Дезертиры - Михаил Гиголашвили

Тилле сидит за столом, заваленным папками и документами; поверх всего лежит открытый на Северном Кавказе атлас. Как всегда, Тилле в свитере и джинсах. Увидев нас, он очень удивился:

- Как, ко мне?.. Разве эту неделю я не с черной Африкой работаю?..

- Разве мы на нее похожи? - шутливо ответил я. - Оба белые и красивые.

Оксана молча стояла у стола. Тилле коротко посмотрел на нее и, что-то уточнив по телефону, жестом попросил садиться:

- Придется заменить Шнайдера, нету его, уехал куда-то на совещание. Не сидится старикашке!.. Кто у нас сегодня?..

- Не дезертир, во всяком случае, - подал я ему дело.

Он вынул паспорт и цепко осмотрел его со всех сторон:

- Даже и документ есть. Отлично! И виза еще на три месяца. Надо будет уложиться в срок. - Потом удовлетворенно положил открытый паспорт перед собой и, пододвигая диктофон и разбирая шнуры, спросил, искоса поглядывая на Оксану (которая в параличе смотрела куда-то в угол, закусив губу и сжав перед собой руки): - Что привело милую даму к нам?

- Нужда, - выдавила она, неуклюже поворачиваясь на стуле, а я отметил, что изящества, главного в женщине, в ней маловато ("Над коровами смеются, тигриц боятся").

Житие Оксаны было нехитрым и коротким: дом, школа на Дальнем Востоке, потом отец потерял работу и надо было возвращаться в Харьков.

- Родители живы? - спросил Тилле.

- Умерли, - ответил я за нее, помня о разговоре внизу.

- Когда, где, как?

Я перевел вопрос. Оксана вдруг замялась:

- Вообще-то они живы, но я с ними навсегда поссорилась. Это в моем сердце они умерли.

- Ах, в сердце!.. Здесь не опера. Я уже сказал, что умерли, - злобно прошептал я, подумав: "Если все бабы дуры, то эта, видимо, из самых глупых...".

- Ну, пусть тогда умерли, - согласилась она.

- Когда, как?.. Он ждет ответа!

- Авария? - полувопросительно уставилась она на меня.

"Вот дуреха!" - разозлился я:

- В дорожном происшествии.

- Когда? Где? - Тилле ждал конкретных данных.

- На шоссе, в 1995 году, от грузовика, - ответила Оксана, а я, переводя эту чушь, с холодком подумал, что вляпываюсь в глупое дело: зачем-то вру, нарушая главную заповедь толмачей - "не лгать", у лжи ноги не только коротки, но и хромы, вот она, ведьма, ковыляет еле-еле, от любого порыва валится и дохнет.

Но, к счастью, Тилле удовлетворился этими данными и перешел к братьям и сестрам, которых не было, а я в душе навсегда зарекся вылезать с инициативами.

- Есть ли родственники, бабушки-дедушки, дяди-тети?

- Нет, никого нет. Бабуля умерла, а дедушка в дурдоме сидит. Почему?.. А он погнал после смерти бабушки: стал всюду в ее шляпке и с ее сумкой ходить... Вот и посадили. Отец сам повез и сдал.

- Когда это случилось?

- А вот недавно, в прошлом году.

- Как в прошлом году? Вы же говорите, что ваши родители погибли в 95-м?..

Оксана растерянно захлопала глазами. Я смотрел в стол. Она глубоко вздохнула и начала плести:

- А... А это он его раньше сдал, когда дедушка первый раз свихнулся и всех курей перерезал. Дедушка потом убежал из дурдома, жил с бабушкой, а когда бабушка умерла, то он опять засвистел и сам пошел в дурдом сдаваться...

- Это тебя надо в дурдом сдать! - проворчал я и перевел этот бред слово в слово.

- Неважно. Дальше. Чем занимались после школы?

- На бухгалтера училась, но потом не работала. Где работать, если бухгалтера со стажем голодают?.. Так, на базаре подрабатывала...

- За рубежом бывали?

- В Турции и Чехии.

- Чем там занимались?

- Работала, - неуверенно сказала она и тише добавила: - На полях.

Тилле, посмотрев на ее холеные руки, сморщился:

- Руки что-то не очень для сельских работ...

- Давно было. Зажили.

Тилле опять углубился в паспорт и спросил в конце концов:

- У вас виза была в Чехию на три месяца, а вы уехали оттуда через три недели. Почему?

- Начальник домогался... Сексуально, - ответила она, отведя глаза в пол.

- Просили там убежище?

- Там?.. А чего там просить?.. Там жизнь не особо лучше, чем у нас.

- Как попали в Германию? Когда?

- На поезде до Москвы, а оттуда на автобусе сюда.

- Вы поехали из Украины в Москву с целью потом сразу эмигрировать в Германию?

- Нет, я туда работу искать поехала. Жила там у подружки. Один раз в Ленинград смотались. В этом, как его... соборе Исаака, ну, где маятник болтается, были. Там случайно познакомилась с одним немцем, он тоже из Москвы на один день на экскурсию приехал. Мы вместе с ним на "Красной стреле" в Москву вернулись. Я ему по дороге свою жизнь рассказала, он мне и посоветовал: "Езжай, мол, в Германию, там тебе помогут!".

