Клетка - Марина Болдова

«А кому же он все – таки перешел дорогу?» – впервые задалась она этой мыслью. Вдруг до нее окончательно дошло, что мужа действительно хотели убрать. Насовсем. Просто ему повезло. «Нужно поговорить с Роговцевым. Будет же расследование. Вот, черт! Следователь!» – Татьяна увидела идущего к ним по коридору Беркутова.

Глава 19

Нужно было с чего – то начать поиски. Конечно, он сходит к бывшему дому Катерины Галаниной. Поговорит со старушками во дворе. Не факт, что ее кто-то вспомнит. А если и вспомнят, то только ту, молоденькую студентку. Его, Роговцева-то никто не узнает, сомнений нет. А расспрашивать народ он будет, как и положено журналисту, предъявив корочки. Хорошо. Допустим, никаких зацепок он не получит. Тогда что? Где он видел ее в последний раз? У Дома сельского хозяйства. Точно, на бейждиках было написано про какое – то ведическое общество. «Ведьмы», – как назвал этих дамочек охранник. Роговцев открыл записную книжку в телефоне. Номер телефона начальника охраны здания он нашел быстро.

– Тарасов, приветствую. Роговцев беспокоит. Окажи услугу. У вас там сейчас то ли проводит семинары, то ли просто базируется ведическое общество «Колокол». Можешь узнать подробнее, чем они занимаются? Конкретно? Конкретно еще мне нужны их списки. Вот так, ни больше, ни меньше. Нужно найти одного человека. Не получится, так придется мне профессионально к ним подъехать. Но это долго. Заранее благодарен.

– Пойдем обедать, дорогой, – Надежда подошла к мужу сзади и обняла его за плечи. Роговцев почувствовал, как тепло ее рук передается его телу. Он сразу весь как-то обмяк. «Нужно еще позвонить Беркутову», – мелькнуло в голове, а его губы уже коснулись ладони жены. Он резко развернул кресло, уронив ее к себе на колени. Желание, вспыхнувшее в нем, было так сильно, что руки, лихорадочно расстегивающие пуговки на халате растерявшейся женщины, дрожали. Надя не сопротивлялась, но и не помогала ему. Его страсть могла бы показаться наигранной, если бы не эти дрожащие руки. «Вот так было и в первый раз. Он никак не мог расстегнуть пряжку на поясе моего платья, вслух ругал свои руки – крюки и, в конце концов, просто порвал пояс. Потом долго извинялся и клялся купить мне кожаный ремешок. Впрочем, так и не купил», – думала она, машинально отвечая на его ласки…

– Матвей, мне на работу, ты не забыл? – Надя попыталась выдернуть затекшую руку из-под головы мужа.

– Да – да, еще секундочку, – пробормотал Роговцев. Он лежал на животе, уткнувшись носом в ямочку над ключицей жены, и пытался прийти в себя. «Что это со мной было? Привет из молодости или последний звонок?» – он не чувствовал радости. Только чувство удовлетворения плоти. Стало противно, он вдруг понял, что напугал жену. Потому, что овладел ею, нимало не заботясь, хочет она этого или нет. И даже не озаботившись тем, чтобы доставить удовольствие и ей. А она просто поддалась его напору, словно подала милостыню ближнему. «А во время того думала о работе? На часы поглядывала поверх моего плеча? Успею ли я или ей придется придумывать причину опоздания? Скотство какое-то!» – он не знал, как посмотрит Надежде в глаза.

Она встала с кровати первой. Надевая халат, покачала головой: нескольких пуговиц не хватало. Он видел только ее затылок, но чувствовал это ее осуждение необузданной им вовремя страсти, но стыд, возникший минуту назад, улетучился. «Другая бы рада была!» – вдруг подумал он раздраженно и испугался: так ему не думалось никогда. Он, как ему казалось, любил жену, не мыслил себя без нее. В долгих командировках, используя для своих нужд очередную женщину, он всегда стремился к ней, представляя ее ладное тело, которое знал и помнил, как на ощупь, так и глазами. Потерять ее, значило потерять часть себя. А тут это раздражение.

Он минут пять плескался в душе, вдыхая запах ее геля: Надя пользовалась парфюмированным французским средством для ухода за телом. Он сам «подсадил» ее на дорогую качественную косметику, еще в советские времена привозя ей из загранпоездок красивые флаконы и баночки.

В кухне уже все было накрыто к обеду.

– Матвей, у меня сегодня уроки в восемь заканчиваются, может быть, встретишь? – Надя налила в тарелку суп и поставила ее перед Роговцевым.

– Конечно, Надюша. Я к восьми освобожусь. Мне нужно встретится с Беркутовым, потом подъехать в Дом сельского.

– А что у тебя там? Все никак с директором «Бонуса» не разберешься?

– Да нет. Там все в порядке. Мне нужно встретиться с Тарасовым.

– С Леней? Давно его не видела. Лет пятнадцать, наверное.

