Месть Монтесумы - Гарри Гаррисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Позади послышались визгливые вопли и громкий плеск. Лягнув коричневыми ногами, парнишка нырнул с набережной и через миг вынырнул, улыбаясь и протягивая нож. Ужаснувшись, Тони взял нож и быстро спрятал его, неуклюже покивал в знак благодарности и отвернулся; сорванец тут же перестал улыбаться и сердито насупился, криками требуя вознаграждения за возвращение упущенного ножа. Тони разыграл целую пантомиму, показывая, что не взял денег, что было довольно затруднительно, поскольку в купальном костюме не имелось ни одного кармана, чтобы можно было его вывернуть, но мальчишка не уступал. Плыл рядом с Тони, воплями требуя награды, пока остальные ныряльщики не начали оглядываться на Тони. В конце концов путь парнишке преградило стоящее у причала судно, и крики его смолкли в отдалении. Остальные студенты то ли начали поглядывать на Тони с подозрением, то ли это лишь показалось. Он беззвучно чертыхнулся.
На кормовой доске потрепанной двадцатифутовой лодки был прикручен невероятно маленький навесной мотор. Выгоревший тент обеспечивал хоть какое-то укрытие от солнца, палящего, будто газовая горелка. Мальчонка кофейной банкой трудолюбиво отчерпывал воду, бьющую изо всех щелей днища. Ныряльщики заняли места, акваланги погрузили на борт, мотор затарахтел, и лодка медленно двинулась через гавань, раскачиваясь на волнах. Севший рядом с Тони прыщавый юнец явственно позеленел, и Тони, тоже чувствовавший себя отнюдь не лучшим образом, указал ему за борт.
– Далеко нам плыть? – поинтересовался Тони у инструктора, сидевшего у руля.
Тот с улыбкой покачал головой, а другой инструктор, сидевший на носу, закивал, демонстрируя такое же лингвистическое невежество. Не играет роли, под водой все изъяснения сводятся к перерезанию горла указательным пальцем и тыканью большим, а это и по-испански, и по-английски означает одно и то же. Лодку мерно раскачивало, Тони начал клевать носом, а рябой паренек давился и тужился, свесив голову за борт. Как только остальные смущенно отвернулись, Тони мгновенно пробудился, извлек нож из полотенца, подождал, когда очередной всхлипывающий стон скроет плеск, и разжал пальцы. На сей раз нож исчез окончательно, отчего Тони испытал немалое облегчение.
Утлой лодчонке потребовалось полчаса, чтобы обогнуть мыс и встать на якоре с подветренной стороны от скалистых стен Исла-ла-Рокета. Здесь, вдали от грязной, замусоренной гавани, вода оказалась лазурной и невероятно прозрачной. Один за другим новички вслед за инструкторами отправлялись за борт, присаживаясь на планшир и переваливаясь спиной вперед, в мягкие объятия моря. Тони изумился легкости, охватившей его под водой. Совершенно иной мир иных измерений с заново обретенной свободой. И совершенно безмолвный, если не считать посвистывания воздуха в загубнике, уютный и безмятежный.
Немного освоившись в новой среде, Тони нырнул поглубже вдоль веревки, уходящей на дно. Подплывший к нему инструктор сложил большой и указательный палец колечком, растопырив остальные, что на подводном языке означало: «Все ли у вас в порядке?» Тони ответил ему тем же жестом – дескать, в полном порядке. Мимо проплыла стайка рыб, вдруг повернувшись, как по команде. На дне среди камней что-то золотисто блеснуло. Может, золото, потерянные сокровища? Тони взмахнул ластами, устремляясь туда, но сокровище оказалось всего-навсего пивной банкой. В глубине все тревоги и заботы покинули Тони.
Но когда запас воздуха все-таки исчерпался и пришлось подняться на поверхность, воспоминания и реальность накинулись на него с новой силой. Что теперь? Он по-прежнему в бегах, да вдобавок, как подсказала грызущая пустота внутри, ужасно голоден. Кроме ночного пастрами, у него маковой росинки во рту не было уже… сколько же?.. не меньше суток. Бегство дело важное, но голод мало-помалу затмевал собой все прочие нужды, пока ветхая лодка неспешно тащилась к суше. И когда наконец коснулась земли, Тони выскочил на берег первым, еще до того как привязали фалинь, ринулся в помещение «Длинного кабанчика» и стремительно переоделся. Бумажник и документы были целы-целехоньки, рыжая и младенец все время были начеку, а открывая дверь ванной, Тони отметил, что картина надежно погребена под пирамидой ящичков на полке.
