Казак в Аду - Андрей Белянин

— А чего это вы оба смотрите на меня так, словно убить готовы?

Иван Кочуев первым убрал трясущуюся ладонь с рукояти шашки и, стиснув зубы, попёрся разглядывать злосчастный камушек. Рахиль несколько раз поворачивалась к всё ещё изображавшему недопонимание Миллавеллору, пристально смотрела ему в глаза, отворачивалась без объяснений, снова и снова, до хруста в пальцах, стискивая цевьё своей неразлучной винтовки…

— Я что, действительно помешал? — наконец-то созрел поражённый эльф, и оба главных героя одновременно ещё раз испытали жгучее желание убить его на месте!

Будущего мужа тёти Нюни и вечного претендента на эльфийский престол спас лишь тот факт, что сумрачный подъесаул споткнулся о какой-то дорожный указатель. Давно поваленный ветром и полускрытый сухими колючими травами. В принципе, как ни ставь этот столб, стрелка всё равно показывала бы лишь в одну определённую сторону — по тропиночке налево, за чёрную рощицу, вниз, к невысокой чёрной гряде. Казак присел на корточки, соскрёб с указателя грязь и неуверенно прочитал:

— «Задом и Умора»… Написано по-русски, не ошибёшься. Это у них юмор такой или я просто всё вижу в чёрном цвете?

— Э-э-э… видимо, это название города, — пожал плечами Миллавеллор, задумчиво доставая из кармана клочок бумаги, его узкие пальцы, похрустывая, явно собирались что-то набить, скрутить и замастрячить. — Лично я здесь не был. Но заглянуть не преминул бы! Ибо, как писал блаженной памяти Юй Линьпо: «Где шестеро вкушают дружно рис, там и седьмому дадут облизнуть палочки…» Надеюсь, никто не понял это двусмысленно?

— Я — нет, а Рахиль по любому ничьи палочки лизать не будет, — ещё более двусмысленно брякнул казак и прикусил язык.

Голодная еврейка вспыхнула до ушей, но ограничилась лишь грозным рычанием в животе. Это было последнее предупреждение. Есть девушки, которых лучше кормить — от греха подальше…

До самого объединённого города Задом и Умора дошли довольно быстро и почти без приключений. В смысле на них никто не нападал, под ногами не возникали капканы, и даже сверху не бомбардировала ни одна птичка. Всего лишь раз израильская военнослужащая, не сдержавшись, спустила курок — когда из-за поворота дорогу им перебежала вопящая голая деваха, за которой радостно гнался толстый мужик в костюме Адама, но с головой Минотавра.

Рахиль навскидку пальнула ему меж рогов, не попала и была жутко удивлена, что оскорбившаяся девица обхамила её на английском и уволокла страстного поклонника в ближайшие кусты. Иван едва удержал подругу по несчастью, собиравшуюся уже всерьёз стрелять на стоны и хихиканье…

Город начинался сразу. Поясняю: тропинка резко переходила в ухоженный асфальт и прямиком вела на длинную улицу, обильно расцвеченную рекламой и неоновыми вывесками. Людей видно не было, сумерки сгущались, в спину подул горячий ветер, издалека донёсся заунывный звериный вой. Наша компания остановилась перед белой полосой, пересекающей дорогу. Казалось, что все силы Ада толкают их переступить черту, войти в этот зовущий оазис цивилизованного мира…

— Кто первый? — подал голос старый эльф и не успел оглянуться по сторонам, как четыре руки уверенно втолкнули его в Задом и Умору.

На всякий случай Иван и Рахиль зажмурились и заткнули уши. Взрыва не произошло…

— Идём? — Подъесаул крепко сжал руку девушки, роковой шаг они сделали вместе. Видимо, это и предопределило специфику дальнейшего развития странной чреды событий…

Прямо над их головами, в коричневом мраке небес, высветились продолговатые оранжевые глаза явно азиатского разреза, и громоподобный голос торжественно возвестил:

— Добро пожаловать, проклятый!

— Ваня, таки это он к вам? — чуточку присела впечатлительная израильтянка.

Молодой человек стиснул зубы, ещё круче набекренил фуражку и хладнокровно козырнул.

— Небольшие формальности. Цель прибытия к нам в Ад?

— Туризм и отдых, — так же не разжимая зубов, выдал казак.

— Кто эти двое?

— Они со мной.

— Принято. Просим прощения за излишнюю подозрительность, шляются тут порой всякие… святые… Город твой, пользуйся, проклятый!

Иван козырнул ещё раз, любые иные формы вежливости типа слов «спасибо», «благодарю» или даже простой улыбки были в данном контексте явно не к месту. Оранжевые глаза исчезли, Рахиль жалостливо погладила помрачневшего любимого по плечу, а Миллавеллор, деловито, зыркнув по сторонам, быстро определил, в каком заведении можно худо-бедно поужинать.

