Неврозы. Теория и терапия - Виктор Эмиль Франкл

не смогли бы отличить духовную личность от больного организма. Человек с эндогенной депрессией не смог бы дистанцироваться от себя самого. Он и его эндогенная депрессия составляли бы единство, потому что человек с психозом, чье «именно такое и никакое иное существование в мире» так успешно и достойно старается осветить дазайн-анализ, – этот человек будет настолько определен и пронизан данным способом «бытия в мире», так погружен в свой способ «бытия в мире», что придется говорить об инфильтрации, инфузии и диффузии этого существования в психозе. С точки зрения дазайн-анализа для человека-психотика не существует возможности освободиться от психотической оболочки «именно такого и никакого иного существования в мире».

Ранее мы определили область действия психоанализа в соответствии с его стремлением внести вклад в понимание психогенного в психозах, теперь вспомним, что сам психоанализ понимает и определяет себя как динамическую психологию; в отличие от него, дазайн-анализ соответствовал бы психологии, которая могла бы называться статичной, а логотерапия, в отличие от них обоих, должна быть обозначена как апеллятивная психотерапия. Для логотерапии биологическая данность, такая как психоз, несмотря ни на что, еще не является биографической данностью, ибо в то время, как дазайн-анализ освещает единство в многогранности «тело – душа – дух», логотерапия, наоборот, освещает многогранность в единстве человеческого бытия и несмотря на него, а именно она освещает дух в факультативном антагонизме с телом и душой, который мы (на контрасте с психофизическим параллелизмом, являющимся обязательным) обозначили как психоноэтический антагонизм. Тезис логотерапии о судьбоносности психоза для нее самой не фаталистический. Хотя она и признает в рамках генеза психозов не истинный, а скорее псевдопсихогенез, а именно психическую патопластику, но все же она признает строгие показания к психотерапии и при психозах, – конечно, только в рамках соматотерапии.

2.1.3. ЛОГОТЕРАПИЯ ПРИ ПСИХОЗАХ

Мы уже говорили, что психогенез присутствует в рамках генеза психозов только в смысле психической патопластики. Далее говорили, что в этом смысле существует и ноогенез, то есть патопластика духовного. Само собой разумеется, что при наличии патопластики из духовного психотерапия тоже должна исходить из духовного, и это относится также и к психозам. То, что мы называем логотерапией, ex definitione[109] видит себя психотерапией духовного. Здесь от экзистенциального анализа мы переходим к логотерапии.

Логотерапия[110] должна заботиться о двух вещах: именно как психотерапия неврозов она должна приводить и побуждать пациентов к тому, чтобы они объективировали процесс болезни и дистанцировались от нее. Иными словами, пациент должен научиться смотреть в лицо таким вещам, как страх и навязчивые синдромы, и смеяться им в лицо (метод парадоксальной интенции). Не происходит ли так, что именно выставление болезни в качестве судьбоносного процесса и принятие этой болезни в этой ее судьбоносности дает пациенту повод придавать все больше фактичности факультативному психоноэтическому антагонизму, актуализировать его таким образом, что первичный процесс лишается всех психогенных невротических реакций и вторичных наслоений и наложений и редуцируется до своего действительно судьбоносного ядра.

Однако логотерапия при психозах должна заботиться не только об этом; она должна не только объективировать, она должна также позволять субъективировать процесс болезни, то есть побуждать пациента к тому, чтобы он персонифицировал его, наложил на него оттиск своей личности, поставил свою печать. Иными словами, мы должны заботиться о том, чтобы произошло столкновение между человеческим в больном и болезненным в человеке.

Имплицитная патопластика

Столкновение между человеческим в больном и болезненным в человеке может происходить также в форме примирения. Приведем один пример из многих знакомых практикующим врачам. Одна наша пациентка, страдающая шизофренией, утверждала, что слышала голоса; и, по ее словам, пусть лучше будут голоса, чем глухота. Когда Вайтбрехт говорит, что «благородство и падение, по-видимому, трагично переплетены», мы можем добавить: «и нередко комично». В этом конкретном случае, когда человеку удалось придать форму собственной тяжелой судьбе под названием «акустические галлюцинации» – той судьбе, о которой мы говорили, что ее «все еще можно и следует оформить», – именно в этом конкретном примере мы обнаруживаем то, что данное оформление возможно. При этом человек не отдает себе ни малейшего осознанного отчета в том, что происходит. Одним словом, это формирование происходит без рефлексии, а скорее имплицитно; столкновение (в данном случае примирение) происходит в безмолвии. Все происходит без какого-либо выражения, как само собой разумеющееся, ведь именно этого человек с психозом и не может: выразить себя. Именно экспрессивная функция (и плюс инструментальная), относящаяся к психофизическому организму и служащая духовной личности, повреждена.

