Приключение скелета на вполне обитаемом острове - Олег Сергеевич Агранянц

минуту Пожарский сидел в кабинете начальника.

— Мы получили для распространения в посольствах пять брошюр под общим заголовком «Леонид Ильич Брежнев о борьбе с колониализмом».

— На португальском? — с опаской спросил Пожарский.

С опаской потому, что он курировал страны с португальским языком, а обычно брошюры приходили на французском, а, стало быть, к нему отношения не имели. Но на этот раз не пронесло.

— И на португальском тоже. Давай с тобой подумаем, кому мы их пошлем. Сколько брошюр в прошлый раз ты послал в Сан-Антонио?

Пожарский вспомнил про свой прокол и бодро ответил:

— Две тысячи экземпляров.

— И все распространили?

На этот раз он ответил не так бодро:

— Все.

— Теперь им пошлем немного больше.

Пожарский понял, что надо выходить из положения. Во второй раз Женя Бегунов не прикроет.

— Они и эти с трудом распространили.

— Но распространили. И не надо, чтобы они останавливались на достигнутом. Надо поднять планку. Дать им возможность для роста. Не засушивать инициативу. Пошлем им две тысячи двести.

— Может быть, две тысячи сто? — с надеждой предложил Пожарский.

— Всегда надо ставить перед людьми задачу, которая с первого раза кажется трудно решаемой.

— Серия из пяти брошюр?

— Да.

Пожарский подсчитал и с ужасом спросил:

— Таким образом, им надо будет послать одиннадцать тысяч брошюр?

— Пусть работают.

31. По мосту со скрипкой

Пожарский вернулся к себе в кабинет и начал соображать, как выйти из создавшегося положения.

— Женька теперь не спасет. Не спасет, — повторял он.

В это время в кабинет вошла машинистка Лидочка. Она держала в руках моток желтого мохера.

— Аркадий, из Сан-Антонио маленькая посылочка пришла. В общем отделе ее открыли.

— Что там? — лениво поинтересовался Пожарский.

— Там клубок желтого мохера. И еще записка. Про тебя.

— Читай.

— Но там…

— Читай.

— Они тебе предлагают связать из этого мохера… Аркадий, это неприлично.

— Валяй.

— Связать то, чтобы… они пишут… чтобы ты больше не размножался. Ты…

Пожарский вскочил:

— Мне?! Презерватив из желтого мохера?! Я им покажу!

— А мохер желтый-желтый, противный-противный, — продолжала Лидочка. — У нас в аквариуме была рыбка такого цвета. Так наш кот всех рыбок съел, а эту не стал. Испугался, что ли! Я пойду?

— Подожди.

И он набрал номер начальника отдела.

— Николай Фомич, это Пожарский. Вы правы. Им надо поднять планку. Дать возможность для роста. Пишите: по три тысячи экземпляров каждой брошюры! Нет! По четыре тысячи!

Он повесил трубку:

— Я им покажу желтую рыбку! Кот не съел! Цвет не понравился! Всё съедят как миленькие!

Он повернулся к Лидочке:

— Что-нибудь еще?

— Пришла разнарядка на художественные книги о Москве. Очень красивые. Есть на португальском. Тридцать экземпляров.

— Двадцать пять — в Анголу. Пять — в Гвинею-Бисау.

— А в Сан-Антонио?

— Туда не надо. Там народ отсталый. Только что с пальм слезли. Не поймут.

— Мы им раньше посылали.

— Знаю. Я подготовлю письмо, потребую, чтобы они отчитались по каждой книге. Если подарена, то кому. По каждой! А в отношении культуры…

Он снова позвонил начальнику отдела:

— Николай Фомич, это снова Пожарский. У меня возникла мысль. В Конго будет гастролировать скрипачка, надо бы ее на пару дней отправить в Сан-Антонио. Пусть организуют два концерта. Там публика культурная. Не всё же пропагандировать легкую музыку, надо повышать уровень культуры.

Он победно повесил трубку и повторил:

— Там культурная публика.

— Они же только что с пальм слезли! — удивилась Лидочка.

— Как слезли, так и снова залезут. Как скрипка заиграет, сразу полезут.

Если мудрая мысль великого француза о том, что любая, даже самая маленькая ячейка общества является уменьшенной копией всего общества, верна и в обратном смысле, то Аркадий Пожарский был увеличенной копией своего друга Жени Бегунова, но мыслил он помасштабнее, потому как круг обязанностей у него был шире. Он задумался, потом спросил:

— Ты помнишь, было письмо из какого-то института по поводу моста из Сан-Антонио на материк?

— Да. Бред какой-то. Мы его в архив отправили.

— Зря. Военные очень заинтересовались этим мостом.

— Ты это серьезно? — не поверила Лидочка.

— Да, — уверенно ответил Пожарский.

— Они, что ли, хотят по этому мосту танки прогонять?

— Тебе какое дело?!

— Больно длинный мост должен быть.

— Теперь такая техника!

— У нас на даче строили мост через реку. Речушка маленькая, а строили три года. Построили, всё бы ничего, два месяца держался, а потом по мосту пошла толстая корова и вместе с мостом — в реку.

— Ничего ты не понимаешь. Тут важен вопрос приоритета. Нам важно опередить французов и англичан. Найди письмо, я напишу сопроводиловку, замминистра подпишет, и потребуем от посольства дать заключение. Подробное. По деталям.

— А это нужно?

— Военные всё рассчитывают до малейшей детали.

— У нас на даче в лесу нашли старую бомбу, вызвали саперов, те оттащили ее к реке и рванули. Никто не пострадал, но взрывной волной начисто снесли общественный туалет около станции. Такая потом была вонь…

— Они все у меня по мосту со скрипкой побегают! Разбомблю инициативами! — победно закончил разговор Пожарский и отправился обедать.

VIII. Идиотский день

32. Кончина выдающегося государственного деятеля

Этот день, который Сергей Иванович потом называл идиотским, начался, как обычно, с появления Светы:

— К вам делегация. Местные. Молодые ребята.

В кабинет бодро вступили четверо парней в светлых рубашках и столько же девчонок в ярких платьицах. Первые же их слова повергли посланника в крайнее изумление. Они пришли выразить ему соболезнование:

— Постигшее ваше государство горе… кончина выдающегося государственного деятеля…

«Неужели?» — подумал он. Тогда о здоровье Брежнева уже ходили анекдоты.

Он слушал вполуха и решал, как будет организовывать книгу соболезнований и прочие протокольные формальности.

Но вдруг…

Сначала ему показалось, что он ослышался. Потом это повторилось еще раз. Они выражали соболезнование по случаю смерти… Ленина. Он прислушался. Верно. Ленина.

Решив, что в португальском он не очень силен и чего-то не понимает, он позвонил Жене Бегунову:

— Зайди. Есть дело.

Через минуту появился Бегунов.

— Помоги мне с португальским, что-то не могу врубиться.

— Сделаем.

Сначала Женя активно включился в разговор. Потом его пылкий энтузиазм начал быстро остывать. Он повернулся к Сергею Ивановичу:

— Ты понимаешь, они пришли выразить соболезнование по случаю смерти Ленина. Они уверены, что он умер вчера. Что будем делать?

— Принимай соболезнование. Скажи, что мы тоже переживаем. Очень переживаем.

Женя поговорил с ребятами еще минут пять, потом выпроводил из кабинета:

— Я пойду на улицу, поговорю. Может, что-нибудь пойму.

Вернулся он минут через десять.

— Оказывается, вчера они слушали радиопередачу из Москвы, которая начиналась словами: «Сегодня умер Ленин».