Самый лучший пионер: Том второй - Павел Смолин

государственным деятелям анекдоты рассказывать, они от этого умирают, — грустно добавил я.

— Ты же материалист, Сережа, — укоризненно заметил дед. — И твоей вины здесь нет. Несчастный случай.

— Это так, — подтвердил я и зябко поежился. — Но кровь замминистров с лица вытирать больше не хочу!

— Сочувствую, — вроде даже искренне вздохнул Андропов. — Не надо бы детям твоего возраста в такие передряги попадать.

— А ты в мои годы, полагаю, и не такое видел? — спросил я.

— Видел, — спокойно кивнул он. — Но говорить об этом не хочу, извини.

— Кто вообще о таком говорить захочет? — не стал я его осуждать. — А ты социопат?

— С чего ты взял? — удивился он, снял пиджак и повесил его на спинку стула. — Социопаты у нас выше лейтенанта не поднимаются. Я — профессионал.

Ага, рассказывай!

— Уважаю профессионализм, — кивнул я. — А ты со мной здесь до самого отъезда пробудешь?

— Надоел? — ухмыльнулся дед.

— Нет, просто спланировать досуг, — с улыбкой покачал я головой.

— Мне на работу нужно, завтра и послезавтра так же приеду — к обеду.

— Это хорошо, что на работу, — одобрил я. — Ничего хуже быть не может, чем начальник спецслужбы-тунеядец.

— Я с тобой согласен, — улыбнулся дед.

— Доел? Давай я помою, — предложил я и начал вставать.

В столовую вошла повариха и принялась выгонять нас обоих — нечего мол у нее работу отбирать. Пользуясь моментом, спросил:

— Клавдия Ильинична, а у вас найдется цветная капуста?

— Найдется, — кивнула она.

— Тогда, пока дедушка на работе, можно я вам пару рецептов покажу? Деда кормить, диетическое, но вкусное!

Андропов смутился! Ржака!

— А ты у нас еще и кулинар? — улыбнулась повариха.

— Я вообще многогранный! — застенчиво шаркнул я ножкой.

— А что еще нужно? — она достала из кармана блокнотик.

Я надиктовал, и мы с дедом Юрой вернулись в комнату, где я решил выкатить небольшую «бомбу».

— Дед Юр, пойми меня правильно — у меня все есть, а чего нет — то я с книжно-песенных денег куплю, но у меня есть одна штука, которая, если все сделать правильно, принесет стране кучу валюты. Валюта ведь Родине нужна?

— Нужна, — не стал спорить Андропов с общеизвестным тезисом.

Подойдя к столу, я убрал в сторону мнемотехнические карточки, на примере которых излагал деду азы, положил чистый лист бумаги и карандашиком нарисовал чертеж кубика Рубика.

— Что это? — ожидаемо не понял он.

— Игрушка-головоломка, суть такова…

— Хм, — задумчиво хмыкнул дед.

— У меня еще некоторые задумки есть, но давай сначала на чем попроще потренируемся. В общем, забирай, оформляй буржуйский патент и налаживай производство мировых масштабов. Но я здесь не при чем — не хочу пока светиться, меня и так на улицах каждый второй узнает — это приятно, я славой не избалован, но в какой-то момент славы может стать столько, что я даже в школу спокойно ходить не смогу — на сувениры растащат, — подвинул я ему листочек.

— Подумаем, — не стал он давать опрометчивых обещаний, аккуратно убирая листочек в карман рубашки и снимая галстук.

Метафора, блин — теряет защитные слои.

— А теперь давай дальше язык стратегического противника учить!

И мы вернулись к прерванному обедом занятию, за которым и просидели до вечера. В итоге я был награжден вроде бы даже искренним благодарным взглядом от деда и невербальным, но почти физически ощутимым уважением от присоединившейся к нам на правах профильного специалиста Агафьи Алексеевны. А еще в процессе дядя Саша — видимо, порученец дедов, вот и суетится — принес отпечатанный кусок «Марсианина».

— А как мне коньяк передавать стенографистам? — спросил я деда Юру. — Через тебя?

— Они у меня не пьющие, а стенограммы печатать все равно обязаны вне зависимости от содержимого — работа такая, — улыбнулся дед.

— Но я же обещал, а если обещал — в лепешку расшибись, но сделай! — насупился я.

— Я тебе, когда прощаться будем, номер дам — дяде Саше звонить на всякий случай.

— Будет мне куратором? — обрадовался я.

— Можешь и так считать, — хмыкнул Андропов. — Вот и ему и передашь.

— А раз телефон слушают, я могу прямо в него надиктовывать дальше? — решил я воспользоваться прослушкой в корыстных целях.

— 22 набери и диктуй, я распоряжусь, — кивнул дед и указал на начало «Марсианина». — Дашь почитать?

— Конечно! — щедро выделил я ему копию. — А ты разве еще нет?

— Только стенограмму разговора просмотрел, — покачал он головой и ухмыльнулся. — Японка, значит?

— Соечка! — радостно подтвердил я и счастливо зажмурился. — Лапочка, милашечка! Люблю ее — просто жуть!

— Что ж, совет да любовь, — одобрил дед.

— По твоему ведомству, значит, претензий к ним нет?

— Совершенно «чистая» семья. Своего рода уникумы, — кивнул Андропов. — Если в Японию соберетесь, с нашей стороны проблем не возникнет.

— Царский подарок! — благодарно кивнул я. — Обязательно ее на бывшую Родину свожу, пусть посмотрит, как там ее соотечественники во славу дзайбацу, или что там у них после войны вместо них образовалось, горбатятся по пятнадцать часов в день и по струнке ходят, боясь потерять лицо и навлечь позор на весь род.

— А откуда ты это знаешь? — вкрадчиво спросил дед.

— А я же у них в гостях был, вот, рассказывали, — честно ответил я.

Рассказывал глава семьи, как бы показывая правильность выбранного им пути. И я, блин, с ним полностью согласен: Япония — это тот еще социальный ад, сколько бы потешного аниме они не рисовали.

— Это ты из-за Саяки японский учить начал?

— Нет, учить начал потому что мне скучно дома сидеть или портвейн пить с ребятами.

Дед одобрительно улыбнулся.

— Так что нагружаю себя как могу, чтобы проводить время с пользой. Саморазвитие — наше все!

— Здесь очень хорошо подошла бы цитата Владимира Ильича Ленина, — как бы намекнул Андропов на мою подчеркнуто-хорошую идеологическую подготовку.

— Про «учиться и еще раз учиться»? — уточнил я и пожал плечами. — У Владимира Ильича цитаты для любой ситуации есть, и я его собрание сочинений наизусть выучил. Хочешь,