С влюбленностью покончено (ЛП) - Джексон Р. Л.

— Как это возможно? — завопила Лана, насквозь промочив и испачкав мамину блузку слезами и тушью.

— Я не понимаю, — ответил Кейден, — что такое, черт возьми, закон о первом преступлении?

— И как ваш адвокат мог принять его наперед без вашего ведома? — вмешался Руперт.

— Не знаю, но я чертовски уверен, что узнаю, — ответил Кейден.

— Это нечестно! Шесть месяцев условно за попытку убить двух человек? В этом нет никакого смысла. Как судья может думать, что это справедливо по отношению к нам? — завопила она.

— Я не знаю, — ответил он, и его лицо исказилось от боли.

— И это все, что ты можешь сказать? — закричала она.

— Я не знаю, что здесь можно сделать, Лана! Что я могу сделать прямо сейчас?

— Ты не можешь винить его, дорогая. Все думали, что дело дойдет до суда присяжных. Никто этого не предвидел, — сказала Вероника, поглаживая дочь по голове.

— Я просто так зла! — она села, вытерла лицо, повернулась к Кейдену и обняла его за шею. — Я люблю тебя, прости. Я не сержусь на тебя, — прошептала она.

— Я знаю, детка, все будет хорошо. Я тоже тебя люблю, — прошептал он в ответ, обнимая ее. Лана смотрела в боковое окно, по лицу ее текли слезы, и смотрела, как Паула и Морин стоят на ступеньках здания суда.

*** 

Паула стояла перед репортерами и вспышками камер, а Морин и Хитклиф стояли по обе стороны от нее.

— На данный момент мы должны признать, что нас не устраивает досудебное соглашение о признании вины, но в данный момент, мы просим вас уважать нашу частную жизнь, чтобы принять то, что только что произошло, — заявила Паула.

Репортеры проигнорировали просьбу, и все равно выкрикивали вопросы, но они остались без ответа. Морин подняла голову как можно выше и направилась к внедорожнику, где ее уже ждали. Когда они сели, никто не сказал ни слова, и машина отъехала от тротуара, сопровождаемая цепочкой репортеров, делающих снимки позади них.

*** 

Все сидели в гостиной, пока Морин и Паула заваривали чай на кухне. Руперт и Вероника сидели на диване с мистером Смитом и тетей Мэй и разговаривали между собой. Лана села рядом с Кейденом на диван и молчала, положив голову ему на плечо. Никто толком не говорил, потому что не знал, что сказать. Атмосфера была больше похожа на поминки, а не на победу, которой, как они думали, закончится день.

Сэм и Кармен сидели на диване рядом с ними и тоже не произносили ни слова. Кейден ничего не сказал о Сэме, и Лана подумала, что это хорошо. Меньше всего ей хотелось, чтобы эти двое начали спорить на глазах у всех.

— Я все еще не понимаю, как штат мог согласиться на такое соглашение о признании вины. Вообще никакого тюремного заключения? — спросила тетя Мэй, качая головой.

— Ким снова победила, — ответила Лана.

— Детка, — Кейден обнял ее одной рукой.

— Не надо, — она отмахнулась от него и встала с дивана.

Как бы она ни старалась не терять самообладания, это было нелегко. Лане хотелось ударить кого-нибудь, сделать что-нибудь, но она потеряла надежду — снова. Кармен последовала за ней на кухню, чтобы составить ей компанию.

Сэм поерзал на диване рядом с Кейденом, явно испытывая неловкость. Он не любил этого парня, но сочувствовал, что они с Ланой оказались в проигрыше. Он недоверчиво покачал головой и сделал глоток бурбона.

Хитклиф посмотрел на Морин, и что-то шевельнулось у него в животе. Она имела какое-то отношение к цирку в зале суда. Он очень хорошо знал эту женщину, и это было не похоже на нее — отвернуться и смириться с тем, что кому-то сойдет с рук преступление против ее семьи. Она вошла в гостиную, держа в руках поднос с чашками и серебряный чайник с кипятком. Она поставила его на кофейный столик, и Кейден наклонился, чтобы налить себе чашку чая. Он не сводил глаз с Ланы, которая сидела на кухне, облокотившись на стойку и глядя в никуда.

— Ты молчалива, Морин, — вмешался Хитклиф, заставив всех присутствующих посмотреть на нее. Ее щеки покраснели, как свекла, и это выдало ее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я так же потрясена, как и все остальные, — солгала она.

