Через тернии – в загс! - Алина Кускова

– А сын ваш что говорит? – Алла все еще надеялась примирить свекровь с невесткой.

– А что он может говорить? Потерпи, мама, сниму квартиру, съедем. Бронированную дверь хочу!

– Так, может, действительно съедут?

– Как же, жди от них чего хорошего! Вон гарью запахло, небось, у этой дурехи снова блинчики подгорели. «Шо вы, мамо, шо вы, мамо» – и ни бельмеса на нормальном языке. Побежала я на кухню, дочка.

В трубке послышались короткие гудки. Алла задумалась: до чего доводит совместная жизнь! Этой невестке еще повезло, что сын занял ее позицию, а если бы он отстаивал права матери? Семья бы разрушилась. Она потянулась за ручкой, чтобы записать вызов мастера, но вспомнила, что старушка так и не оставила свой адрес. Ладно, запишет в следующий раз, бабуля обязательно позвонит после очередной ссоры.

– Как у вас, Алла Викторовна, здорово получается, – над ней стоял Емельянов, который, как выяснилось, слышал их с бабулей разговор. – Вы не учились на психолога? Жаль. Вам многим удалось бы помочь. – И он потопал в коридор.

– Мне бы себе помочь, – вздохнула Алла, тоскливо глядя ему вслед.

Машка не сидела сложа руки, она действовала. Семенов оказался еще тем орешком, он ни за что не хотел обольщать генеральную директрису. Однако под напором Галкиной, сегодня он вместо потрепанных джинсов надел черные брюки с дутыми коленками, скорее всего, они остались у него от школьного костюма. Но Машка не стала разбираться, брюки были лучше джинсов. Вид у Семенова сразу преобразился, он стал похож на гения-математика, случайно забредшего в коридоры «Меченосца». Эмма должна была клюнуть не на его внешний вид, хотя и здесь все должно быть в норме, а на внутреннее обаяние. Пустить его в ход Семенов решился только при условии, что Машка его поцелует. Та капризничать не стала, слишком многое стояло на кону, и поцеловала Виталика в закутке возле буфета. Семенову понравилось, и он потребовал продолжения. Машка заявила, что обязательно продолжит после того, как тот обаяет Эмму. Семенов расчувствовался и согласился.

– Он такой темпераментный, – делилась Галкина с новоявленной подругой, – и целуется приятно. Был у меня один педик, так же страстно целовался.

– Кто у тебя был? – не поверила своим ушам Алла.

– Педик, студент педагогического института, – разъяснила та, – сокращенно. Как медик. Так вот мы с ним чего только не вытворяли. Но это было в молодости, – она поймала усмешку Аллы, – да, между прочим, целых семь лет назад! Я уже стала терять квалификацию, нужно будет потренироваться на Семенове. Давай вместе подумаем над тем, чем бы зацепить Эмму. Ведь Семенову придется работать не в ресторане под интимную музыку, а в коридоре под марш веселых трубочистов, который любит петь Вера Ивановна, моя пол. Кстати, а где наш-то? – она кивнула на дверь. – Ему слушать нас совершенно не обязательно.

Емельянов и не слушал, он сидел в плановом отделе и разбирался в документации, не догадываясь, что творится у него за спиной.

Эмма, конечно же, тоже ничего не подозревала. Очередной ее визит совпал с падением Семенова. Нет, он не напился с утра пораньше, не пустился в хмельном угаре во все тяжкие, он свалился в прямом смысле этого слова. Упал на Эмму. Ничего лучшего Машка придумать не смогла. Она решила: пусть старая карга ощутит на себе крепкое молодое тело и получит истинное удовольствие. Ничего не подозревающая Эмма, вышедшая, как обычно, из кабинета Емельянова, столкнулась с Семеновым у туалета. Рядом с ним находилась лестница, куда направлялась генеральная. Она принципиально не пользовалась лифтом, тренируя свои конечности и избавляясь таким способом от целлюлита. Семенов свалился на нее неожиданно, словно мешок с картошкой, хотя до этого Машка тренировала с ним более изысканное падение.

– Эндшульдиген зи битте, – от испуга Семенов вспомнил немецкий язык, который так не давался ему в школе и институте. – Их бин бум-с.

– Вы что, – заинтересованно поглядела на лежавшего сверху Семенова Эмма, – отстали от иностранной делегации, молодой человек?

– Ес, – мотнул головой тот, – отстал.

– А, – поймала его Эмма, – так вы все-таки говорите по-русски. Слезайте с меня немедленно! Что это за шутки? Что вы себе позволяете?! – Она начинала кипятиться.

– Ничего не позволяю, – признался Семенов, – но очень бы хотел позволить.

– Максим! – позвала Эмма. – Максим!

На ее зов сразу прибежали Машка и Алла, вышли из бухгалтерии Валерия Витальевна с Тимошкиным, который в последние дни околачивался там постоянно, последним прибежал Емельянов. Они столпились возле лежащей парочки.

– Что случилось? – поинтересовался Тимошкин. – Эмма Олеговна, какими судьбами?

