Больше не зови меня - Ольга Тимошина

– Первый раз такое вижу в своей жизни, – протянул Антон. У меня, конечно, тоже такое бывало, что я не мог вспомнить имя девушки, с которой провел ночь, но чтобы не помнили меня… Такое в первый раз.

– Секундочку, – прервала я его причитания, – что значит: провел ночь, у нас, что, с вами что-то было?

Мужчина встал и подошел к барной стойке:

– Детка. Хм. Вероника, видишь, я знаю, как тебя зовут, – сказал он, протягивая мне стакан с виски.

Я с отвращением отказалась. Пить почему-то совсем не хотелось.

– Вчера мы провели с тобой вечер, потом приехали ко мне и всю ночь кувыркались в моей кровати. Ты плакала и смеялась, одним словом, была счастлива. Потом мы договорились слетать с тобой на выходные к морю, в качестве приза, который ты выиграла в моем журнале. Утром ты должна была уехать к себе, а я обещал тебе позвонить. Кстати, хорошо, что я тебе застал, потому как номер-то я записать не успел.

Он поднялся в свой кабинет за записной книжкой, а я, раскрыв рот, не шелохнувшись, осталась сидеть на мягком диване в его, ставших в одну секунду не просто больших, а гигантских апартаментах. События вчерашнего дня потихоньку стали возвращаться в мою больную голову. Я поняла, что допилась до галлюцинаций. Мне так хотелось принять желаемое за действительное, что я сочинила себе Андрея, и, пребывая в сильнейшем опьянении на фоне стресса последних месяцев, я внедрилась в свой придуманный виртуальный мир, в котором царили гармония и счастье.

Странно было то, что, осознав эту мысль, я ничего, то есть абсолютно ничего не испытала. Ни страха, ни боли, ни обиды. Ничего. Скорее меня поразили возможности моего организма приспосабливаться к ситуации и выставлять ее в выгодном для себя цвете.

Слава богу, что я оказалась в приличном доме, а не в подворотне. Мой мозг получил сигнал к новой жизни. Я второй раз за два дня стараюсь ее начать, и, похоже, что это мне удается, так как выгляжу я великолепно, и день моей новой жизни начался во дворце, а не в съемной квартире пролетарского района.

Мужчина спускался с лестницы, неся в руках маленькую записную книжку. Прежде чем он успел открыть рот, я опять ошарашила его своим вопросом:

– Извините, вас, кажется, Антон зовут, так? А не подскажете, где я вас подцепила? Если не хотите – не отвечайте, это я так просто спросила, память тренирую. Мне это, в общем-то, совсем не важно, потому что я сейчас ухожу, просто я в последнее время не помню многого. И если в следующий раз в том месте, где мы познакомились, мы снова встретимся, то не исключено, что мне придется знакомиться с вами опять. Поэтому я пытаюсь вас запомнить или вспомнить, как хотите… – я прервала свой монолог, так как Антон уставился на меня в полном недоумении.

– Я, было, подумал, что ты, вы… ты прикалываешься. А теперь вижу, что ты и вправду не узнаешь меня. Ты что, больная? Мы же с тобой всю ночь в любовь играли, чувства там, слезы, обещания…

– О нет, – засмеялась я, нет, нет, я вам ничего не обещала. Вы меня извините, остаться я не могу, было приятно познакомиться, но мы встречаться не сможем, вы уж простите, но жить с вами не смогу, мне жаль, что я вам там чего-то наобещала, но это невозможно, – затараторила я, вскакивая с дивана.

Антон взял меня за руку и посадил на место. Он был совсем сбит с толку.

– Ну, в общем, мы просто провели ночь, – уже спокойно повторила я. – Ну, представьте это школьной забавой, какие пустяки. Нам же не 20 лет. Встретились, туда – сюда и разбежались. Вы очень хороший, добрый, ласковый, – начала я выкручиваться, поймав себя на мысли, что даже не помню, какой он, – но мне надо идти, я вообще замужем, у меня дети, так что телефон вам я свой не дам. Но вы еще встретите девушку и обязательно полюбите ее. Я бы очень просила вас не разрушать мою жизнь, потому что только вчера я начала ее заново…

– Больше всегда на свете я ненавижу женские истерики, – вдруг прервал меня Антон, – за всю свою жизнь я говорил точно такие же слова раз сто, и каждый раз все кончалось обидами и слезами. Но я никогда не мог предположить, что эти слова будут сказаны в мой адрес. Это неприятно, должен вам признаться. Неприятно то, что мы были с вами так близки, и у вас не осталось от меня ни одного воспоминания.

Растроганная и немного испуганная я слушала его выступление. Похоже, что факт его непризнания мной глубоко задел самолюбие победителя. И мне стало его жаль. Он уже не выглядел таким довольным. Его кадык ходил под воротом рубашки, спина осунулась, на глаза легли глубокие морщинки. Он задумчиво глотал виски из широкого стакана. Теперь это был потасканный мужчина за сорока пять лет, одинокий городской волк.

– Антон, видите, я помню, как вас зовут. Не расстраивайтесь. Между нами все равно ничего не могло бы быть. Я не тот человек, что вам нужен. Ну, хотите, я еще чуть-чуть побуду. Кстати, как я тут оказалась?

Антон от души рассмеялся.

– Вот дожил, – хохотал он. – Вот дожил. Ха-ха-ха. Вы будете виски?

– Нет, мне лучше чай, а то история повторится, и я буду жить тут вечно, каждое утро спрашивая у вас, кто вы такой.

Позже мы сидели на кухне, потягивая напитки, и болтали.

Оказалось, что мое письмо Андрею осело в саду нашего соседа. Он, распознав русский шрифт, подумал, что письмо наше. Когда мы уже улетели, он заходил в дом, и наш садовник положил его в шкаф. После того дня Андрей больше никогда не возвращался в тот дом. Его начали сдавать, и именно так Антон и оказался во Франции на новогодние праздники, где из шкафа на него вывалились помятые и запачканные дождем листики.

Антон приехал в дом с большой компанией.

Но все это были чужие люди, в основном, коллеги, сбежавшие от своих семей с любовницами и подругами по вызову. Антон тоже прихватил пару девчонок, но имени их, конечно же, не помнил. Через пару дней он устал от их ограниченности и в тоске шатался по дому, заглядывая во все щели. Письмо сильно поразило его. Потягивая шампанское, он снова и снова перечитывал отчаянные строки, вслушивался в крик моей души, и ему нестерпимо захотелось найти меня и познакомиться. Выйти на хозяина дома никак не удавалось.

Андрей наотрез отказывался идти на контакт с любыми людьми. Прилетев в Москву, Антон придумал этот конкурс, так в весеннем номере журнала и появилось мое письмо. Московская жизнь с ее мимолетными знакомствами, быстрыми связями и продажными друзьями быстро закрутила Антона, и он почти позабыл про свой каприз, как вдруг объявилась я, с которой он не представлял себе дальнейших контактов.

Со слов Антона я оказалась очень даже ничего себе, и он пригласил меня домой, хотя уже тогда, в ресторане, письмо лежало у него в кармане. Потом мы быстренько с ним напились – и я, захваченная галлюцинациями об Андрее, и он, в тоске по настоящей любви и с новым желанием, в общем, мы накинулись друг на друга, преследуя одни и те же цели.