Пиксельный - Александр Александрович Интелл

двери, все переглядываются, сержант резво вышибает дверь и принимается поливать из пулемета врага. Пара штурмовиков полегла. Свинец лился секунду.

Мы продвигаемся быстро, не встречая достойного сопротивления. Один в другой перетекали коридоры и комнаты перед глазами, руки привычно меняли магазин в пылу сражений, а указательный палец прилип к триггеру.

Впереди еще лежали бетонные развалины и дыры в стенах, которые вели на улицу и до самого завода.

На улице непривычно светло: небо ненадолго открылось, и золотые лучи ударяли по зданиям. Кажется, это они, это желтые стрелы разворотили город, откололи куски от зданий, малые и большие, и расшвыряли повсюду.

Мы неуверенно ступает по кусочкам домов, слышим хруст под ногами и даже не пытаемся обойти: настолько их здесь много.

Город рассыпался после нашего прибытия.

В очереди

Это не шумящий муравейник, живо полыхающий скудными красками бесцветного стекло-бетонного мира, где ничего не останавливается, где город давно победил людей и от шума не спасет тройной стеклопакет.

Вдали от мегаполиса течет иная жизнь. Здесь ночами затухают дороги, а время суток частенько определяется не по часам. Спокойно, благодушно, беззлобно и флегматично. Время словно бы застывает и не дает миру двигаться. Или мир не движется, а оттого и время.

Здесь проснешься и выйдешь на улицу, поласкаешь себя пением птиц, подышишь полной грудью, потянешься как зверь на природе. Шагаешь бодро, а рядом дерево, другое, кустики пушистые, трава душистая, и цветочки кое-где сверкают. Тихо поутру.

Тишину нарушили четыре ревущих мотора, работающие на высоких оборотах и приводящие в движения колеса четырех атласных машин, несущихся по прямой магистрали, проходящей прямиком через спящие кварталы.

Гордые и стройные, мощные и юркие, несутся по остывшему за ночь серпантину, издавая десятки децибел шума и разнося его по окрестностям. Под капотами автомобилей жарко, точно в печи. Рычат и гонят. Они – стая зверей, мчащиеся по каменному покрывалу.

Из четверки осквернителей тишины выделяется…

* * *

В банк.

Если не остановиться, день незаметно иссякнет, как случилось накануне. Я собираю все необходимое, и уже через пару минут оказываюсь на улице.

У подъезда пусто. Видно из-за похолодания гопники попрятались в свои уютные квартиры-норки. Не приноровились пока. Но никакие натужные ветра и крепкие морозы их не остановят, если те захотят околачиваться. Соблазн попить пивка да полузгать семки на улице победит. Эти существа – мутанты, порождения улиц. Четкие, реальные, ровные, параллелепипедные пацанчики, способные в минус тридцать поглощать холодное пиво из горлышка.

Воздух на улице влажный, изо рта исходит марево. Да и погода стоит нехорошая, липкая. Путь до стоянки пролетает незаметно. Ни бездомная собачонка, ни кошка не подворачивается, не говоря о людях.

Отсутствие людей вокруг обычно не причиняет мне дискомфорта. Я благодарю мир, если никто не мозолит глаза, представляя себя в таком случае персонажем из фэнтези: странствующим, ступающим на дела и не встречающим людей в опасном путешествии. Впереди супостаты, опасные приключения, дорожки потаенные и безмолвные волшебные локации, населенные кем-только вздумается. Персонаж без лишних слов, нордическая личность, классика и хардкор.

В действительности путь мой жалок до неимоверности – снять деньги в банке.

На стоянке пусто и тихо: машин немного, да и те, что понуро ждут хозяев, вряд ли сегодня куда-то поедут. Скучающие железные кони с потухшими огнями в ксеноновых очах и загустелым маслом в двигателе.

Вороны, кляксами рассевшиеся на ограде стоянки, резко взлетают, шумно гаркая недобрыми звуками. Будто скрипт.

