Легенда о Велесе - Галина Львовна Романова

Синегорка и в самом деле смешалась с толпой и издалека видела все, что происходило с дочерью. На капище, пред ликами грозных богов, она боялась даже стонать, кусая себе руку, но по дороге к воротам, где некоторые матери всхлипывали, оплакивая участь обеих княжон и оставшуюся без дочерей княгиню, где на глаза ей попалось несколько кметей, ходивших с Радой в походы, схоронивших многих друзей и не раз смотревших в лицо смерти — сейчас они отводили глаза, порой утирая их рукавами — она не выдержала. Когда Рада и провожавшие ее жрецы вышли за ворота, чтобы передать девушку всадникам Черного Змея, княгиня закричала в голос.

Стоявшие подле подхватили ее, когда Синегорка стала оседать на землю, словно в приступе падучей. Она забилась на державших ее руках, заголосила, схватившись за голову. Ее признал кто-то из княжеских слуг, и несколько человек чуть не волоком повели княгиню назад, в терем.

Вскоре туда же прибежал юный княжич — он пробрался за ворота, провожая сестру, но его вернули. Синегорка билась и рыдала как безумная, пока на нее лили воду и бегали за знахарями. Примчавшиеся на зов ведуны еле усмирили княгиню, окурили ее сушеной одолень-травой пополам с плакуном и дурманом. Смирённая их чарами, княгиня провалилась в тяжкий обморочный сон. Все в один голос твердили, что Синегорка обмерла и надо готовиться к ее кончине, но на следующее утро она очнулась и объявила траур по обеим дочерям — говорила, будто ей привиделось, что обе они навсегда потеряны для нее.

За один-единственный день Синегорка изменилась так, словно миновало лет десять. Лицо ее осунулось, чело избороздили морщины, глаза и губы поблекли, в косе яснее проступила седина. Она преисполнилась уверенности, что доживет только до осени.

Вслед за княгиней в печаль и скорбь погрузился весь город — не успели справить тризну по двум княжнам, как скоро настанет пора провожать в подземный мир и княгиню. Знахари и ведуны толпились у княжеского крыльца, перед идолами денно и нощно горели костры — молился и плакал весь город и не все узнали о явлении новых гостей.

Ящера никто не видел и не подозревал о его существовании — огромный крылатый зверь не долетел до стен города и даже рощи под горой. Стривер отлично знал все вокруг и указал на долину реки чуть в стороне. Там Сварожичи наконец ступили на землю — и вскоре три всадника на одинаковых бурых конях с черными гривами птицами вылетели из долины.

Случайно видевшие их люди долго не верили своим глазам — три жеребца летели, почти не касаясь земли, а если и касались, то все вокруг содрогалось и с деревьев падали листья. По одинаковым коням и всадники казались близнецами, тем более что у всех троих были решительные лица.

На склоне, откуда была видна почти вся гора, река с притоками, роща, пашни и несколько небольших селений-вотчин, стоял град, окруженный посадами. По склону к нему вело с разных сторон четыре дороги. Весь склон был изрыт копытами лошадей, колесами повозок и покрыт пятнами костров, но сам град стоял целехонек.

Оглядев следы странной осады, понаторевший в таких делах Перун молвил всего одно слово, кивнув на град:

— Этот?

— Он самый, — тихо вымолвил Стривер, озирая холм. Он не верил своим глазам.

— Что тут было? — спросил Смаргл.

— Сейчас узнаем, — обронил Перун, направляя коня напрямик к городской стене.

Четыре дороги под стенами сходились в две — по числу ворот, открывающихся в две стороны. До ближних было саженей десять, но Перун не захотел свернуть.

Увидев трех всадников, что во весь опор неслись к стене, с заборол закричали, замахали руками, но странные гости не обратили никакого внимания на стражу. Три жеребца одновременно толкнулись в землю, взрыв ее почти на аршин, и взвились в воздух, как три птицы. Распластавшись, они перелетели не только стену, но попавшуюся угловую сторожевую башню и тяжело опустились на доски мостовой-настила. Полетели в стороны обломки и щепки, когда мостовая затрещала, ломаясь. Жеребцы увязли чуть не по бабки, но седоки не дрогнули на седлах.

— Ну, — Перун кивнул Стриверу, — веди к княгине!

Тот вздрогнул, сжимая кулаки, и махнул рукой вперед.

Княжеские палаты находились в самом центре городища, на небольшом возвышении. Широкая улица разрезала град на две части, идя от ворот к терему, который тоже имел стены, сторожевые башни и стражу на заборолах и так же был окружен рвом. Три терема, сад, дружинные избы кметей и конюшни, избы слуг и холопов, ключни и кладовые — это был настоящий град в граде.

Три бурых жеребца неслись в указанном Стривером направлении, перемахивая палаты, гридницы, лавки торговых людей и ремесленников, избы посадских и сады при домах.

В городе началась паника — люди метались по улицам, прячась, кто мог, в подполах или разбегаясь в стороны. Страхи некоторых были обоснованны — порой тяжелое копыто опускалось не на двор, а на крышу, и тогда во все стороны летели обломки, клочья соломы, а угол проседал, разметанный конем.

Всадников заметили со стен. Кмети похватали оружие, бросились затворять ворота, всадникам закричали, приказывая остановиться и не творить бесчинств, но Стривер по дороге успел рассказать братьям, как его взашей выгнали из города, и Смаргл, а тем более вспыльчивый Перун не собирались подчиняться. Не обращая внимания на людей, все трое подхлестнули лошадей — и три жеребца мелькнули над головами людей, приземлившись уже на дворе.

Не дожидаясь, пока осядет пыль, братья спешились и, бросив лошадей, решительно направились в палаты.

Здесь дорогу преградили им княжеские гридни, выскочившие на шум из дверей. В руках их оказались мечи и щиты, но Перун, разогнавшись, уже не мог остановиться. Скачка по городу распалила его. Прокладывая братьям путь, он лишь выставил вперед плечо и с маху врезался в строй. Щиты разлетелись в стороны. Державших их воинов он небрежными взмахами рук раскидал, освободив путь. Тех, кто стоял по бокам и мог заступить дорогу, оттолкнули Смаргл и Стривер, и трое Сварожичей вломились в терем. Перун по-прежнему шел впереди, громко требуя, чтобы его немедля проводили к княгине.

Перед нежеланным гостем пробовали запирать двери, но он просто высаживал их, даже не удосуживаясь складывать кулак — одними ладонями. Идущие вслед за ним молодцы тоже были настроены решительно, и с ними предпочитали не спорить.

Сварожичи ворвались так стремительно, что Синегорку не успели предупредить. Она только ахнула, приподнимаясь со стула, когда гости вошли в светлицу. Окружавшие ее сенные девушки и боярыни брызнули во все стороны, а гридни у дверей лишь беспомощно развели руками.

Стривер с первого взгляда узнал княгиню, хотя та и переменилась со дня отъезда Рады. Сейчас она казалась старухой, и только глаза ее блеснули прежним огнем, когда она увидела Стривера за плечом Перуна.