Дороги, которые... - Ольга Войлошникова

ему показалось, что в подлеске кто-то возится и пыхтит. Потирая ушибленный локоть, Виланд начал торопливо пробираться сквозь кусты в направлении замка. Вслед ему с осуждением смотрел разбуженный его падением барсук.

Метров через пятьдесят он выбрался на открытое место и обнаружил под ногами мощёную камнем дорогу. Однако практически сразу его ликование было подпорчено выскочившим на него конным разъездом. Виланд посторонился было, собираясь пропустить спешащих, но скачущий первым бородач, завидя его, сразу же заорал:

— Вон он! — не оставив сомнений в том, что искали именно его. И если до этого момента Виланд казался себе гордым рейнджером, то после короткого диалога, в духе «кто такой? откуда-куда? зачем?» его внутренний пафос изрядно поуменьшился.

Конники сопроводили его в крепость, до которой оказалось всего-то метров пятьсот. А вот внутри крепости стоял уже собственно замок, попасть в него оказалось непросто; вокруг был выстроен целый город, и Виланда долго вели через разные дворы и переходы. Потом был подъём по длинной-предлинной пологой лестнице, непривыкший к интенсивным физическим упражнениям спецагент выдохся, и настроение у него испортилось.

После того, как он начал предъявлять права и требовать встречи с уполномоченными лицами, тот самый бородач (оказавшийся невысоким, но совершенно квадратным) проволок его за шкирку через большой замковый двор и запер в какой-то комнатушке, предварительно обобрав и вывернув карманы, изъяв все деньги, маячок портала, амулеты, которыми Виланд в суматохе так и не успел воспользоваться и удостоверение личности. Никакие возмущения, крики и даже предъявление липовой лицензии Гильдии сыщиков не возымели действия. «Барон приедет — разберётся».

07. РАЗОБРАТЬСЯ НАДО БЫСТРО

ЛИЦЕНЗИОННЫЙ СЫЩИК

Виланд

Самое обидное, что заперли его безо всякого уважения к статусу. Нет, чтобы в башне с решётками на окнах, ну или, хотя бы, в мрачном подвале. Хотя, нет, в подвале не надо — вдруг там крысы, фу… А вот в башне бы…

Камера охотнику за головами досталась совершенно неромантическая: выгородка в каком-то сарае. В щéли между закрытыми на гнутый гвоздь ставнями виднелся вроде бы свинарник. Крепкая, но какая-то неприглядная дверь была закрыта снаружи на шпингалет. В комнатушке имелся топчан с шуршащим, набитым сеном тюфяком (по крайней мере, страшно далёкий от сельской жизни Виланд думал, что это, должно быть, сено) и чурбак, изображавший в одном лице табуретку, прикроватный столик, вешалку и все прочие предметы мебели.

Через пятнадцать минут появился всё тот же квадратный мужик, сурово поставил на чурбак кувшин с водой и кусок хлеба и буркнул:

— До ветру понадобится — стучи. Аль кричи, Прохор меня зовут.

Прохор ушёл, предварительно окинув Виланда смурным взглядом, но через пять минут появился снова и кинул на тюфяк катушку ниток с иголкой.

— Штаны хоть зашей, лицензионный сыщик, а то перед людьми стрёмно.

Виланд поглядел в закрывшуюся дверь, в сердцах от всей души пнул топчан и запрыгал, схватившись за отбитую ногу.

Вот блин.

Всё тот же день, всё там же

До вечера Виланд зашил штаны, три раза совершил променад до дощатого строения в углу двора и съел запоздалый обед. Внутри туалета типа «сортир» было на удивление чисто и даже не пахло, а рядом висел умывальник для рук. На обед принесли тарелку каши с мясом и кружку крепкого чая. Кроме шитья штанов заняться было нечем, так что оставшееся после обеда время сыщик тупо проспал.

Проснулся он от того, что кто-то бесцеремонно тряс его за плечо.

— А?

— Бэ. Вставай, говорю. Господин барон приехал. Велел тебя вести.

Виланд подскочил, судорожно оправляя одежду и стараясь придать себе солидности. Он озирался по сторонам, словно бы забыв, что в этом помещении зеркала нет и быть не может, приосанивался и надувал щёки. Но все его усилия были сведены на нет Прохором, высказавшимся:

— Пошли уже, шалупéнь…

Оказалось, что тот двор, через который его так бесславно протащили с утра, был, наверное, какой-то хозяйственный. Они пересекли его наискосок, прошли в ворота, потом ещё в одни и оказались в яблоневом саду. Яблоки были ещё неспелые (это даже Виланд понял), но уже большие, ветки сгибались под тяжестью плодов, и под многие были поставлены подпорки. Среди яблонь обнаружилась беседка, в которой сидело несколько человек в камуфляжных штанах и футболках, на ногах берцы — ну чисто спецназ на отдыхе. Высокий мужчина в центре, видимо, и был сам барон Серого замка.

