Синдром космопроходца (СИ) - Кузнецова Светлана Владимировна

Выяснить, что повлекло резкое ухудшение здоровья, удалось достаточно скоро. Виновным оказался крохотный паучок величиной в половину ногтя на мизинце, устроивший себе логово и сплетший паутину на том стуле, который занял Рокотов. Укус он не почувствовал, зато его тело отреагировало едва ли не мгновенно. Обиднее всего было то, что паучок считался абсолютно безвредным и совершенно некусучим. Он разве лишь муху мог отравить, и залетевшего космопроходца (как выяснили экспериментальным путем).

— Я знавал Маринэ Джиллини, капитана «Наваго». Вы не родственники?

Она покачала головой.

— Жаль… – протянул Рокотов. – Я уж почти решил…

– Причислить меня к полукровкам?

Он пожал плечами.

– Пробуете преодолеть предубеждения, приписав мне в родичи кого-нибудь из своих? Ведь все стационы тупы, ленивы и не в состоянии нормально общаться с покорителями космических далей? — Джиллини расхохоталась. — Вы еще хуже наших старейшин. Такой же самодовольный сноб и эгоист.

— Между прочим, здоровый эгоизм — залог психического здоровья.

– У вас там — возможно, но на планете одному не выжить.

— Общество вперед тоже двигают эгоисты, — возразил Рокотов: -- те, кто полагает себя умнее и лучше всех прочих, способными не день за днем тянуть лямку и быть винтиком в системе, а на гораздо большее. Амбиции ведь нужно подтверждать, иначе они – пыль на подошвах. Эгоистам тесно в предложенных им рамках, вот они их и раздвигают, а то и рушат, не идут по головам ради карьеры и привлечения внимания какого-нибудь богатея, а стремятся достигнуть вершин сами, без чьей-то помощи, подтвердить право на особенность, полученное по праву рождения.

– Жуткая философия. Я вот всегда хотела помогать людям просто так, – сказала Джиллини.

Рокотов усмехнулся:

– Ни секунды в том не сомневаюсь. Иначе вас на Новом Йоркшире просто не было бы. Только подобное стремление и есть одна из форм здорового эгоизма: помогая другим, вольно или невольно завоевываешь признательность и уважение, а потому становишься выше остальных по факту. Чем больше добра делаешь другим, тем лучше.

Она покачала головой.

– Эдак вы сейчас скажете, что альтруизм...

– Ага! – развеселился Рокотов. – Эгоизм в высшей степени. Скажу вам больше: альтруизм и есть лучший пример слома системы. В то время, когда серая масса играет по навязанным ей правилам, стремясь копить блага – конкурирует, ссорится по пустякам, «винтики» подсиживают друг друга, обманывают, лицемерят – появляется некто, кому не интересно участвовать в подобных играх. Он делает просто так, из одного интереса, то, за что эта серость взялась бы только за плату, походя утирая носы и втаптывая в грязь ценности тех, кто мнил себя небожителями, но на самом деле являлись лишь червями, на вершине компостной кучи.

Джиллини нахмурилась, но возражать не стала, предпочтя сменить тему:

– Когда вы в последний раз спускались на планету, командор?

– Максим. Можно по фамилии, если смущаю, – предложил Рокотов. – От всякого рода уменьшительных я также не прихожу в ярость, если что.

– Хорошо. Макс. Так и?..

– Да, пожалуй, и никогда, – подумав, сообщил Рокотов. – Слишком давно это было. Мы тогда исследовали Вегу-Ирсану.

– Лет десять назад?

– Лет десять назад планету занесли в базу данных, – фыркнул Рокотов, – но… – протянул он, коснувшись губ указательным пальцем. – Это закрытая информация. А так, я все по звездным станциям мотаюсь, исследую аномалии, работаю в усилении, эскадры вожу… время от времени. Космос велик и дел в нем невпроворот.

– О том и разговор, – вздохнула Джиллини, глядя сочувственно и потому неприятно: жалость Рокотов всегда полагал низким чувством, очень близким к презрению. – Вам бы отлежаться, акклиматизироваться.

– Благодарю покорно. А потом, прикажете, снова привыкать к родным пенатам? Я уж как-нибудь… лишних таблеток поглотаю и курс против аллергенных проколю.

