Тайна исчезнувших девушек - Говард Уинтер

на чайку, Мало ли что, вдруг какой-нибудь из нас, из-за неизвестности и стресса придет в голову перерезать себе или кому-нибудь горло, – закончила Леона.

Чуть позже, нам принесли ужин и мы, набросились на еду, так, словно несколько дней ничего не ели. Ужин состоял из домашнего жаркого с телятиной, крем-супа, нескольких кусков белого ароматного хлеба и десерта в виде французского штруделя, к нему зеленый чай. Лишь одна из нас, сидя в стороне, не притронулась даже к куску хлеба. Впрочем, эта девушка сразу бросилась мне в глаза, как только я увидела её среди остальных. Думаю, она обращала на себя внимание всех, потому как была особенной. По её виду, можно было сказать, что её привезли из какой-то древней страны, точнее, там, где все еще сохраняются исламские законы. Девушка постоянно куталась в черную ткань, которая была до пола и прикрывала все части своего тела, кроме рук и лица. Лицо же старалась держать опущенным и не смотреть на других девушек. Кто-то, как и я, с любопытством рассматривал её; а кто-то, злобно, оценивал её странный внешний вид.

Понаблюдав какое-то время за этой девушкой, я, отправившись вскоре в уборную, чтобы умыться и расчесаться перед сном, неожиданно застала её там. Она стояла возле зеркала и внимательно рассматривала себя, так, словно, что-то собиралась сделать, но, не решалась. При этом она шептала какие-то слова, которые, я никак не могла разобрать. Услышав мои шаги, она вздрогнула и обернулась.

– Извини, я не хотела тебя напугать, – сказала я. – Я лишь зашла, чтобы умыться, – добавила я и подошла к раковине с водой.

Пока я умывалась, то заметила, что девушка, стала снова смотреть на себя в зеркало, словно уже позабыв о том, что я рядом.

Неожиданно, я увидела, как её лицо резко изменилось в зеркале. Из спокойной и умиротворенной девушки, она превратилась вдруг в несчастного и подавленного человека, а после, она в смятении закричала:

– Нет, нет, я не смогу! Я не смогу! И тут же согнувшись, опустилась на корточки и заплакала.

– Что с тобой? Тут же бросившись к ней и пытаясь помочь ей подняться с пола, сказала я. Но она будто не слышала меня и лишь продолжала плакать.

– Не плачь, прощу тебя! Скажи, как тебе помочь? Спросила я, обняв её за плечи и пытаясь успокоить. Мне повезло, потому как девушка, что меня удивило, знала английский язык, хотя и с акцентом.

– Мне никто уже не поможет! Никто! Если ко мне, хоть раз прикоснется рука мужчины, который… Я уже никогда не смогу подняться и очиститься от этого позора. Это будет считаться бесчинством в моей семье и в ней будет проклято все наше поколение, так принято на нашей Родине, – именно так я поняла все сказанное этой девушкой.

– Откуда же ты? Тебя тоже привезли сюда, против воли? Спросила я.

– Значит, это правда, то, что сказали охранники, которые вели нас сюда? Сказала она, пытаясь донести до меня свое беспокойство.

– Что они тебе сказали? попыталась я спросить у девушки, сопровождая это все жестами, что бы довести до неё понятность своих слов.

– Нас привезли сюда для того, чтобы мы были,…Что мы должны будем…,– на ломанном английском, произнесла она, после чего, снова зарыдала. Я же, всячески пыталась её успокоить.

– Значит и тебя, привезли сюда против воли? Вдруг посмотрев на меня, сказала она, тоже сопровождая свои слова жестами, чтобы мне было понятней.

Я не знала, что ей ответить, боясь, что она расстроиться еще больше, после моих слов.

– Значит, это правда! Они будут делать с нами все, что захотят! Снова воскликнула она. – Нет, я не смогу! Не смогу вынести это, Это позор, позор для всей нашей семьи. Меня никогда не простят и проклянут на веки! Проклянут всю мою семью, если узнают об этом. Тогда уж лучше смерть! Пусть меня убьют, чем заставят мучиться от этого позора! Воскликнула она.

Мне было очень жаль эту девушку, я не знала, чем ей помочь и уж тем более, не знала, как помочь самой себе, а от мысли, что с нами будут делать дальше, я сама приходила в ужас.

Глава 9

Девушка, которую я застала плачущей в уборной, оказалась из Ирана и из довольно не бедной семьи. Она рассказала мне, что незадолго до этого случая, её отец взял в жены какую-то странную женщину. Та сразу невзлюбила Гюльбахар. Именно её, она считает причастной к её похищению. Она объяснила мне, что её имя, означает – весна, роза. Думаю, оно подходило этой девушке, потому как она, действительно, выглядела, как распустившийся бутон прекрасной майской розы. Я так же спросила её, откуда она знает английский, на, что она ответила, что всегда мечтала говорить на языке мира, поэтому выучила его самостоятельно и втайне от всех.

Да, как я уже упоминала, она сразу вызвала косые взгляды у всех девушек, потому как носила чадор – просторную черную простыню. Не смотря на это, было видно, что девушка обладает прекрасной фигурой, легкой походкой. Но самое главное – на редкость, очень красивым, смуглым, с бархатной кожей-лицом. У нее были большие, выразительные карие глаза, в которых, казалось, можно утонуть; пухлые и красные, как наливной бутон розы-губы и аккуратный, с небольшой горбинкой, нос. Меня даже, в какой-то степени, удивило, что девушка выбрала для этого разговора меня. Насколько

я знала, женщины в этой стране, как правило, очень замкнуты и скрытны. Возможно, сильный стресс и безвыходная ситуация, а так же то, что я

оказалась рядом в минуту её отчаяния, сыграли свою роль и Гюльбахар, заговорила со мной, хотя, до этого времени, была самой тихой среди всех девушек.

– В нашей стране, непорочность девочки – один из самых важных социальных требований. Но самое главное – моя семья, придерживается глубоко религиозных традиций. У нас даже есть закон, – пыталась донести до меня Гюльбахар, всхлипывая, и глядя куда-то вдаль.

– Какой закон? Спросила я.

– О непорочности и девственности, – заключила она. – Все девушки выходят замуж, начиная примерно с тринадцати лет и даже раньше, с девяти.

Я покачала головой, ужаснувшись такому дикому обычаю.

– Перед тем как выдать дочь замуж, её родители должны представить справку от врача о доказательстве её целомудрия- то есть – девственности. В противном случае…, – дальше, Гюльбахар умолкла, не решаясь говорить.

– А сколько тебе лет? Спросила я.

– Тринадцать, – ответила она, потупив взгляд. Не смотря на то, что Гюльбахар была еще так юна, следует отметить, что её фигура,