Чудовищная правда - К. А. Найт

вгрызаются в верстак, который слегка пошарпан, как будто он часто это делает. Руки подперли голову, а лицо повернуто ко мне, как будто он наблюдает за мной даже во сне.

Вчера он просто смотрел на меня несколько часов. Это нервировало. Один взгляд в эти черные глаза, и я понимала, что он может заглянуть мне в самую душу, поэтому я отворачивалась, не желая, чтобы он нашел во мне недостаток, как это делают все остальные.

Я поднимаюсь на ноги и подхожу ближе, чтобы его рассмотреть. Пока Катон спит, он кажется почти мирным, более мягким и не таким страшным. Его губы изогнуты в маленькой улыбке, которую так и хочется проследить. У него мощный нос, миндальные глаза, а ресницы на красных щеках выглядят как полумесяцы. Все его черты ‒ острые углы. Даже с рогами он по-настоящему красив. Если бы он был человеком, он был бы моделью. Я перевожу взгляд на его широкие плечи, такие мускулистые, что у меня на мгновение пересыхает во рту, затем на его гибкую спину, которую я изучаю в течение неловкого времени, а затем мой взгляд переходит на его руки.

Огромные бицепсы и покрытые венами предплечья напрягаются, когда он спит, и я сглатываю, глядя на его огромные руки, увенчанные черными когтями. Все в этом монстре, Катоне, кричит об опасности, но он смотрел на меня с добротой. Он укрыл меня, согрел, искал мою подругу и не причинил мне вреда.

Но я знаю, что он сделает это. В конце концов, я человек, а он чудовище, и мы враги, но почему от этой мысли меня начинает тошнить? Покачав головой от своей глупости, я оглядываюсь по сторонам. Должно быть, уже рассвело. Я достаточно знаю о монстрах от Арии, чтобы понять, что днем они спят.

Сейчас у меня есть шанс.

Я колеблюсь, заставляя себя не обращать внимания на безумие. Спешу к сумке, пристегиваю ее и снова колеблюсь. Зарычав на свой идиотизм, я тащу с собой одеяло и мягко накидываю его на спину. Я замираю, когда он перестает храпеть, но тут он тихонько вздыхает.

— Талия, — пробормотал он, и сонный звук моего имени на его губах произвел на меня такое действие, о котором я не хочу размышлять. Когда он снова начинает храпеть, я расслабляюсь и быстро отхожу на несколько шагов назад. Вдохнув поглубже и не обращая внимания на кричащее сердце, иду к двери.

Сейчас или никогда.

Как только открываю дверь, я снова смотрю на монстра. Он выглядит таким одиноким, комната пуста, в баре ‒ исследования и заметки. Мне почему-то становится больно, и я поворачиваюсь и спешу вниз по лестнице. Неважно, что он меня заинтриговал, что у меня столько вопросов, а голова болит, неважно, что он мне помог или был добр.

Монстр отвернется от меня. Они ведь чудовища.

Я должна спасти себя и свою подругу.

Я замираю, когда оказываюсь за дверью. Мы находимся в конце каменных ступеней, и когда выглядываю из-за перил, стону. Мышцы сводит судорогой при мысли о спуске по ним, но у меня нет выбора. Торопливо спускаюсь по ним, стараясь ступать как можно легче, пытаясь вспомнить, как двигалась Ария. К тому времени, как спустилась на два пролета, я уже громко пыхтела и вспотела, но все равно шла вперед. Еще четыре пролета вниз, и мои бедра сводит судорогой, но после еще одного пролета я достигаю двойных дверей.

Оглянувшись налево и направо, быстро иду к ним, но когда открываю их, вздрагивая от скрипа, оказывается, что выход закрывает какая-то металлическая ставня, и, как я ни стараюсь, она не двигается. Понимая, что это бесполезно, закрываю дверь и оглядываюсь по сторонам.

Должен быть другой выход.

Страх охватывает меня при мысли об исследовании здания, наполненного спящими монстрами, но у меня нет другого выхода, поэтому я наугад выбираю правый и двигаюсь по коридорам. Я начинаю расслабляться, когда ни на кого не натыкаюсь, становясь самоуверенной. Именно поэтому не замечаю их, пока не становится слишком поздно.

Коридор обрывается в комнату, а в ней ‒ сотни спящих монстров, свернувшихся друг вокруг друга. Повсюду валяются меха и подушки, как в гигантском гнезде. Я просто таращусь, держа ногу в воздухе над хвостом одного из спящих в дверном проеме.

От хора храпа и рычания бледнею и, спотыкаясь, отступаю назад. Я уже собираюсь повернуться и бежать, когда вижу лестницу, ведущую вниз к другой двери.

Это должен быть выход.

Черт.

Я в полной заднице.

Логически я понимаю, что должен быть другой выход, но у меня нет времени на его поиски. Один из них может проснуться в любую минуту, даже Катон, поэтому, собрав волю в кулак ради Арии, перешагиваю через спящего гиганта. Я медленно пробираюсь через комнату, нащупывая наилучший маршрут, но, к сожалению, он проходит через плотные ряды, где у меня нет другого выбора, кроме как практически ползти по ним. После медленного продвижения и пропотевшая от страха, наконец, достигаю другой стороны и исполняю счастливый танец, после чего поворачиваюсь и спрыгиваю вниз по лестнице. Дверь металлическая и незапертая, я дергаю ее, торопливо вхожу и закрываю, а затем, прислонившись к ней, выпускаю громкий воздух.

Я слышу шум и резко встаю. Я не на улице. Я в чертовом туннеле.

Ладно, туннель неплох, но это все равно туннель, а значит, я под землей, в темноте, с монстрами.

Я правда хреново соображаю.

Свет приглушен, создавая более мягкую атмосферу, но он все равно позволяет мне видеть мраморный пол и бледно-белые стены, покрытые картинами и картами. Все почти безупречно и похоже на то, что было до войны. Очевидно, что это часть здания, расположенного выше, и это меня заинтриговало, но тут я замечаю несколько открытых дверей и слышу доносящийся из-за них храп, поэтому я медленно сползаю по полу, вздрагивая от скрипа ботинок. Здесь я двигаюсь медленнее, и когда дохожу до двери, то спешу пройти мимо нее, даже не заглядывая внутрь.

Я не хочу, чтобы меня поймали.

Туннель, кажется, тянется бесконечно, петляет по земле, пока я не теряюсь, но потом поворачивает, и в конце него оказываются двойные двери ‒ двойные двери, которые закрыты, а рядом с ними на полу сидит и храпит чудовище.

Рядом с ним стоит урна с огнем.

Если монстр на страже, то он отстой, но мне это на руку, поэтому я благодарю бога, в которого не верю, и медленно прохожу мимо него. У двери не свожу с него глаз, открываю