– Здравствуйте, Тимошкин, – процедила Эмма, высвобождаясь из-под застывшего от ужаса Семенова.

– Доброе утро, Эмма Олеговна, – радостно поприветствовала начальницу бухгалтерша.

– Что вы стоите, как истуканы?! – разозлилась Эмма. – Поднимите меня.

– Поднимите ей веки! – крикнула Алла и осеклась под злющим взглядом. – То есть я хотела сказать руки. Руки поднимите, за руки то есть.

Емельянов кинулся поднимать Эмму, отпихнув задеревеневшее тело готовящегося к немедленному увольнению Семенова в сторону. Нужно было что-то делать, чтобы спасти Семенова и ситуацию в целом.

– Он не дышит? – испуганно воскликнула Валерия Витальевна.

– Да! – подхватила тут же Машка. – Он не дышит! Вы, Эмма Олеговна, его убили!

Поднятая с пола Эмма приводила в порядок свой костюм, пришлось повторить обвинение еще раз.

– Неужели? – Директорша повернулась и поглядела на виновника происшествия.

Семенов дрыгнул ногой и снова затих.

– У него предсмертная агония, – заключил Тимошкин. – Пардон, мадам, – он взял Эмму под руку, – не обращайте внимания на такие мелочи. Идите развлекайтесь, мы тут сами управимся. – И он небрежно откинул ногой руку Виталика, мешающую им с Эммой пройти. Семенов обиделся и застонал.

– Постойте, – остановилась Эмма, – он жив! Я же с ним разговаривала. Он что-то лепетал на немецком…

– Он, и на немецком?! Вы шутите? – засмеялся Тимошкин. – Он по-русски-то плохо изъясняется. Так себе парнишка, глуповат, короче говоря, беспокоиться не о ком.

Машка обомлела от такой наглости. Но тут же заступилась за своего протеже.

– Вы несправедливы, Сан Саныч, – она присела и приподняла Семенову голову. – Он у нас самый первый парень на офисе. Он – наше чмо!

– Мачо, Маша, мачо, – подсказала Алла.

– Да, мачо! – не сдавалась та, поворачивая голову Семенова боком. – Поглядите, Эмма Олеговна, какой у него мужественный профиль. Как у Сократа! А какие чувственные губы, зовущие к неземному блаженству. А глаза… Семенов, покажи глаза. Какие у него голубые глаза! Вы любите голубой?

– Да, – не понимая, что происходит, повторила Эмма, – я люблю голубых. Голубчик, – она присела рядом с Виталиком, – вам плохо?!

– Мне хорошо, – обрадовался тот, что увольнение пока отменяется. И быстро добавил на всякий случай: – Только голова кружится.

– Он вчера весь вечер работал, – пожалела его Валерия Витальевна, – что-то не ладилось с сетью.

– Да, – подтвердил Семенов, привирая, – весь вечер и всю ночь.

– Максим, – Эмма сурово поглядела на Емельянова, – ты используешь своих сотрудников, как рабов?!

– Да, я раб, да, я шут, и что же? Мне никто, никто не поможет! – неожиданно завопил Семенов, указывая на Эмму. – Как они от меня далеки, никогда не протянут руки!

– У него действительно что-то с головой, – процедила Валерия Витальевна.

– Точно, – согласился с ней Максим, – мне тоже кажется, эта ария не так поется.

– Что вы стоите, как истуканы, – возмутилась Эмма, – поднимите его!

Семенова перенесли в кабинет Емельянова, у него, единственного во всем офисе, был диван. Алла по поручению Эммы сбегала за мокрым полотенцем, которое пристроила на пылающий лоб Виталика. Тот, казалось, и в самом деле начал бредить, перепевая арии мистера Икс без разбору.

– У меня в два часа совещание, – Эмма поглядела на свои усыпанные сверкающими камнями часики, – а вечером я забегу проведать вашего мачо. Если это состояние будет прогрессировать, обязательно вызовите врача. А пока пусть лежит здесь. Ему нужен покой. Мне кажется, у парня просто стресс на фоне ночного переутомления. – Она встала и потянулась за своей сумочкой.

– А вы его не поцелуете? – выскочило у Аллы. Эмма обдала ее холодным взглядом. – Иногда это очень помогает. Встать на ноги, почувствовать себя окрыленным. Ему это так нужно.

Емельянов покраснел, и все это заметили. Эмма пожала плечами, подошла к Семенову, приподняла мокрое полотенце и поцеловала его в лоб.

– Ревнует, – шепнула Алле Галкина, – аж покраснел весь. Ничего, это только начало!

У этого начала не было конца. Емельянов, после того как Королева покинула офис, уехал куда-то по делам, закрыв Семенова на ключ в своем кабинете. Вскоре мнимый больной принялся ломиться на свободу, призывая Аллу помочь ему. Она только разводила руками, запасного ключа от кабинета Емельянова у нее не было, а Вера Ивановна снова отправилась домой, ее внуки опять что-то подожгли. Семенов ей не поверил и решил третировать – следом за мистером Икс он вошел в образ Ивана Грозного. Алла сидела за своим столом и выслушивала всякие гадости про отребье и холопов.