– Последние десять лет он служил в Екатеринбурге. Квартиру зарабатывал. Сейчас демобилизовался. Теперь начальник охраны в Доме сельского хозяйства.

– А к Алексею ты поедешь?

– Давай вместе. Вечером, к девяти. Я договорюсь с главврачом, нас пропустят. Я Татьяне звонил, он уже очнулся после наркоза. Теперь просто спит. Она там уже вторые сутки. Устала, наверное.

– Возможно. Только от чего? Наверняка, там есть, кому за ним ухаживать. А на стуле сидеть, действительно устанешь!

– Надя, зачем ты так! Почему ты ее так не любишь?! Или я чего – то не знаю?

– Не знаешь. И я случайно узнала.

– Ты о чем?

– Роговцев, скажи, ты в колдовство веришь?

– Нет, не верю, – облегченно рассмеялся Матвей.

– Вот удивительно, Роговцев: такой упертый журналюга, а такую тему раскрыть не пробовал. А ведь это тема! Ты хоть знаешь, что сейчас даже школьницы к услугам всяких ворожей прибегают? Мальчиков привораживают?

– Ладно тебе, пусть балуются! Все равно, кроме как к очередной шарлатанке, их не занесет!

– Балуются? У меня мальчик в классе есть, Витя Штанько. Ботаник такой, как теперь принято говорить. Ничего, кроме учебы, на медаль идет. А за последний месяц – семь двоек. По разным предметам. Музыкалку бросил. Вместо уроков скрипки стоит под окнами Юли Кусковой. Девочка из очень обеспеченной семьи, но пустоголовая крайне. Витина мама в панике. Семья тоже не из бедных. Сам знаешь, чьи дети у меня учатся! Мама заподозрила неладное.

– Вот ведь вы, женщины, какие! Паренек влюбился в первый раз, а вы сразу вмешиваться! В нем всего лишь гормоны играют!

– Слушай дальше. Мама охранника поставила за сыном присмотреть. Да за девочкой последить. И выяснилось. Ходит та регулярно по одному адресу. Охранник во дворе с бабушками поговорил, те и рассказали, кто по этому адресочку проживает. Как раз колдунья. В общем, разбирались мы со всей этой ситуацией в школе, у директора. Обе мамы были в шоке. Юлина мать у дочери в комнате нашла фотографию Вити, всю булавками утыканную. В красной тряпочке завернута была вместе с клочком его волос. И еще обнаружила отсутствие крупной суммы долларов в тайнике. Юля плакала, что только хотела, чтобы он на нее внимание обратил. А Витя смотрел на нее и только твердил, что не нравится она ему. А на вопрос «зачем к ее дому ходил?», знаешь, что ответил? «Меня словно вел кто – то. В музыкалку иду, а к ней во двор заворачиваю».

– Надя, Надя! Ты же училка, человек просвещенный. Ну, что за бред ты несешь? Кстати, а причем здесь Татьяна Зотова?

– Притом, что Юлина мама, когда пришла разбираться к этой колдунье, как раз Татьяну у нее и застала. Юлин старший брат учился с сыном Зотовых у меня в классе, так что они знакомы. Ты присмотрись к своему другу. Он ведь рядом с ней словно в росте уменьшается. И взгляд становится какой-то затравленный. Скажешь, любовь такая? Приворот это.

– Какой, блин, приворот! Ну, не любовь… Так сколько лет вместе! Срослось уже!

– Вот – вот. Столько лет не любя! Ты бы выдержал?

– Нет! Я – нет. Сейчас я тебе кое – что скажу, и ты сразу поймешь, что вся твоя теория яйца выеденного не стоит. Лешка влюбился. По-настоящему. Просто с ума сошел. В чужую жену. Говорит – без нее жить! А ты говоришь – приворот!

– Кто эта женщина? Я ее знаю?

– Вряд ли. Ее зовут Арина Судняк.

Нет, Надежда не знала Арину Судняк. Но ей вдруг очень захотелось посмотреть на женщину, в которую мог влюбиться Лешка Зотов. Зотов, к которому ее, Надежду, тянуло всю жизнь. С того самого дня, когда Матвей их познакомил, сразу же определив ее в ранг своей невесты. Сразу же поставив ему, Зотову, печать «мой лучший друг», чтобы ни у него, ни у нее не мелькнуло даже мысли. У Зотова и не мелькало. А она год за годом боролась со своим грешным влечением. Ей бы ревновать родного мужа к его прошлому. К его первой любви, Катерине Галаниной. А она ревновала Зотова к его законной жене. Она ненавидела ее и порой не могла скрыть этой своей всегда неуместной ненависти. Она отыскивала в ней все новые и новые недостатки, сравнивала с собой, всегда в свою пользу и думала том, что Господь Бог большой путаник. Она пронесла ревность к Татьяне через всю жизнь, и вдруг оказывается, что ревновала она зря. Зотов свободен от жены, от ее права обладания. Он разом сам себя освободил, влюбившись. И теперь Надежде очень хотелось увидеть свою новую соперницу.