— Я не куплюсь на это ни на минуту, мама, — добавила Паула, наблюдая за странной реакцией матери. — Кирк сказал, что любой стоящий адвокат должен был получить разрешение, прежде чем совершать какие-либо сделки.

Кирк смущенно оглянулся и потянулся за чашкой чая.

— Что ты имеешь в виду? — ответила Морин, притворяясь невежественной.

— Ты плохо врешь, — возразила Паула.

Теперь во всем доме было так тихо, что можно было услышать шелест деревьев за пределами веранды. Морин посмотрела на них, изучая их ожидающие лица, затем мельком увидела испуганное лицо Ланы и замерла. Кейден уловил обмен репликами и встал.

— Ты заключила с ней сделку? — крикнул он, держа в руке чашку с горячим чаем. Кирк шагнул вперед и остановил его, не давая подойти слишком близко, затем забрал чашку.

— Я так и знала, — заявила Лана. — Это логично. Вы потянули за ниточки и согласились на эту сделку, не так ли?

— О Боже, — выдохнула Кармен, закрывая рот рукой, когда слова сорвались с ее губ.

Морин запнулась, ее дыхание стало прерывистым. Чувствуя давление их взглядов, она больше не могла этого выносить. Ее снова поймали.

— Мне пришлось, — выпалила она сквозь слезы.

— Боже Мой! — воскликнула тетя Мэй.

Лана недоверчиво покачала головой.

— Почему? Почему вам пришлось? — упрекнула она.

— Она угрожала шантажировать меня, если я не помогу ей. У нее есть улики против меня. Это правда, — признала Морин, затем встала с дивана, заламывая руки, в то время как их полные ужаса лица не отрывались от нее.

— Шантажировать по какому поводу? — возразил Кейден.

— Я не могу обсуждать это сейчас. Мы можем поговорить об этом позже, — ответила она, ее попытка казаться сдержанной потерпела неудачу. Ее глаза метнулись к Хитклифу, и если бы это были настоящие стрелы, она бы пронзила его насквозь. Он заплатит за то, что поставил ее в неловкое положение, но выражение его лица было ей незнакомо. Он выглядел преданным и измученным.

— О. Мы так и сделаем, — скомандовал Кейден.

— Вы не можете это обсуждать? — Вероника мгновенно вскочила на ноги, ее рука взлетела в воздух и ударила Морин по лицу.

Морин стояла потрясенная, держась за лицо, пока Руперт повернул жену к себе и увел ее.

— Ладно, пошли. Лана, мы будем в гостинице, — сказал он.

Сэм и Кармен последовали за ними, но он не сводил глаз с Ланы, словно не хотел оставлять ее одну.

— Что ты за мать такая? — крикнула Вероника через открытую входную дверь, прежде чем она закрылась за ними. Все стояли молча и смотрели, как Морин стоит пристыженная и никто не жалеет ее.

Лана вышла из кухни и встала лицом к лицу с Морин.

— Как вы могли? Я никогда не прощу вас за это Морин. Никогда, — Лана вышла из гостиной, и тут по тихому дому разнесся громкий хлопок двери спальни.

— Что ж, мне нужно вернуться на кухню, — прозвенела тетя Мэй, поднимаясь на ноги. Она и ее муж направились к двери, и все остальные последовали их примеру, а Хитклиф последовал за ними.

— Куда ты идешь? — спросила Морин.

— Мне нужно время, чтобы подумать об этих отношениях, Морин. Я не знаю, как быть с кем-то, кто снова и снова поступает так со своим собственным ребенком. Если ты так поступишь с ними, то что, черт возьми, ты сделаешь со мной?

Она не сказала ему ни слова в ответ, только еще больше вины и раскаяния, когда он закрыл за собой дверь. Кейден уже направился в комнату, которую делили они с Ланой, и Паула направилась наверх.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Морин стояла одна в гостиной и всматривалась в ее бескрайнюю пустоту вокруг, заслуженная пощечина обжигала ее лицо. Женщина опустилась на диван и зарыдала. Меньше всего ей хотелось говорить правду. Лгать становилось все труднее, чем раньше. Она никогда не собиралась рассказывать Кейдену правду о его отце, потому что это означало бы рассказать ему правду обо всем, а она не могла этого сделать. Когда-либо. Она должна была держать это в секрете, даже если это означало ненависть, потому что эта тайна была лишь верхушкой очень большого айсберга.