ежедневно мимо бордового дома, — не заметила…

Весь фасад «Маркизы» был изукрашен лепными чертями с рожками и крыльями. Их было так много, что помпезное барочное здание неожиданно напомнило ей некий дьявольский храм. А история про погубленного собственной дьявольской гордыней торговца оружием — приобрела иное звучание.

Только Дьявола не существовало. А вот наличие совы заставило вспомнить другое божество…

Уже смеркалось, и Кате почудилось, что птица вдруг трепыхнула крыльями.

— Что вы мне скажете? — сбил ее с мысли Дмитрий Андреевич, выходя из машины.

— Пока ничего, — ответила Катя. — Давайте для начала поедем посмотрим на третий дом.

— Ехать не нужно, — сказал он. — Достаточно обернуться.

Дображанская повернула голову, чтоб посмотреть, куда указывает ее собеседник.

— Дом на Ярославовом валу, 1, — сказал он. — Уже два года стоит пустой. В последнее время говорят, будто там поселилась нечистая сила…

— И она там таки поселилась! — констатировала Катерина Михайловна. — Тебе никогда не приходило в голову, что это мы выжили отсюда жильцов? Как только мы въехали сюда, дом опустел.

— Но ведь в Башне и раньше жили Киевицы, — сказала Маша. — Кылына, ее мать Киевица Ирина…

— Быть может, все дело в том, что теперь тут сразу три Киевицы — нашей силы оказалось слишком много? Она заняла весь дом!

— И ты считаешь, — продолжила ее рассуждения Маша, — что у каждого пустого дома есть подобный… хозяин?

— Не я. Так издавна считали в народе. В пустых домах обитает нечисть. Но в данном случае мы знакомы с ней лично, — сказала Дображанская и пошутила. — Позвольте представиться: Катя, местная нечистая сила.

— Нечистая сила, — повторила Маша. — Или попросту Сила. Не нужно ходить далеко. Рядом с нами, на Ярославовом валу, 15б, стоит дом Сикорского. Там все собираются сделать музей. Но покуда он пуст. И остается таким.

— Потому что он все равно занят! Быть может, великие люди, как и мы, излучают некую сильную энергию, которая остается даже после их смерти. И мы тоже чувствуем это. Ведь и спустя столько лет мы все равно говорим «Дом Сикорского», «Дом Булгакова».