— Когда наш сосед дядя Жора устроился сторожем в морг, то он первым делом предупредил всех знакомых — если шо, не стесняйтесь, звоните, мы же свои люди, а то шо ви все ходите мимо?! Я это к чему, к тому, шо очень неплохо иметь собственный блат даже в Аду. Ванечка, не вешайтесь носом, тьфу на эти семь лет, я их побуду с вами!

— Уверена? — Голос бывшего подъесаула, может быть впервые, дрогнул.

Чернявая еврейка упоённо потёрлась щекой о его погон:

— Семь лет безнаказанно изводить вас капризами? Конечно, уверена! Таки обнимите меня за талию и отведите кормить, я вам ещё и не такого повсюду наобещаю…

Счастливый Иван Кочуев твёрдой рукой приобнял Рахиль, поднимаясь по ступенькам ближайшего заведения общепита, а завистливый эльф тихо обозвал его за спиной «мазохистом». За тонкими ажурными дверями их встретил почти голый, атлетически сложенный охранник в глухой кожаной маске и стрингах на молнии. Бравый казак едва ли не с матом ломанулся обратно, но был удержан более толерантными (или голодными?) соучастниками:

— Фи, стыдно! Таки шо вас так напрягло и где? В конце концов, разве само название Задом и Умора ничего вам не намекнуло в душе…

— Да чтоб я… православный казак… с этими пи… ге… за один стол?!

— Ваня, вы пришли сюда есть или смотреть?! — строго прикрикнула госпожа Файнзильберминц, уже на чистом автомате заламывая вырывающемуся жениху руку за спину. — Я таки намерена есть, и ничто меня не остановит — ни вы, ни целый гей-парад!

— Ваша подруга права, и знаете, что говорил по этому поводу досточтимый просветления Вам Сунь?

Иван резко развернулся и буквально в два предложения, кратко объяснил, почему он ничего не хочет слушать о просветлённом старце с таким именем! И что приличный казак в такое место без нагайки вообще не войдёт, но осёкся, когда вежливый охранник широким жестом предложил ему штук двадцать разных плетей, висящих на гвоздиках у входа. Посрамлённый подъесаул опустил чубатую голову и безрадостно позволил усадить себя за столик в самом разнузданном гей-кафе всего Ада…

Кстати, местечко оказалось вполне пристойным. Мягкий свет, сдержанная джазовая музыка, хорошая кухня и большое количество молодых мужчин. Заказывала, разумеется, Рахиль. Она же и сметала со стола всё предоставленное с какой-то неутолимой скоростью, педантично, со вкусом и не теряя ритма.

Обычно в телерекламе нам всучивают стройных девушек, потребляющих низкокалорийные майонезы, а то и вовсе питающихся одной жевательной резинкой. На эти ходячие вешалки и смотреть-то грустно, а уж пытаться им соответствовать… Наша героиня гордо демонстрировала пристрастие к сугубо альтернативным ценностям жизни. Предположить, что в стройную девушку можно каким-то чудом утрамбовать уже четвёртую порцию, казалось чисто цирковым достижением…

Сам Иван почти ничего не ел, разве что пару ломтей хлеба, в остальном же ему явно кусок не шёл в горло. А вот вторую бутылку водки он потребовал уже минут через пятнадцать… Засаленный толкиенист потолкался (каламбурчик!) в толпе голых мужиков, с кем-то что-то обо что-то перетёр и вернулся с рассказом, что его избранница покинула городок не далее чем утром сего дня.

Всё оставшееся время он сидел у ног активно жующей еврейки, преданно смотря на неё самыми собачьими глазами. То есть безошибочно зная, кто должен отдать приказ о возобновлении похода. Постепенно завязалась беседа, в которой бывший подъесаул участия почти не принимал, ограничиваясь выгибанием брови в знак несогласия и опрокидыванием стопки, если «любо!»…

— И шо, вы таки думаете, шо устное соглашение, данное при форсированных обстоятельствах, без личного присутствия одной из заинтересованных сторон, может хоть для кого-нибудь иметь вес? Я куксюсь от сомнений…

— Девочка моя, боюсь, ты не точно ставишь вопрос, — резонно замечал многоопытный в разборках Миллавеллор, стараясь выдыхать ароматный дым в сторону от ретивой собеседницы. — Какой суд? Ад по самому определению своему абсолютно беззаконное место. Где и кому наш общий друг будет доказывать свою правоту…

— Таки ха! И даже ха-ха два раза! Шоб я спорила с очевидным, так на то надо быть сплошной дурой, а я не она… Мы пройдём этот путь, полный испытаний духа и умерщвления плоти, до самого конца, а там нас будет ждать Господь Бог, и вот он вам, суд!