Смерть и креативный директор - Рина Осинкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но боль, жалость – какие пустяки! Она свободна!
И не рваная рана это вовсе, а так, глубокая царапина. Заживет, зарастет, забудется – успокаивала себя Олеся, всей душой желая этому верить.
«Кажется, я должна благодарить бывшего за сегодняшний звонок», – подумалось ей с горькой иронией.
В тот день, когда гендиректор газету прикрыл, а редакционный народ начал разбредаться по комнатам и кабинетам, чтобы, собрав пожитки, уйти и больше никогда здесь не появляться, Тамара Павловна отвела Олесю в сторонку и проговорила:
– Я без работы не останусь, Звягина. Продажники моего уровня нарасхват. Когда устроюсь, позвоню. Возможно, для тебя дело тоже найдется.
Так у Олеси появились первые заказы: дизайн листовок, буклетов, визиток.
Некоторое время спустя она набрела в интернете на сайт рекламного агентства под названием «Радуга причуд». Агентство призывало креативщиков поучаствовать в конкурсе сценариев для промо-ролика на одну из предложенных тем. Темы были заведомо абсурдные. Олеся никогда не сочиняла сценарии, но ей стало забавно, и она отправила на электронный адрес какой-то Лапиной Н.М. родившуюся идею про пару резиновых галош на воздушной подушке, решив про себя, что получатель – секретарша или какая-либо другая мелкая сошка, посаженная для сортировки «входящих».
Отправила и забыла, но вскоре пришел ответ из агентства с предложением прийти и обсудить детали сотрудничества. Олеся сначала удивилась, а потом очень обрадовалась.
Она удивилась еще больше, когда увидела «мелкую сошку».
В просторном кабинете, на двери которого висела латунная табличка «Лапина Н.М., гендиректор», ее встретила элегантная блондинка слегка за сорок, как впоследствии выяснилось – за пятьдесят, с яркими синими глазами и яркой помадой на губах, обладательница великолепной фигуры, к тому же дорого и со вкусом одетой и с трехкаратовым бриллиантом на правом безымянном – впрочем, бриллиант был в скромной оправе.
– Проходите, Олеся Александровна, – проговорила Лапина со сдержанной улыбкой. – Присаживайтесь, поговорим.
– Можно просто «Олеся», – стесненно сказала соискательница, подходя к столу.
– Идет, – не стала спорить Надежда Михайловна. – Мне понравился ваш сценарий, Олеся, но более всего – ваш подход. Дизайнеры у меня есть, и стратеги есть, а идей у них маловато. Я предлагаю вам их генерировать. Испытательный срок даю месяц, этого достаточно. Если в принципе вы согласны, обговорим условия. Ну, как?
Конечно, Олеся согласилась и ни разу не пожалела.
Она быстро поняла, что Лапина – человек непростой, даже очень непростой. Олесе донесли – те же девочки из делопроизводственного отдела, – что Надежда Михайловна прежде работала в каком-то крупном холдинге, но уволилась, выйдя замуж за его владельца – ни больше, ни меньше.
Главное не это. На прежней работе ее звали за глаза веселой змеей, и прозвище отлично начальницу характеризовало.
Она была проницательна и умна, в житейском плане – многоопытна, на словах – несколько цинична. Была ли она цинична внутри в той же степени, как и снаружи, Олеся сказать не взялась бы, но похоже – да, была.
Лапина фонтанировала энергией и задором; когда она сердилась, перед ней трусливо робели; когда заливисто хохотала, заражала смехом всех, кто бы рядом ни находился, но самое главное в ней, пожалуй, было то, что Надежда Михайловна была эффектна и агрессивно обаятельна, и об этом она не просто догадывалась, а знала.
Она была не просто хороша, она была великолепна, оттого и завидовать ей смысла не имело. Олеся не завидовала. Она восхищалась – тайком, чтобы не вызвать ухмылки окружающих. Да и самой Лапиной про это знать ни к чему. Однако подружиться с ней хотелось страстно, несмотря на разницу в возрасте почти в двадцать лет. Но Надежда Лапина неоднократно заявляла, что понятие возраста для нее не существует. Значит, для дружбы его тоже не должно существовать.
С ней хотелось делиться горестями и спрашивать совета – если уж нельзя быть ее доверенным лицом. «Угомонись, – одергивала себя Олеся, – Кому нужны твои сопли, кому они интересны?», но как-то раз, поддавшись порыву, пожаловалась Лапиной, не вдаваясь в детали, на до сих пор саднящую рану, и поняла, что слушать так, как слушает Надежда Михайловна, не может никто.
Дня через два после этого разговора начальница пригласила ее на неформальное мероприятие, вызвонив из дома и безапелляционно сообщив, что они встречаются через два часа в центре зала в метро «Белорусская кольцевая». Форма одежды – свободная.
В светло-голубых джинсах-бананах, подвернутых выше щиколотки, розово-желтом полосатом джемпере крупной вязки поверх вылезающей из-под него белой льняной рубахи, белых кроссовках на голубые носочки в цветной горошек, Олеся чувствовала себя восхитительно свободно, как босс велел, и ей было весело. И еще она немного волновалась.
Надежда Михайловна рассказывала ей о «девчонках», с которыми подружилась, работая в холдинге «Микротрон». Вот им Олеся завидовала.
Их было трое, и они так и продолжали трудиться на капиталиста Лапина, а Надежда Михайловна время от времени, чтобы заполнить пустоты общения, заезжала к подругам, минуя кабинет мужа и даже, кажется, о приездах не ставя его в известность.
Чаепитие по традиции устраивали в серверной. Одна из трех подруг Надежды была системным администратором, звали ее Катя, и она гарантировала, что их посиделкам никто не помешает, ибо доступ в ее владения был ограничен, а тяжелая бронированная дверь всегда запиралась изнутри на электронный замок.
Письменный стол, отодвинутый от стены, был накрыт на пять персон и уставлен разнокалиберными чашками и тарелками с печеньем и пирожками – похоже, домашней выпечки.
Катерина имела вид спокойный и доброжелательный, Алина, юрисконсульт холдинга, – суховато-чопорный, Валерия, которая руководила здешним отделом маркетинга, показалась Олесе дамой резкой и прямодушной. Все трое обращались к Лапиной на «вы» и по имени отчеству, тогда как сама Надежда Михайловна звала их только по именам – то на «ты», то на «вы», совершенно бессистемно. Кате было тридцать шесть, Алине тридцать два, как и Олесе, а самой старшей из трех, Валерии – недавно исполнилось сорок четыре.
Олеся быстро поняла, что аудитория про нее наслышана, но этому не удивилась. Какие могут быть секреты у Надежды Лапиной от подруг? Еще ей стало ясно, что дружба между этими четырьмя женщинами неподдельная и проверенная не единожды.
Лапина проговорила, подталкивая гостью легонько в спину:
– Знакомьтесь, девчонки. Та самая Олеся Звягина. Интроверт, косящий под экстраверта.
Олеся удивленно вскинула брови. Ну, Лапина, ну, психолог…
Они расселись вокруг двухтумбового письменного стола, и принялись болтать о пустяках, вспоминая какие-то события и перемывая беззлобно кости знакомым. Олеся улыбалась деревянно и безмолвствовала.
– Э, так не пойдет, – решительно
