И тогда случится чудо - Мира Моисеева

Дальше все продолжалось в том же духе. «Любовная лодка разбилась о быт»: молодая семья распалась, даже не создавшись. Экзамены вперемешку с недомоганиями, обильно политые слезами… и так все девять месяцев. Единственный человек, обрадовавшийся появлению на свет маленькой девочки, была врач-акушерка, принимавшая роды. Это была милая женщина, вся светившаяся добротой и лаской. Приняв новую жительницу Земли, она приветствовала ее словами: «Ты моя ладушка!». Молодая мама потом рассказывала своей дочке, что это необыкновенно теплое и мягкое слово как бальзам легло на ее израненное, изболевшееся сердце. А когда ее спустя некоторое время привезли в палату, первое, что она услышала – льющуюся из репродуктора арию Князя Игоря из оперы Бородина, в которой Игорь, оказавшийся в плену у хана Кончака, мысленно обращается к своей жене Ярославне со словами:

«Ты одна, голубка-Лада,

Ты одна винить не станешь…»

И опять ее измученная душа откликнулась на это слово: да, одна только ее доченька, ее ладушка, ее Лада, не будет ее винить. Вот так врач акушер-гинеколог и Александр Порфирьевич Бородин (в соавторстве с В. В. Стасовым), и дали девочке замечательное имя Лада.

Имя-то дали, но лада в душе Лады не было. Конечно же, все ее любили: и мама в антрактах между экзаменами и концертами изливала на малышку всю нежность своей артистической натуры; и бабушка с дедушкой (мамины родители) мигом забыли «позор» дочери и с гордостью демонстрировали успехи внучки. Не было, правда, папы и его родни (они как-то сразу дистанцировались), но «безотцовщина» довольно быстро прекратилась – мама вышла замуж, и новый папа очень полюбил свою старшую дочку. Старшую, потому что когда Ладе было пять лет, родилась ее сестренка. Казалось бы, все хорошо, «happy end», но так эта ситуация виделась всем вокруг, кроме Лады. Наша же героиня, по ее собственному выражению, всегда – понимаете, всегда! – чувствовала себя «чужой на этом празднике жизни». На первый взгляд, у девочки вполне счастливое детство, ее всегда окружала любовь и забота. А ей грустно, у нее постоянное ощущение, что она лишняя. Почти всегда Лада подозревает людей в лукавстве, в том, что на самом деле ее не любят, а врут и притворяются, что любят.

Но ведь все дело-то в том, что человечек не просто грустит, а изнуряет себя этой грустью, этим недоверием миру, этим ощущением лжи вокруг! И эта вечная, гложущая, сосущая, нудная боль внутри! Взрослые относили нелюдимость, замкнутость Лады на счет ее физического состояния, ее нездоровья, а было-то, я надеюсь, вы теперь это понимаете, все совсем наоборот.

Маленькое отступление.

Мы – передаточное звено между Небом и Землей. Мы получаем энергию и от Неба, и от Земли. Но мы не можем быть только потребителями, мы обязательно должны вернуть, то есть излучать энергию в ответ – таков Закон Энергообмена. И мы излучаем. Излучение идет из солнечного сплетения. А что такое наше излучение? Это радость и благодарность. Опять, повторяю, радость и благодарность, как концепция жизни, как ощущение жизни, как осознание единства с целым, как осознание своего места в мироздании и понимание того, что все, что с тобой случается – это урок! Это урок, который надо понять, сделать соответствующие выводы, принять его опять же с благодарностью и ощутить радость от осознания процесса. А понимание этого и есть, по сути, тот Путь, на котором есть шанс встретиться с Собой.

Человек своим вечно скверным настроением, постоянными упреками и подозрениями, тотальным страхом, что его не любят, «закрывает» себя, как бы «захлопывает» свое солнечное сплетение, превращая себя же в темницу, в каземат, и тем самым нарабатывает себе проблемы. В данном случае – проблема в желудке, ну а там ведь рядом и поджелудочная железа (с ее панкреатитом и диабетом ).

Но вернемся к нашей героине.

Я объяснила Ладе, что ее болезнь начала развиваться на первом неприятии беременности, что необходимо убрать эту основу, «выкорчевать» корень для того, чтобы лечение было эффективным, и болезнь ушла навсегда. Бедная женщина действительно устала от бесконечного и довольно бесперспективного лечения. Болезнь без конца давала рецидивы (погода, нервотрепка, всё была пусковым механизмом). Короче говоря, Лада была готова к работе.

Человек должен понять одну очень простую, но очень важную вещь: никто не может его вылечить (мало того, что не может, но и не должен!), пока он сам не будет готов создавать свое здоровье.

