Третья причина (сборник) - Николай Дмитриев

Гуро взглядом определил, насколько за его отсутствие обустроился лагерь, и только тогда ответил:

— Вы понимаете, мы только отошли и сразу натолкнулись на стадо. Буйволы отдыхали в траве, и мы их не сразу заметили. Зато потом что началось! — возбуждённый и жестикулирующий не хуже негра лейтенант повернулся к Шкурину. — А ваш-то, ваш!.. Палил без передыху!

Пётр догадался, что речь идёт о сопровождавшем его теперь Мбиа, которому на днях он преподнёс в подарок мушкет.

— Да вы хоть одного убили? — остановил восторги лейтенанта Менс.

— А как же! — Гуро даже обиделся. — Вон, волокут…

И точно, негры уже подтаскивали к боме здоровущую тушу буйвола. Судя по размерам, животное было старым, и Пётр усомнился:

— А его как, есть можно?..

— Вечером проверим… — улыбнулся Менс и, убедившись, что его помощь не потребуется, потащил Петра назад в лагерь.

Буйвол оказался съедобным. Правда, его мясо, по вкусу напоминавшее говядину, было жестковатым, однако Шкурин с аппетитом слопал весьма приличный кусок и, вытерев пальцы о траву, пошёл устраиваться на ночлег. Кругом горели многочисленные костры, и Пётр немного поплутал, пока отыскал тот, возле которого копошился Мбиа.

Завидев Шкурина, негр радостно оскалился, надул живот, нежно погладил его ладонью и облизнулся. Видимо, буйвол и ему пришёлся по вкусу. Потом Мбиа поспешно вскочил и развернул тёмный свёрток.

— Фумба.

Приглядевшись, Пётр увидал спальный мешок, примерно 4 на 6 футов, сшитый из пальмовых листьев. Оказалось, что сегодня гамак подвесить было негде, и потому заботливый негр заранее похлопотал о ночлеге. Помянув добрым словом Хельмора, посоветовавшего взять Мбиа, Пётр сыто рыгнул и принялся устраиваться на шуршащей постели.

Лагерь постепенно затихал, некоторые костры погасли, но возле оставшихся продолжались гомон и пляски. Внезапно откуда-то из-за бомы долетел хриплый, безжизненный кашель, а затем пронзительный получеловеческий, полуживотный крик.

Пётр, начавший было засыпать, подскочил в своём спальном мешке, ощутив, как спина покрылась от испуга противными мурашками. Дикий крик испугал не только Петра. Негры, веселившиеся у огня, все как один попадали на землю и замерли.

Мбиа, устроившийся неподалеку от Петра, что-то громко крикнул танцорам, после чего они стали смущённо подниматься с земли.

— Вставайте, это же леопард поймал бабуина, — перевёл для себя Пётр, сделавший за последнее время немалые успехи в изучении местного наречия и, свернувшись калачиком, попробовал снова заснуть, но сон, как назло, больше не шёл.

Негры у костров понемногу утихли, и над лагерем воцарилась тишина, нарушаемая время от времени лишь воплями ночных обитателей. И тогда в эту тишину откуда-то издалека начал сначала робко, а потом всё слышнее, вплетаться далёкий стук барабана.

Теперь Пётр знал, что негритянские барабаны звучат по-разному. От лёгкой дрожи, означающей сигнал тревоги, они могут перейти к громкой дроби, превращающейся в боевой клич. А если в деревне праздник, то ликующий грохот барабанов разносится далеко окрест…

С барабанов мысли Петра перескочили на Хельмора, чьих отношений с Шаво Шкурин так и не уяснил. Миссионер исчез неожиданно, как и появился, а француз отправился дальше и завтра, кажется, действительно собирается охотиться на слонов. Но вот зачем негры до сих пор тащат тяжёлые ящики с винтовками? Эти длинные ящики Пётр видит ежедневно, а раз так, то его сафари не должно быть напрасным…

Скачущие мысли Петра прервало рычанье, начавшееся с высокого фальцета и внезапно перешедшее в глубокое, грозное ворчанье. Пётр поднял голову. Не иначе голодный лев подобрался к лагерю, привлечённый запахом буйволиной туши.

Рёв повторился у самой ограды, и возле немногих костров зашевелились тени вскочивших негров. Неожиданно шум голосов перекрыл вопль вездесущего Симбонанги. Метис кричал:

— Ты вождь?.. А?.. Ты хочешь украсть мясо?.. А?.. Как тебе не стыдно!.. Если ты лев, а не навозный жук, убивай зверей сам!

С поверьем, утверждавшим, что вождь после смерти превращается в льва, Пётр уже сталкивался, и потому монолог метиса, обращённый к зверю, его не удивил. Однако, хотя Симбонанга пробовал договориться по-хорошему, лев не унимался и продолжал бесчинствовать возле самой бомы.

Рядом с Петром послышалась возня, и возле ближайшего костра вскочил взъерошенный Менс. Дико чертыхаясь, он вскинул свой «ремингтон» и, не целясь, выпалил поверх ограды несколько раз подряд. Теперь лев, поняв, что здесь ему не поживиться, тихо убрался, и всполошившийся было лагерь снова погрузился в сон…

Менс шагал так быстро, что Пётр и лейтенант Гуро едва поспевали за ним. Время от времени охотник оглядывался и весело кричал:

— Давайте, давайте!.. Сейчас вы увидите настоящую охоту!

Внезапно Менс остановился и начал вглядываться в заросли. Пётр внимательно присмотрелся и увидел, как между вершинами деревьев взвилось и опало облачко ржаво-коричневой пыли. Менс отдал пару распоряжений, и остановившиеся было охотники начали продираться сквозь чащу.

Пётр старался только не отставать от Менса, поэтому появление первого слона оказалось для него совершенно неожиданным. Огромный самец с бивнями, торчавшими параллельно земле, покачивая головой и хоботом, стоял за поваленным деревом.

Пётр повернул голову и увидел ещё двух слонов, прислонившихся к стволам. Дальше чаща кончалась, и там паслось ещё множество кирпично-красных от пыли слонов. Между взрослых животных тёрлись большие, голенастые слонята.

— Туда! — крикнул Менс, выскакивая на поляну.

Слоны заволновались, затрубили, в ближайших зарослях послышался топот, и неожиданно всё огромное стадо пришло в движение. Пётр вспомнил наказ Менса стрелять всем в одного слона и сразу понял, что охотники преследуют последнее, чуть отставшее от стада, животное.

Вокруг гремели выстрелы, и Пётр, прицелившись в основание хобота, выстрелил тоже. При этом ему даже показалось, что он слышит, как пули ударяют в шкуру слона, однако тот продолжал бежать. Но вот движения гиганта стали замедленными, он сделал ещё шаг-два и повалился на бок.

С радостными выкриками, размахивая копьями и мушкетами, негры принялись исполнять вокруг поверженного слона танец победителей. Однако, как ни странно, Пётр не чувствовал радости. Мысли, последнее время угнетавшие Шкурина, и на этот раз помешали ему радоваться так же шумно. Его состояние не укрылось от Менса и, подойдя ближе, охотник спросил:

— Отчего загрустили, Томбер? Не ожидали такого? Привыкайте… Уверяю вас, охота не возобновится, пока они не сожрут всё целиком. Хотя я, признаться, уже удовлетворён. Бивни потянут фунтов на семьдесят!