– Вы хотите исполнить приказ поскорее и улететь, – произнесла она, отчего-то рассердившись. – Все летучие мышки одинаковы. Мурселяго одним словом.

Рокотов нахмурился. Вроде бы он на чужие мозоли не наступал (да и не понятно, когда успел бы), презрительного отношения не демонстрировал и оскорблений точно не заслужил.

– Скажите, госпожа Джиллини, вам придется по душе прозвание стационкой, звучащее не из собственных (в упрек), а моих уст? Если нет, то я в свою очередь просил бы…

Она расхохоталась на удивление весело и необидно.

– Так мне-то как раз все равно, командор. Хоть табуреткой обзовите, только не вздумайте на шею садиться – сброшу, – отсмеявшись, заявила она. – Знайте и твердо запомните: всех новых йоркширцев устраивает именно тот образ жизни, который они избрали. А вот когда так смотрят, как вы – свысока – это изрядно раздражает! Так и хочется укусить в ответ.

– А вы сдерживайте души порывы, – посоветовал Рокотов. – Всем проще будет.

– И лес все мы искренне любим, вырубать его не станем сами и не позволим никому другому, как и настроить здесь заводов. Вам и вашему начальству ничего не светит!

«Так вот, чего она надумала... – догадался Рокотов. – Что я проверяю для кого-то с целью перекупки планеты?»

Вот только из заверений, что все не так и она ошиблась, не выйдет ничего путного. Раскрывать истинную цель визита он не желал тем более. И, в конце концов, не наплевать ли ему?..

Странно, но отношение Джиллини почему-то задевало.

– Я не собираюсь ни садиться вам на шею, ни, тем паче, способствовать производству здесь чего бы то ни было, – сообщил Рокотов. – Я прилетел по заданию космофлота, не участвующего в играх за дележ финансовых потоков. Я обладаю всеми полномочиями и могу находиться на планете столько, сколько сочту нужным. И я, несомненно, не собираюсь отчитываться ни перед вами, ни перед советом старейшин!

– И какое же у вас задание?

– И говорить не обязан тоже, – напомнил он.

Она фыркнула и почему-то успокоилась, попыталась встать и уйти, но Рокотов ухватил ее за запястье.

– Но даю слово, я здесь не из-за добычи природных ресурсов и не с целью перепродажи или отъема в пользу метрополии, пусть вам и придется теперь выкручиваться, учитывая историю с кадо. Космофлот – не торгаши, госпожа Джиллини. Мы низко не летаем.

– Руку! – приказным тоном потребовала она.

Рокотов разжал пальцы. Она присела обратно и поинтересовалась, прищурившись:

– С каких пор особый отдел вхож в число военных, еще и звездного флота? Я полагала, вы отдельная организация.

– А я не особист.

– Кто же тогда?

– Дальняя разведка к вашим услугам. Вы же прочли мое личное дело… эм… его открытую часть. Там все верно.

Ее лицо удивленно вытянулось, рот приоткрылся, изобразив литеру «О». Кажется, она хотела что-то сказать, но пока не обрела заново дар речи.

– Уму непостижимо, – заявила она через некоторое время. – Неужели они зашевелились?..

Рокотов решил не уточнять, о ком она говорила: не хотел нарваться на отповедь, похожую на ту, которую он сам выдал после вопроса о его задании.

Хлопнула дверь, и госпожа Джиллини тотчас изменилась в лице, приняв уверенно-безразличный вид. Рокотов приподнялся на локте, чтобы удобнее разглядеть визитера. Им оказалась испуганная девица лет пятнадцати.

– Джил! Лиры нет! – воскликнула она.

– Но как же так? – та поднялась, и на этот раз Рокотов ее не удерживал, он и сам сел, отмечая незначительное головокружение, впрочем, очень быстро прекратившееся.

– Джонатан ведь сказал, что их было десятеро!

– А она только увязалась за ними! – всхлипнула девица. – Джонатан и не видел Лиру вовсе, Эдит сказала: та кралась за ними до поляны у болота, а потом пропала. Эдит решила, будто домой повернула, а потом – уже после поисковой операции – выяснилось, что нет.

– Идемте немедленно! – приказал Рокотов и вскочил.

Девица ахнула и отвернулась. Он машинально ухватил сползшее одеяло и выругался: как-то забыл, в каком виде лежал. На этот раз Джиллини оглядела его довольно заинтересованно.