Мы не берем хирургические или травматические случаи, но даже и в таких случаях заживление идет совершенно по-другому, если при этом человек работает над пониманием проблемы. Всё работает на исцеление только в том случае, если человек сам нацелен на работу, на усвоение урока.

Так давайте дадим слово самой Ладе, и она подробно расскажет вам, что, для чего и как она делала.

«Ох, и тяжелая это работа – из болота тащить бегемота. Правильно мой Учитель говорит: «Чем серьезнее и тяжелее проблема, тем ленивее душа». Кажется, что уже все поняла, все так четко и ясно растолковали, объяснили, ну, принимайся за работу, делай, и все у тебя получится! Так ведь нет… То начинаешь оттягивать время (потом сделаю, сейчас устала, и прочие отговорки), то вдруг опять одолевают сомнения (а вдруг не смогу).

Одна моя подруга, Рита, как-то раз написала Мире стихотворение. Процитирую его, потому что сама прошла эти этапы:

Много раз такое было!

Мира Рите говорила,

Говорила Рите Мира:

«Не твори себе кумира!»

Рита слушала, внимала,

Все, как надо, понимала —

Одного кумира мало,

Целый пуд насотворяла!

Много раз такое было!

Мира Рите говорила:

«Ты работай каждый день,

Лень тебе, или не лень!»

Рита мыслью проникалась,

Речью страстной загоралась,

Отмечала ряд побед…

И – спускала все на нет…

Так случилось, что на Риту

Мира так была сердита,

Что сказала ей сурово:

«До чего ж ты бестолкова!»

Хоть получено за дело,

Рита всё же не стерпела

И в ответ ввернула слово:

«Ты по-своему бестолкова!

Твой блестящий, быстрый ум

Не поймет, как тугодум

Жернова свои вращает,

То найдет, то потеряет!»

Ну а Мире всё – пустяк,

Знает – что и знает – как.

Всякий раз «макай мочало»,

Начинает всё сначала.

И немало бегемотов

Извлекла из их болотов.

Ох, и труден крест сей Миров

Проживать среди кумиров!

Так было и со мной: вроде бы и всё понимала правильно, а делала совсем наоборот, и ленилась, и «отмечала ряд побед», а потом скатывалась обратно в болото, запутывалась в тине, захлебываясь собственным бессилием и… начинала все сначала. Но в один прекрасный момент вдруг поняла: мне дали ШАНС, и если я сейчас его не использую, меня это болото засосет и не отпустит НИКОГДА.

Первый этап, пожалуй, был самым трудным, потому что мне было нужно навести порядок в своем внутриутробном развитии. Мне нужно было понять мамино состояние, разобраться в негативных ощущениях моих дорогих и близких мне людей. А главное, не просто поворошить и перекопать всё это, но, поняв – ПРОСТИТЬ и ПРИМИРИТЬ это в себе, вернее, примирить это с собой и тем самым стереть боль. Ну, сами посудите – понять и принять информацию, что тебя не любили! Согласитесь, задача не из легких (даже за давностью лет).

Я представила себе, что я разговариваю с мамой, но это как будто не моя мама, а моя подружка или сестренка. Я взяла мамину фотографию тех лет, и передо мной предстала прелестная девушка с длинной густой косой, с глубокими удивленными глазами, опушенными длинными ресницами. Лукавая улыбка пряталась в уголках губ, и ей как бы вторили своим изумлением немного приподнятые, дивно красивые брови. «Господи, – подумала я, – разве можно было в ТАКУЮ не влюбиться! И могло ли такое чудное и трепетное создание, далекое от всякой корысти и расчета, не ответить на призыв пылкого сердца!» Я стала с ней разговаривать. Знаете, интересно то, что это был не монолог, а диалог . Я увидела, как это чудесное девичье лицо стало меняться: было такое впечатление, что внутри погасла лампочка – глаза затянуло пеленой глубокой тоски и невысказанной боли, а с губ вот-вот готовы были сорваться рыдания. «Катюша, – обратилась я к ней по имени, – расскажи мне, что с тобой. Ведь ты помнишь:

Я одна, голубка-Лада,

Я одна винить не стану…

И вдруг, как будто прорвало плотину: захлебываясь слезами, она стала рассказывать мне о своем горе. Катюша говорила о том, что ей страшно, потому что она не знает, что будет дальше, что ей очень одиноко. Хотя ее по-прежнему окружает много людей, не с кем поделиться своей бедой – с мамой она никогда на эти темы не разговаривала (это считалось стыдным, запретным), а самый близкий ей человек, ее возлюбленный, стал ее сторониться. В ответ на Катино признание, он сказал ей, что это вообще-то больше ее проблема, не надо его сейчас отвлекать, так как через месяц он уезжает в Прагу на конкурс.