Безумное пари - Татьяна Туринская

— Как? — спросила она упавшим голосом. — Серенький, ты что, даже помещение не подыскал?!

— А как я оформлю аренду, не имея на руках учредительных документов?! Я поездил по городу, посмотрел, что к чему. Более-менее определился с районом. Ленка, ты слишком многого хочешь за одну неделю. У нас их впереди еще знаешь сколько?

— Пятьдесят одна, — бесстрастно подсказал Майоров.

— Точно! — обрадовался Сергей. — Пятьдесят одна, еханый блин! Ленка — пятьдесят одна неделя! Да я за это время горы сверну! Но для того, чтобы все получилось, нужно все как следует обдумать, чтобы каждый шаг был правильным, в ту сторону, где деньги лежат. Правильно, Владик?

Майоров неопределенно пожал плечом, ответил равнодушно:

— Сережа, это твой бизнес. Мы договаривались, что я не буду мешать тебе своими советами, чтобы потом ты не обвинял меня в провале. Действуй, как тебе подсказывает интуиция. Если тебе интересно мое мнение — я бы действовал иначе. Но я работаю с природными ресурсами, ты — в информационном бизнесе. Это слишком разные вещи. Возможно, ты прав. Возможно — нет. Время покажет.

— Вот, а я что говорю? — обрадовался Корниенко. — И я о том же. Масс-медиа — это слишком специфический бизнес, в нем нельзя действовать нахрапом. А вот скажи, Владик, что мне делать с этим долбанным уставом? Что там надо писать? А то ведь я никогда раньше такими делами не занимался.

Хорошее настроение как ветром сдуло. Лене стало еще более грустно, чем в первый день эксперимента. Тогда она смотрела в будущее с надеждой, была уверена, что у Сергея все получится. Теперь же вдруг появились сомнения. Как же так, ведь за неделю можно было так много сделать. А он, выходит, не сделал ровным счетом ничего. Все так же мечтал о том, как станет матерым главредом, и будет, попыхивая сигарой, гонять рядовых журналистов в хвост и в гриву, требуя сенсационных материалов.

Вполуха слушала, как Майоров объяснял Сергею что-то про устав, а сама все больше раздражалась — ну неужели ему не хватило времени в течение недели, чтобы разузнать об этом проклятом уставе? Пусть бы у того же Майорова — если ему запрещено общаться с Леной, это вовсе не означает запрета на душевные или служебные разговоры с другом. Как же так — она зря мучилась целую неделю?

Чуть отогнув рукав светлого пиджака, Майоров взглянул на часы, и Ленино сердце забилось учащенно: время уходит! По регламенту, занесенному в контракт, они имеют право только тридцать минут в неделю видеть друг друга. Минуты стремительно неслись в пропасть прошлого, а они теряли драгоценные мгновения на разговоры о бизнесе.

— Сережа! — настойчиво перебила она его на очередном вопросе. — Серенький, время уходит! Мы же…

— Подожди, — отмахнулся он от нее. — Я сейчас. А я, как учредитель, могу сам же быть, скажем, генеральным директором, или президентом компании?

— Конечно можешь. Если ты учредитель, можешь быть кем угодно. Но, Сережа, ты забыл одну маленькую деталь — учредителем газеты выступаю я, а не ты. Ты станешь владельцем только через год, как мы и договаривались. А документы оформляешь на меня — когда надо будет, я подъеду, подпишу все бумаги. Уставной капитал так же устанавливаешь ты, исходя из рациональности. Можешь положить оговоренный законодательством минимум, можешь превысить его, если это необходимо. Я бы на твоем месте обошелся минимумом — его можно будет увеличить в любое время, это не запрещено законом. Решать тебе, Серега, я только подписываю документы. Я — только временный учредитель, через год, если у тебя все получится, я со спокойной совестью переписываю документы на тебя, и делай со своей "Авоськой", что пожелаешь.

Пока выпили, пока попробовали тирамису, положенные контрактом тридцать минут иссякли. Теперь остались только самые сладкие, самые волнительные пять минут наедине друг с другом. Но разве применимо слово "наедине", когда вокруг — десятки посторонних глаз?

Майоров деликатно вышел из зала, и Лена взглянула на Сергея с надеждой. Вот сейчас, оставшись с нею вдвоем, он, наконец, поймет, что это пари — чистой воды авантюра, никому не нужная, глупая, бессмысленная. Потому что они все равно не выдержат год друг без друга, не смогут, разорвут контракт, предпочтя счастье бездушной железяке с кодовым названием "шестисотый".

Корниенко трепетно сжал ее ладошку:

— Ну что, малыш, как ты? Влад тебя не обижал?

Влад? О чем это он? Опять Влад, опять Майоров? Сколько можно? У них ведь всего пять минут, им нужно говорить о другом. О том, как тяжело было пережить эти пять дней, о том, с каким нетерпением ждали субботы, о том, как рады встрече. И при чем тут Майоров?

— Нет, Серенький. Не обижал. Все нормально, не волнуйся за меня. Ты лучше делами занимайся. Сереженька, не теряй время. Пожалуйста, помни, какую дорогую цену мы за него платим. Как ты, родной мой? Я так соскучилась!

— Ленка…

Он оставил в покое ее руку, нежно сжал ладонями ее лицо. Повторил:

— Ленка…

Только после этого поцеловал. Жарко, жадно. Лена потянулась к нему — так хотелось соединиться с ним, срастись, влиться друг в друга, навсегда, насмерть, чтобы никакое пари, никакой контракт, никакой Майоров не могли их разлучить. Но вокруг были десятки любопытных глаз.

— Сереженька, миленький, не бросай меня!

Не хотела, а мольбы все равно вырвались из нее. Лена ведь собиралась держаться достойно, чтобы Сергей даже не догадался, как ей тяжело. Но тоска оказалась сильнее.

— Серенький, родненький, к черту Мерседес, к черту газету! Не нужны они нам такой ценой! Сережка, давай откажемся, а? Я хочу быть с тобой, а не с Майоровым. Мне плохо там, я хочу к тебе. Забери меня, Сереженька, забери!

Корниенко целовал ее лицо, размазывая слезы губами:

— Что ты, что ты, малыш? Влад — он хороший, он тебя не обидит. Потерпи немножко, ты скоро привыкнешь. Зато потом… Ты представляешь, как мы будем счастливы через год? Потерпи, Ленка. Бог терпел, и нам велел.

Лена было вспыхнула, но не успела ответить, что Бог терпел совсем другие муки, а главное — не ради несчастной груды железа, а ради всего человечества. Но увидела, что в зал стремительной походкой вернулся Майоров и едва слышно застонала — все, свидание окончено.

— Пойдем, Алена, — произнес тот, вытягивая деньги из портмоне. Протянул их Сергею: — На, расплатись. Может, тебя подвезти?

В Лениных глазах засветилась благодарность — нет же, Майоров, безусловно, вовсе не такая уж сволочь, как она думала. Сначала подвезет, а потом у Сережиного дома снова позволит им остаться ненадолго вдвоем. А может, совсем расщедрится, и подарит им целую ночь счастья? А то и сам поймет, что этот идиотский контракт никому из них не пойдет на пользу, и разорвет его к чертовой матери.