— Вот, господин барон! Этот и есть! — на этом представление Прохора закончилось, и охотник за головами решил внести некоторую ясность:

— Добрый день господа… и э-э-э… дамы, — как же он лоханулся-то, не сразу заметил, что трое сидящих — женщины! — Меня зовут Виланд, я независимый сыщик, лицензированный Гильдией сыска Жемчужного города. Некоторое время назад ко мне обратились родственники двух молодых людей, недавно прибывших в новый мир. Последнее, что о них известно — что они прошли порталом в окрестности вашего замка 14 дня 1 месяца этого года. Молодые люди ещё плохо знают законы и обычаи и могли по недоразумению…

— А! Это те насильники⁈ — воскликнула одна из дам, совсем девчонка, обращаясь явно не к нему.

Виланд похолодел. К насильникам на всех территориях, где был порядок, относились плохо.

— Но отцы могли бы… — промямлил он.

— Не могли бы! — отрезал барон. — Дело пересмотру не подлежит. Теперь с тобой. Телепорт в наши земли разрешён в следующих случаях: для наших подданных, для тех, у кого есть моё письменное разрешение, для представителей княжеской канцелярии и курьеров либо участников дипломатических миссий и союзных договоров — по предварительному согласованию, для друзей моей семьи. В противном случае любого ждёт баронский суд и наказание по моему усмотрению. По совокупности данных, так скажем. Так что предлагаю тебе добровольно покаяться и, быть может, облегчить свою участь.

Виланд надулся:

— Я протестую! Я ни в чём не виноват! Ваши люди отобрали мои документы, ограбили!..

Барон посмотрел на сидевшую рядом женщину, на руке у которой, высунув язык, сидела маленькая огненная саламандра:

— Любимая?

Она вздохнула:

— Виланд, он же Андрюша Вилкин, две тысячи седьмого года рождения, образование неоконченное среднее. На Новой Земле четыре месяца. Сперва проедал денежки, жил на широкую ногу. Потом понял, что в Жемчужном житьё дорогое и надолго кубышки не хватит. Пытался пристроиться торговым посредником, однако не потянул, поскольку нужно работать и нельзя воровать. Два месяца назад двоюродная сестра, Людмила Вилкина, подала ему идею стать частным сыщиком/охотником за головами, гонорары там действительно приличные, а ей, опять же — процент. Она же подделала лицензию от Гильдии сыщиков, благо с полиграфией Матушки это не составило труда. Можешь не краснеть, Андрюша, в наших землях лицензии Жемчужного города всё равно стоят не дороже туалетной бумаги, — баронесса посмотрела на мужа. — Гораздо интереснее, милый, почему он так скоропалительно решил перебраться сюда.

Люди, сидящие по бокам, загомонили:

— Ну, мам, не томи.

— Давай уже, нам тоже интересно!

Мама? Это всё — что ли, их дети?.. Да блин, откуда она вообще всё это?..

Баронесса усмехнулась:

— Андрюша был, знаете, этаким мальчиком Бобби.

— Деньги любил? — уточнила вторая девушка, постарше.

— Да. Зарабатывал с малолетства как мог. На платные митинги ходил. Комментарии за денежки писал. Знаете, вот это: мне целых четырнадцать лет, а у меня уже всю пенсию отняли, я дочь офицера, питаюсь синими куриными шкурками и в таком духе… Но в две тысячи двадцать первом Пиндосия внезапно кончилась, а наглы взяли не всех. Но Андрюше повезло. Ещё целых пять лет он доблестно боролся за либеральную демократию по приемлемым ценам. Потом кормушка сузилась, и тут Андрюша уже пролетел. Но и тогда судьба не отвернулась от него. Бывший шеф сколотил новую шайку, которая, знаете, «сынок, положи мне денег на телефон», «мама, я сбил человека» и «мы сами не местные, дом сгорел». С годик назад Андрей решил, что пора на вольные хлеба, и решил заняться новым бизнесом: толкать бабушек через порталы в обмен на недвижимость. Компетентным органам это не понравилось, и Андрюше пришлось бежать. А здесь — какая неприятность — откровенного облапошивания не получается, и надо работать. Вот и мечется мальчик. Вы же не поверите,