Таким образом, экзистенциальный анализ показывает, что судьбу под названием «психоз» «все еще можно оформить». Он также показывает, в какой степени это все еще возможно, а логотерапия демонстрирует, что «эту судьбу стоит оформлять» и насколько это возможно. Мы, конечно, должны понимать, что данная судьба под названием «психоз» всегда уже имеет некую форму, ведь личность всегда вносила свой вклад, она всегда была в игре, участвовала в формировании процесса болезни, ведь человека настигла болезнь, она с ним произошла. Животное впало бы в болезненную возбудимость, животным управляла бы болезненная импульсивность; и только человек способен занять определенную позицию по отношению ко всему этому. И он всегда занимал какую-то позицию, он сделал это в тот момент, когда пришел к бредовым идеям бедности или греховности – в зависимости от ситуации.

Однако такую имплицитную патопластику нельзя путать с расхожими рассуждениями, что бредовые идеи являются психической реакцией на соматический процесс, ведь с нашей стороны речь идет не о психических реакциях, а о духовных актах, о личностной позиции и об установке по отношению к психозу. Насколько эти духовные акты личностной позиции и установки отличны от простых психических реакций, однозначно следует из того факта, что можно и должно занять определенную личностную позицию и установку также и по отношению к бредовым идеям.

Итак, необходимо четко различать соматическое, психическое и духовное. В отдельных случаях бредовые идеи ревности на самом деле являются психической реакцией на некий соматический процесс, но то, что подобный больной-параноик (как в одном известном случае) не позволяет своему бреду довести себя до убийства, а идет и начинает баловать свою внезапно заболевшую жену[111], это является актом духовной переустановки, которую вполне можно вменить в заслугу духовной личности (в этом отношении вполне вменяемой).

Ценность жизни и человеческое достоинство

Мы говорили о смысле психоза для меня как для врача и сказали, что нужно его найти, затем мы говорили о смысле психоза для самого пациента и сказали, что тот должен придать смысл своему психозу сам. Теперь о третьей и последней составляющей: мы должны говорить о ценности пациента для нас. Разве мало говорилось о «жизни, недостойной проживания»? И в конечном счете не имелась ли в виду именно жизнь пациентов с психозом? Что ж, пациент-психотик с самым неблагоприятным прогнозом может потерять всякую практическую ценность, но он сохраняет свое достоинство, потому что ранг ценности homo patiens[112] выше, чем ранг ценности homo faber[113]. Страдающий человек стоит выше усердного человека. А если бы было не так, то это говорило бы не в пользу психиатра, ведь я хочу быть врачевателем души не для испорченного психического механизма, не для разрушенного душевного аппарата и не для сломанной машины, а лишь ради человеческого в больном, которое стоит за и надо всем.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Психотерапия при эндогенной депрессии

Криптосоматический генез и симультанная соматическая терапия

Когда речь идет об эндогенных депрессиях, подразумевается, что эндогенные депрессии как таковые, как эндогенные, – в отличие от экзогенных, реактивных, психогенных депрессий, – как раз таки не психогенны, а соматогенны. Однако нужно понимать, что под этим соматогенезом мы понимаем первичный соматогенез, и ясно, что такой первичный соматогенез все еще оставляет достаточно свободного и открытого пространства для той психической патопластики, которая окружает соматический патогенез и таким образом завершает клиническую картину конкретного случая. Именно в этом пространстве, которое остается свободным от соматогенеза, и должна действовать психотерапия.

Из принципиального, пусть даже первичного соматогенеза эндогенно-депрессивных состояний выходит то, что их психотерапия не может быть терапией каузальной. Мы должны понимать, что соматотерапия, по крайней мере до сегодняшнего дня, не стала каузальной терапией. Не только причины самого заболевания, но и действие соответствующего лечения,