Еды! Солнце клонится к горизонту, зона поисков наверняка переместилась. Так что чем ближе искать пропитания, тем безопаснее, да и быстрее. Тони вскарабкался по ступеням до ближайшей поперечной улицы, где, как свет маяка, зазывно сверкала на солнце покачивающаяся вывеска «EL RESTAURANTO ITALIANO». В Акапулько есть немецкие, французские и китайские рестораны – так почему бы не обнаружиться и итальянскому? Желудок урчанием дал понять, что сейчас сгодится что угодно, и Тони устремился вперед, в сумрачный, прохладный ресторанчик. Клетчатые скатерти и непременные свечи в покрытых восковыми потеками бутылках. Как только Тони уселся за ближайший столик и постучал монетой по бутылке, из глубины заведения появился официант, принеся меню, и чиркнул спичкой, чтобы зажечь свечу. Не успел он покончить с этим, как Тони, открыв меню и бросив взгляд на первую строку, уже сделал заказ.
– Пожалуйста, спагетти с тефтелями, стакан красного вина сию же минуту и немного хлеба.
– Да, сеньор.
Прихлебывая вино, он опустошил целое блюдо хлеба, прежде чем принесли спагетти. Пожилой мужчина – должно быть, хозяин ресторанчика – вышел из кухни, протер за стойкой бара стакан-другой, мрачно кивнул в сторону Тони и снова исчез. Издали доносился звук радио, неустанно проигрывающего сплошную вереницу рекламных сюжетов, изредка прерываемых коротенькими музыкальными произведениями. Наконец прибыло спагетти, исходящее парком, утыканное шариками тефтелей, и Тони чуть не захлебнулся слюной. Набросился на еду, даже не обращая внимания на четверых мужчин, вошедших в ресторанчик и усевшихся в противоположном углу. Потом еще двое заняли другой столик. Уж больно хороша была трапеза.
Заморгав слипающимися глазами, Тони осознал, что ужасно устал и начинает клевать носом. Вернувшийся хозяин стоял за стойкой, скрестив руки на груди и глядя в сторону Тони. Вскоре официант составил хозяину компанию в молчаливом надзоре. Только повара не хватает! Он что тут, на обозрение выставлен, что ли?! Только безмерная усталость мешала Тони впасть в ярость. Да и сидящие за другими столиками тоже вроде бы таращатся на него. Они переговаривались между собой, но слова были какие-то странные – совсем не испанские.
Перед взглядом все поплыло, будто пленка в проекторе сорвалась с грейфера. Да эти люди вовсе не мексиканцы, а итальянцы!
Сразу вслед за этим открытием пришло еще одно, куда более тревожное. Голова Тони покоилась на столе. С невероятным усилием ему удалось приподняться, мотая головой из стороны в сторону. Он по-прежнему сжимал в руках вилку и вдруг в ужасе выронил ее в остатки блюда. Прохрипел:
– Спагетти… спагетти отравлено!
Снова уронил голову на усеянную хлебными крошками скатерть и уже не смог поднять. И мирно захрапел.
Глава 7
Разговор прибоем накатывал ему на голову, фразы разбивались о сознание, чтобы схлынуть пеной слов. Абсолютно невразумительных. Все собеседники были до крайности взбудоражены и говорили одновременно. Не открывая глаз, Тони разгадывал эту головоломку, пока не уразумел, что говорят по-итальянски, и это открытие вернуло ему память. Открыв глаза, он принялся изучать окружающую обстановку.
Прошло порядком времени, прежде чем присутствующие заметили, что он пришел в себя, так они были заняты дискуссией. Комната большая – видимо, какое-то общежитие, поскольку в поле зрения обнаружилось как минимум еще с полдюжины кроватей, не считая той, на которую уложили Тони. Окна отсутствовали; вернее, под потолком наблюдалось некое подобие окна, но убедиться в этом было невозможно, поскольку проем оказался заколочен толстыми досками. Вокруг стола сидело большинство наличествующих. Единственная дверь заперта. Два больших гардероба у дальней стены, в центре потолка висела на проводе единственная голая лампочка, несколько многокрасочных репродукций на религиозные темы – сияющие нимбы, потоки света, Иисус с радиоактивным сердцем – наклеены прямо на желтоватую штукатурку. Воздух был напоен сырой прохладой, будто в подвале или пещере, вдали от солнца Акапулько.
– Итак, вы проснулись, я гляжу, – сказал крепко сложенный пожилой мужчина, которого Тони поначалу принял за хозяина ресторанчика. Тот самый, кто нашпиговал спагетти.
– Яд в макаронах, – прохрипел Тони.
– Простое снотворное, безвредное, вы будете чувствовать жажду. Un bicchiero da vino qui! Вы опасный человек, мистер Хоукин, а мы не любим насилия.
– Вы ничего обо мне не знаете. Зачем вы это сделали?
Один из хмурых молодцев поднес Тони стакан вина, и Тони осушил его жадными глотками. Похоже, то же самое кислое красное, которое подавали ему на последний ужин, если это что-нибудь означает.