* * *

У банкоматов случается очередь, подобная той, что образуется при распродаже нижнего белья на открытых рынках – своего рода неконтролируемый паровозик из округлых тетенек, плотно столпившихся возле белья, нет-нет да и ругающихся друг с другом. В это время тощие благоверные, стараясь находиться подальше от бешеных хрюшек, снуют в сторонке и нервно курят.

Товар предусмотрительно набросан в картонные коробки, а достав оттуда интересующую вещь, какая-нибудь хрюшка принимается тянуть, мять и прощупывать белье, как это делает сотрудник УБОП’а с фальшивыми купюрами. Вот такая картина: стоит толпа идиотов и растягивает трусы да лифчики… проверяя их на прочность!

Вот она: реальность!

Сзади неохотно, робко и стыдливо принимаются делать замечания, и вскоре переходят на бойкие заявления, мол: «Очередь не соблюдается!», «Вы мне на ногу наступили!», «Я эти трусы уже выбрала!!!».

Чуть погодя, когда страсти достаточно накалятся, шарообразные домохозяйки пускаются тяфкать друг на друга, словно миниатюрные собачки, вроде Той-терьера или Чихуа-хуа; хрюкать как свиньи в сарае: драться за принесенное ведерко дробленки вперемешку с помоями. Это действие по всем канонам быдло-трепа. Победительница – кто понаглее, кто злостная невежа, хабалка и мерзавка, уходит в даль, в падающее солнце, гордо и победоносно, с растянутыми трусами по сниженной цене.

В общем: очередь.

Наконец, добравшись до треклятой машины, вымученный и озлобленный, я получаю:

Please wait.

Processing…

Проходит минута. Две. Картинка на экране не меняется. Я жму «cancel», подозревая, что карточку назад сегодня не получу.

На удивление, банкомат выплевывает ее и выдает на дисплее сообщение об ошибке. По-моему это «Windows 98».

Я выстаиваю еще очередь у соседнего банкомата и, наконец, получаю деньги.

И только я собрался в магазин, как вдруг начинает стучать в двигателе. Противный, паршивенький стук, случающийся, когда определенно что-то ломается.

Весь мир затеял против меня недоброе! Все злые дороги ведут ко мне, все липкие ветра дуют в мою сторону, весь город – один большой супостат против меня, и сражаться мне с ним, одному!

Я ищу в электронной справочной самую ближайшую автомастерскую, потому что дальше могу и не уехать.

Приезжаю по адресу: автомастерская оказывается в довольно безлюдном местечке, окруженная улицами из хрущевок. Двухэтажное здание – с виду ветхое и заброшенное – преобразовано в автомастерскую. Если честно, это здание больше похоже на сарай. Мне ужасно любопытно, только ли в России автомобильные мастерские и продуктовые магазины умудряются размещать где попало?

Недолго думая, принимаюсь сигналить. Выходит полноватый мужичок лет сорока, с сигаретой в зубах, с головы до ног в грязи: толи в масле, толи…

На голове изрядно поношенная, помятая кепочка, каких с детства не встречал: светло-синего цвета, с огромным уродским козырьком и сетчатой шапочкой.

Вынырнув из машины, нехотя подступаю к нему.

– Чо? – голосок ухает, будто из магнитофона с блатными песнями, какие мне частенько приходится слушать в маршрутках: низкий, хриплый и сухой.

– Здравствуйте. В двигателе что-то стучит. Сегодня появилось, вообще ничего не предвещало, – подступаю я.

– А… ну это, – чешет лоб, – Ща пасморим.

От мужичка зверски несет перегаром, глаза тяжелые, видимо после серьезной попойки. Прям свинья натуральная; ужасно неряшлив и черт пойми, в чем измазан!

Стиснув зубы от сожаления, что собственноручно не отогнал машину, стою истуканом в самых скверных мыслях.

Снова выходит пьянчуга, в зубах по-прежнему сигарета. Интересно, он и машины с ней чинит?

– Ну что? – интересуюсь я.

– Да масло просто поменять! Ща сменим, и все – можно ездить, – вонючка