Путешествие за край Земли - Валерий Михайлов

Еще совсем недавно труп был 86 летним Кириллом Мефодьевичем Стародубским: почетным престарелым местного дома престарелых и лидером и вдохновителем движения МАРАЗМ ПРОТИВ НАРКОТИКОВ.

Труп, если можно так выразиться, находился в позе шахматного коня или единорога, потому что ко лбу «в качестве рога был приклеен неестественно большой мужской орган, запечатленный в состоянии возбуждения» (цитата из милицейского протокола).

— «Твин-Пикс» какой-то, — сказала дама, глядя на труп.

— Вы о чем? — спросил начальник милиции.

— Был такой сериал. Там тоже преступник баловался подобными вещами.

— А вы что скажете? — спросил прокурор Леденца.

— Преступник умен, дерзок, нагл. Он разбирается в искусстве, легко идет на убийство и мастерски владеет конструированием реальностей.

— Это как?

— Так называемая реальность — это совокупное представление о мире большинства. Конструирование реальности — это манипуляция, позволяющая вносить изменения в эти представления, — ответил Леденец, при этом он сам не понял, что сказал.

— А если по-русски? — спросил начальник милиции.

— Если по-русски, — взяла слово дама, — вы этим давно уже пользуетесь в своей работе.

— Это как?

— Это когда вы берете невиновного человека и заставляете признаться в совершении преступления.

— Все равно не понял, — обиделся начальник милиции.

— Только делаете вы это бездарно, — продолжила дама.

— Это еще почему?

— Потому что вы исходите из того, что раз в реальности следователя человек виновен, значит, он виновен, надо только найти доказательства.

— Ну…

— Тогда как более грамотно было бы сначала познакомить подозреваемого с теорией моделирования реальности, а потом уже убеждать в правоте следователя.

— Это что ж получается: Он может быть виновен и невиновен одновременно? — дошло до начальника милиции.

— Правильно. Вопрос в том, кто моделирует реальность.

— Кстати, о моделировании реальности, — вступил в разговор Леденец. — У нас в городе открывается семинар на эту тему.

— Вам что, делать больше нечего? — оборвал его начальник милиции.

— Овладев этой технологией, мы сможем сражаться с преступником на равных, — нашелся Леденец.

— Я бы тоже с удовольствием присоединилась к группе, — поддержала Леденца дама.

— Думаю, возражений не будет, — встал на их сторону человек из министерства, лишив, тем самым, прокурора и начальника милиции права сказать «нет».

Трусишки зайка серенький под елочкой снималИ долго-долго тужился — запором он страдал

Выйдя из кабинета Доктора, Мстислав Ерофеевич ощутил что-то вроде эйфории. Он был свободен: свободен от страха перед тестем. Он сам не понимал, как это произошло (с Доктором разговора на эту тему почти не было), а если бы кому-нибудь пришло в голову спросить об этом Доктора, тот и сам бы офонарел. Проходя мимо задрипанного клуба, где все еще прозябал самодеятельный театр, Мстислав вспомнил, что совсем недавно там ставили «Молодую гвардию». Усмехнувшись демонической усмешкой, он разбил окно и забрался внутрь. В театре не было сигнализации — никто не хотел платить. В нашей постсоветской постсюрреалистической действительности возможно и не такое. Немного побродив по театру — маленькой комнатке в полуподвальном помещении, — Мстислав обнаружил костюмерную, которой работал старый, выброшенный кем-то из дома на благо общего дела шкаф. Костюм офицера СС был там. Прихватив костюм, Мстислав выбрался из театра и бодро зашагал домой. В сарае он окончательно подогнал под себя костюм, — надо было перешить пару пуговиц, — почистил его, погладил и повесил в шкаф до субботы, которая, как известно, начинается у евреев в пятницу после захода солнца. Ждать оставалось три дня. Это было не так много: надо было сделать еще уйму всего, причем, не привлекая к себе внимания.

В пятницу Мстислав подстригся, побрился в парикмахерской, сделал маникюр. Образ требовал полного соответствия, поэтому он выпил немного коньяка. Грамм сто, не больше. Вернувшись домой, он еще раз критически осмотрел костюм. Все было в идеальном порядке. Одевался Мстислав медленно и с удовольствием. Посмотрев в зеркало, он увидел холеного офицера СС с арийским огнем в глазах.

Зазвонил мобильный телефон.

— Ты где пропал, задница? — спросил недовольно тесть.

— Иду, — ответил Мстислав и выключил телефон.

Его ждали к ужину: прислуживать за столом. Сделав глубокий вдох, Мстислав поднялся на ноги.

В столовой, где уже собрались все благородные члены семейства в лице тестя, тещи и женушки, Мстислава встретила немая сцена.

— Привет, жидовня, — поздоровался он, как можно веселей, — не ожидали?

— Что это за маскарад! — возмутился тесть, и тут же получил демократизатором по голове.

— Сидеть! — приказал Мстислав женщинам, которые попытались вмешаться в происходящее, — в этом пистолете, — продолжил он, доставая из кармана брюк «Осу», — пули с металлическим сердечником, обтянутым резиной. Этого вполне достаточно, чтобы продырявить ваши жидовские головы.

Сказав это, он отправил хорошим ударом кулака тестя на пол, после чего долго и со вкусом пинал его ногами. Он не успокоился даже тогда, когда тесть стоически затих. Закончив душевный разговор с тестем, Мстислав переключился на тещу.

— С тобой, старая сука, разговор будет более длинным. Держи, — он достал из пластикового пакета, который принес с собой и оставил у входа в комнату, бельевую веревку с петлей на конце, — примерь.

— Что ты собираешься делать? — с ужасом в голосе спросила Софушка.

— Молчи, сука, до тебя еще очередь не дошла.

Теща трясущимися руками надела на шею петлю.

— Ты слишком долго на мне ездила, теперь пришел черед поменяться местами. Становись раком!

Теща, замогильно воя, выполнила приказ.

— Держи, — Мстислав сунул жене в руку конец веревки, — будешь водить ее под уздцы. Обычно коней пришпоривают, но я воспользуюсь этим, — он взял со стола вилку.

— Поехали, — сказал он, сев на тещу верхом, и воткнул ей, не сильно, вилку в загривок.

Теща заверещала и пошла каким-то неровным шагом.

— Быстрее, — приказал Мстислав.

— У меня инфаркт! — взмолилась теща.

— Ничего, заработаешь второй, чтобы не скучно было.

На десятом круге вокруг гостиной теща выдохлась. Она рухнула со всех четырех и перестала реагировать на вилку.

— Загнанных лошадей пристреливают, — сказал Мстислав, но стрелять не стал, — теперь ты, дорогая моя женушка.