Заговор Тюдоров - Кристофер Гортнер

С этими словами королева протянула мне правую руку, украшенную монаршим кольцом. Наклонившись, чтобы прикоснуться губами к руке, я позволил себе незаметно перевести дыхание. Сесил оказался прав: Мария по-прежнему мне доверяла.

Затем я услышал ее голос:

– На будущее, однако, запомни: мы не любим, когда нашими приглашениями пренебрегают. Твой бывший хозяин дорого заплатил за урок.

По спине у меня пробежал холодок. Я выпрямился. Мария хлопнула в ладоши, вызвав очередной приступ заливистого собачьего лая. Пока дамы рылись в грудах материи, королева обратилась ко мне:

– Обсудим причину твоего визита. Рочестер сказал, что ты приехал в поисках работы.

– Если мне будет позволено надеяться… – пробормотал я.

Леди Кларансье подала королеве отрез канареечно-желтого атласа. Я искоса глянул на диванчик у окна, где сидела, лаская своего песика, юная мистрис Дормер. Я подмигнул ей, и она залилась румянцем.

Мария поднесла желтую ткань к подбородку:

– Ну? Что скажешь?

Я вздрогнул от неожиданности. Королева нетерпеливо притопнула ногой. Я перехватил взгляд леди Кларансье, в котором искрилось веселье. Неужели Мария предлагает мне пост при своем гардеробе?

– Э-э… весьма ярко, – беспомощно проговорил я.

– Наконец, ваше величество, кто-то сказал правду, – прозвучал резкий, но в то же время вкрадчивый голос, и вперед выступила женщина, подобной которой я не видел в жизни.

Должно быть, она до сих пор сидела, скрытая от взгляда, в одной из оконных ниш, иначе я непременно заметил бы ее. Не смог бы не заметить: такую женщину невозможно упустить из виду. Она не была красавицей в общепринятом смысле этого слова. Фигура ее, несмотря на высокую грудь и округлые бедра, отличалась чрезмерной худобой, черты лица были хоть и правильными, но излишне резкими. Белоснежная кожа оттеняла выразительность глубоко посаженных глаз непривычного сине-фиолетового цвета, тонкий нос и широкие скулы придавали лицу смутное сходство с кошачьей мордочкой. Общее впечатление аристократической холодности смягчали губы – полные, влекущие головокружительным намеком на плотскую страсть, которая бурлит под этим безупречным покровом. Волосы цвета золотистых осенних листьев были убраны в сложную прическу под вышитой жемчугом шапочкой, выставляя на обозрение тонкие, выщипанные согласно моде брови. Когда она, плавно ступая, направилась к королеве, я отметил не только изящество движений, но и непривычный фасон наряда – короткие рукава-крылышки и жесткие треугольные юбки. Эта женщина следовала совсем иной моде, нежели другие присутствовавшие здесь дамы.

Мария застонала и разжала пальцы, уронив отрез желтого атласа к своим ногам.

– Что же тогда? – вопросила она. – Мы уже столько времени потратили впустую, я больше видеть не могу все это.

Она раздраженно обвела рукой комнату, заваленную тканями.

Женщина с кошачьим лицом повернулась ко мне, и когда она заговорила, я уловил в ее голосе тень вызова.

– Быть может, следует обратиться за советом к другу вашего величества? В конце концов, он ведь мужчина.

Королева нахмурилась:

– Не думаю, что мастер Бичем вправе… – Она осеклась, когда я решительно направился к ближайшему столику, на котором лежали груды отрезов.

Я внимательно осмотрел их, приподнял и отбросил несколько образцов и лишь затем остановился на лиловом бархате с золотой нитью.

– Это, – сказал я.

Мария приняла у меня отрез бархата. Когда она поднесла ткань к лицу, все дамы дружно ахнули. Выбор, благодарение Богу, оказался идеальным: сочный пурпурно-лиловый цвет отвлекал внимание от увядшей кожи, но ярче оттенял подернутые сединой волосы. И неважно, что пурпур был к тому же традиционным цветом монархии. Если не знаешь, что предложить королеве, предлагай пурпур.

– Похоже, все это время нам недоставало только одного – мужского взгляда.

Женщина с кошачьим лицом рассмеялась восхитительным грудным смехом. И протянула мне руку:

– С вашего позволения, я представлюсь сама. Мистрис Сибилла Дарриер.

Я склонился к ее пальцам и уловил запах, который ни с чем невозможно было спутать.

– Счастлив знакомству, миледи, – проговорил я. – Вы недавно были во Франции? От вас пахнет лилиями.

Глаза Сибиллы расширились.

– Мастер Бичем, ты, как всегда, проницателен, – сказала Мария. – Мистрис Дарриер и впрямь лишь недавно вернулась в Англию после долгих лет, проведенных за границей.

Именно так я и подумал. Кроме необычного запаха, этим же объяснялся и наряд, не похожий на другие.

– Она родом из Линкольншира, – прибавила королева, повернувшись к зеркалу, чтобы оценить сочетание лилового бархата с цветом ее лица. – Ты ведь, кажется, тоже родился в тех местах?

Я оцепенел. Похоже, она не забыла ни единого слова из моих рассказов. За улыбкой я старался скрыть испуг:

– Совершенно верно. Однако, как, вне сомнения, хорошо помнит ваше величество, я покинул родные края сразу после кончины родителей. Английская потливая горячка, – пояснил я Сибилле, сопроводив скорбным кивком название смертельно опасной болезни, вспышками которой было отмечено правление Тюдоров. – Я осиротел, когда был еще ребенком.

– Это ужасно, – пробормотала она.

Если я и надеялся на ответную откровенность, то этой надежде не суждено было сбыться, однако в глазах Сибиллы блеснул, как мне показалось, живой интерес. Фальшивым именем когда-то снабдил меня Сесил, и с его же легкой руки я стал единственным уцелевшим отпрыском семьи, состоявшей с ним в деловых отношениях. Подлинный Дэниел Бичем был, как и вся его родня, давно мертв. Семейство принадлежало к мелкому дворянству и вряд ли когда-либо сталкивалось с высокопоставленными особами, к которым явно принадлежала Сибилла. Тем не менее осторожность не помешает. Мне совсем не хотелось, чтобы эта женщина увидела во мне земляка, хорошо знакомого с местами ее детства.

И тут она негромко проговорила:

– Я и сама покинула Линкольншир много лет назад. Я едва помню те края.

По всей видимости, Сибиллу увезли из родного графства еще ребенком – сейчас ей было на вид двадцать с небольшим, лишь немного больше, чем мне. Я вздохнул с облегчением.

– И как вам Англия после столь долгой разлуки? – осведомился я.

Женщина взглянула мне в глаза – пристально, по-кошачьи.

– Пока не знаю. Я еще не освоилась.

В этот миг из-за занавески донесся голос Рочестера:

– Его превосходительство Симон Ренар просит аудиенции вашего величества!

Сибилла напоследок вновь одарила меня загадочной усмешкой, сделала реверанс и вернулась к дамам. Когда она уселась рядом с мистрис Дормер, я заметил, что белокурая девушка теснее прижала к себе маленького спаниеля. Сибилла потрепала косматые уши песика. На нее он не зарычал.