Эта информация очень заинтересовала Тилле. Он выключил диктофон и спросил, знает ли она адрес, телефон и имя этого благодетеля и почему это вдруг тот расщедрился и что требовал взамен.

- Переспал, наверно, что еще? - вполголоса ответил я ему, не дожидаясь ответа, но Тилле настойчиво повторил:

- Нет, нет, спросите. Может быть, он ее для проституции выписал. Такие случаи очень часты. И за такие вещи его посадить надо. Торговля людьми!

Но Оксана ответила, что немец, которого зовут Гюнтер (телефон и адрес неизвестны), ничего от нее не требовал, просто пригласил в Москве на обед, был очень вежлив, после ресторана взял паспорт, зашел в посольство и сделал визу, ничего за это не требуя, почти...

- Почти?.. Как это понять?..

Она потупилась:

- Ну... Даже стыдно сказать...

- Говорите, тут как у врача.

- Попросил разрешения ноги полизать... И еще что-то... Глупости, в общем. Он был очень хороший, такой добрый... Старичок уже, лет пятьдесят... Даже билет на автобус купил и денег на дорогу дал.

Тилле усмехнулся и включил диктофон:

- Расскажите подробнее, через какие страны вы ехали.

- Да я и не знаю точно. Всюду не по-нашему написано. Через Польшу, наверно. До Франкфурта. А потом вот сюда, к подруге. У нее и живу.

- А должны жить в лагере. Чем вы вообще обосновываете свою просьбу об убежище? - с некоторым раздражением спросил Тилле.

Я перевел и добавил, видя, что она опять впадает в коматозное состояние:

- Важный вопрос. Соберись.

Она встряхнулась:

- Жизнь заела. Там жизни нету совсем. Там я с голоду умру или в колодец брошусь. Лучше сразу в петлю. Там и жить мне негде.

- Позвольте, как это "негде"?.. Вы сказали, что жили в Харькове с родителями, но они умерли. Значит, у вас осталась квартира? Почему вы в ней не можете жить?

- Там же родители, - удивилась Оксана.

- Они же умерли! - окрысился я на нее, зловеще подумав: "Вот оно, пошло-поехало!.. Ложь сама себя клонирует!".

- Ах да, умерли... - Она почесала в затылке. - А... А квартира в таком состоянии, что там жить нельзя. На ремонт денег нет. Все протекло. В последнее время я жила у подруги. А по стенам здоровущие трещины, опасно стало для жизни. Это правда!

Теперь пошли выяснения, у какой подруги и сколько она жила. Оксана говорила то одно, то другое, путалась в датах, цифрах, адресах и в конце концов разревелась, сквозь слезы повторяя, что если назад - то лучше уж сразу на рельсы, под поезд.

- Да перестань ты с этим поездом! Анна Каренина нашлась! Тут это не проходит, говори что-нибудь конкретное!

- Более веских причин нет? - подавая ей воду, настойчивее спросил Тилле.

Она, всхлипывая, опять вспомнила колодец, голод и петлю.

- По ней не очень скажешь, что она сильно голодала, - скептически покачал головой Тилле.

- Он сомневается, что ты так уж страшно голодала, - перевел я ей и добавил злорадно: - По фигурке действительно не скажешь.

- Это я с пшена и макарон опухла, - парировала она, кокетливо утираясь платочком и глядя на меня влажными глазами.

"Или с икры и осетрины", - хотел сказать я, но промолчал.

Между тем Тилле наговорил несколько заключительных фраз и окончил интервью:

- Подождите внизу, а потом переведите ей протокол. Случай простой, текст будет небольшим.

Пока мы спускались, она канючила:

- Что, плохо, да?.. Плохо?..

- Да чего уж хорошего. С этим дедушкой-психом, подругой, родителями! Зачем живых людей хоронить?.. Видишь, чем обернулось?.. В глупое положение и себя и меня поставила!

- Ну, не сердись, миленький, - виновато сказала она и тронула меня за рукав, и от этих простых слов что-то сжалось внутри, я сразу забыл все неувязки, но одернул себя и солидно объяснил:

- Вместо того, чтобы про топор и колодец плести, надо было что-нибудь конкретное рассказывать. За что им уцепиться в твоем рассказе?.. Где тут политика?..

Внизу, в комнате переводчиков, у окна стоял высокий, хорошо одетый (в бабочке и вельветовом костюме-тройке), сухощавый негр с бородкой и пил чай из стаканчика. Открытый термос дымился на столе.

- Суза, переводчик с французского и суахили, - представился он по-немецки.

Я пожал ему руку и пошел на балкон курить. Оксана - следом, попросила сигарету.

- А вообще как думаешь, дадут? - закуривая и ежась на холодке, опять с надеждой спросила она, заглядывая мне в глаза.

- Не знаю. Вообще-то мало нужного рассказала. В колодец, под поезд, в петлю!.. Это не аргументы. Пол-Союза под поезд не прочь. Ничего хорошего. Одни глупости. Плохо дело, - заговорил во мне комендант лагеря, который знает, что жертву сперва надо испугать, а потом уж брать голыми руками.