Роль идей и «сценарий» возникновения сознания - Иван Андреянович Филатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что же касается интуитивной мысли, то ей всегда не хватает чего-то весьма существенного, она не доукомплектована до полного комплекса сущих. А потому, она всегда не-до-мысль, мысль не законченная в своей целостности. Спрашивается, почему? Да только потому, что ее нельзя развернуть в полноценную мысль и извлечь из нее, в первую очередь, искомое сущее, материализация которого позволила бы нам создать подручное средство, а затем, с помощью последнего изготавливать ранее затребованную социумом Продукцию. Можно сказать, что интуитивная мысль – это кокон, в котором еще нет ни гусеницы, ни тем более, бабочки. И вообще, можно сказать, что при интуитивном познании обнаруживается, – а при попытке выразить интуицию демонстрируется, – всего лишь «одеяние» мысли, а не сама ее суть, не сама сердцевина.
Интуитивная мысль может натолкнуть нас на другие, с ней сопряженные или от нее отдаленные мысли, но она не может быть развернута в своей сути, как это случается с инсайтной идеей-мыслью.
Как видим, главным «недостатком» интуитивной мысли является то, что ее нельзя развернуть в полноценный смысл и увидеть, в первую очередь, лакуну в комплексе сущих, которую можно сформировать в виде искомого сущего. Этим она отличается от мысли инсайтно явленной в своем полноценном виде.
Но есть еще одно, как мы указывали ранее, весьма существенное феноменальное различие между интуицией и инсайтом. И заключается оно в том, что мы испытываем более интенсивное чувство интеллектуального удовольствия от прихода инсайтной мысли, чем от мысли интуитивной. А происходит это потому, что первая предстает в нашем сознании в целостном своем виде, в виде полноценной и сразу воспринимаемой (и понимаемой) нами идеи-новизны, вторая – в виде «усеченном», недоукомплектованном, а потому и сокрытом в своем смысле. Да к тому же инсайт сопровождается, кроме испытания достаточно интенсивного интеллектуального чувства удовольствия от новизны внове явленного смысла, чувством удивления от внезапности его явления и чувством уверенности в надежности и единственности этого смысла. В то время как в случае интуитивной мысли эти чувства сильно сглажены, вплоть до едва заметности – нас не охватывает внезапно наступающее чувство эйфория от явления интуитивной мысли.
То, что Хайдеггер достаточно ясно понимал «незавершенность» (интуитивность) своего бытийно-исторического мышления-вопрошания изложено им в следующем тексте.
«Как получается, что в подлинном мышлении, которое ведь «является» истиной Бытия, от него происходит, в ее сущности пытается найти основу, существенные шаги часто во всем бывают подготовлены и все же не совершаются? Кроется ли причина этого в сущности человека, в том, что он никогда не может быть пере-мещен в Da-sein, так чтобы он стал им самим, что он скорее всегда, самое большее, может стать настойчивым в Da-sein, да и то лишь редко?». (ЧТ, 3, 248).
Попытаемся разобраться в основных положениях приведенного текста.
Почему так получается? Почему «существенные шаги … бывают подготовлены и все же не совершаются»? Скорее всего, потому, что все заканчивается на интуитивном уровне восприятия отдельных элементов предполагаемой идеи – как это и случилось у самого Хайдеггера. То есть, обнаружены взаимосвязи всего лишь между некоторыми сущими и не представляется возможным взаимосвязать в единое целое весь относящийся к данному вопросу комплекс сущих, то есть связать в идею, из смысла которой уже можно получить и искомое сущее, и подручное средство, и Продукцию. А основным вопросом, которым было озабочено бытийно-историческое мышление Хайдеггера, был вопрос об истине Бытия, вопрос, на какой основе возникает новое сущее?
Что же касается фразы «стать настойчивым в Да-зайн», то она означает, скорее всего: стать способным – в результате многочисленных предварительных попыток решения какой-либо проблемы на этапе рефлексии-1 – добиться инсайтного ее разрешения, которое не может быть не истинным, а всегда есть истина в силу нейронного (бессознательного, а не логического) способа ее решения. Потому что в ее разрешении принимало участие наше бессознательное в виде комплексного взаимодействия нейронов нашего мозга и спонтанной их самоорганизации в некий комплекс, именуемый нами, – по мере проявления его на уровне нашего сознания, – как смысл новой идеи. Иначе говоря, принимало участие само Бытие.
Как видим, попадание в Да-зайн, по-нашему, означает не что иное, как спонтанное явление в наше сознание сгустка смысла идеи, того смысла, суть которого мы должны:
– во-первых, развернуть до состояния мысли,
– во-вторых, обнаружить лакуну в цепочке самого комплекса,
– в-третьих, заполнить эту лакуну внове сформированным нами (в нашем уме) идеальным искомым сущим,
– в-четвертых, по образцу последнего (и по определенной технологии) изготовить материальное его воплощение в виде подручного средства,
– и только в-пятых, с помощью этого средства мы можем изготавливать в социуме Продукцию какого-либо нового вида, ту Продукцию, которая ранее, в процессе События-1 была запрошена этим социумом.
(Получается, что одно только попадание в Да-зайн влечет за собой цепочку последовательных событий, – по-нашему, этапов методологии возникновения новизны – состоящую, по крайней мере, как минимум, из пяти непосредственно между собой взаимосвязанных звеньев, ни одно из которых не может быть ни исключено, ни заменено на что-либо другое. И в этом мы видим еще одну точку соприкосновения методологии возникновения новизны с бытийно-историческим мышлением Хайдеггера).
Кроме того, перемещение в Да-зайн означает: внезапно оказаться в состоянии быть ударенным молнией прозрения, то есть спонтанным явлением в наше сознание (из бессознательного) смысла совершенно новой для нас идеи.
Вот этого-то – быть ударенным молнией прозрения – как раз и не хватает при интуитивном мышлении.
А вот еще одно место (текст), где у Хайдеггера в «явном» виде говорится об инсайтной идее, но словами, которыми характеризуется интуитивный подход к самой ее сути.
«Чистая случайность, которая мимоходом даруется самому мыслителю, хотя он не вправе ничего иметь для себя, есть познание того, как в его говорении несказанное становится явным и все его говорение пронизано скрытыми связями. Эта случайность передается в принадлежность к Бытию». (ЧТ, 3, 268).
1. Как видим, и «чистая случайность», и «мимоходом даруется», и «несказанное становится явным», и скрытость связей – все это говорит только (лишь) о том, что имеется в виду инсайтно явленный смысл идеи. И ведь действительно, «случайность» явления смысла идеи в наше сознание принимается нами как дар, неизвестно откуда взявшийся, да к тому же, предъявленный нам в своем явном виде,
