Собрание сочинений (Том 2) - Сергей Баруздин

Теперь Сенька уже не выкрикивал: "Яблочки! Белый налив! Прямо с дерева!"

- Кому? - спрашивал он вялым голосом, и то лишь тогда, когда появлялся прохожий-мужчина. Женщин он вообще пропускал. Все равно ничего не берут!

Правда, одна женщина сама подошла к Сеньке с вопросом:

- Что у тебя?

Сенька молча показал на яблоки.

- А-а! - сказала женщина и ушла, даже не спросив цену.

Яблоки все-таки постепенно таяли. Осталось не больше трех десятков.

Услышав Сенькино "кому?", остановились две девчонки - школьницы с учебниками в руках. Видно, только что купили.

"А мы так и не купили", - подумал Сенька и, не зная, как выразить свое огорчение, протянул девчонкам по яблоку:

- Берите!

- Что ты! - удивились девчонки. - Мы вовсе и не собирались, а просто посмотрели.

- Берите! - сказал Сенька. - Чего там!

- Ну спасибо! - поблагодарили девчонки и, отойдя от Сеньки на несколько шагов, недоумевающе переглянулись. - Чудак! Бесплатно отдает, как при коммунизме!

Сенька вспомнил, как он впервые приехал в город. Это было еще до школы. Наверное, за полгода, а то и больше. Тогда они с матерью привезли лук. Самый первый, что выращен не на огороде, а дома, в ящиках. Мать возила тогда в город и молоко, а Сенька помогал ей. В то утро, попав на привокзальную площадь, Сенька начал здороваться со всеми встречными. Он так привык. В деревне он всегда здоровался на улице. Даже с посторонними. И отец его так учил, и мать. А тут, в городе, Сенька растерялся. Прохожих так много, что он не успевал произносить: "Здравствуйте!" Многие отвечали ему с удивлением, а другие просто проходили мимо, видно даже не заметив Сеньки.

- Что ты здороваешься? - удивилась мать.

Сенька удивился не меньше ее: "Сама говорила, что со взрослыми надо здороваться!"

И вот уже Сенька много-много раз ездил в город. И чем чаще ездил, тем больше чувствовал себя здесь каким-то совсем чужим. Приехал, продал все, что привез, не попался на глаза милиционеру - и хорошо!

И может, сейчас впервые он был доволен, что поступил не так, как всегда. Взял да и отдал девчонкам яблоки! Просто так! Пусть себе удивляются! Ведь на самом деле он вовсе не жадный! И ему совсем не нужны эти деньги!

Начало уже вовсю смеркаться. Рваные тучи застлали предвечернее небо. Было душно и неспокойно, словно перед грозой.

Бесконечный поток машин двигался по улице - ехали автобусы, троллейбусы, легковушки. Люди спешили по каким-то своим, неизвестным Сеньке делам, смеялись, переговаривались. В домах и витринах магазинов зажигались огни. Вспыхнули матовые шары над сквером и дальше, вдоль улицы. Город тонул в сумеречной дымке - огромный, чужой, непонятный.

Мимо пробежала стайка мальчишек, обронив на ходу обрывки фраз о цирке и каком-то представлении на стадионе. Медленно прошла женщина с детской коляской. Вдоль тротуара проехала мороженщица, и рядом с ней прихрамывал инвалид, который рассказывал что-то веселое, - они смеялись. Женщина даже остановилась и произнесла: "Ох, уморил меня, Васькин! Не могу!"

"Им хорошо!" - с завистью подумал Сенька и, вспомнив, что совсем забыл про яблоки, тоскливо произнес:

- Кому?

Остановилось еще несколько покупателей. Подвыпивший гражданин подбросил в ладони яблоко, покачнулся, с трудом поймал его и опустил в корзину со словом: "Фрукт!"

Подошел старичок, взял пяток яблок, внимательно посмотрел на Сеньку, сказал:

- Учиться бы тебе, молодой человек! - и ушел.

"Словно я не учусь", - с обидой подумал Сенька.

Полная женщина нагнулась над Сенькиной корзинкой и долго перебирала оставшиеся яблоки: брала в руки одно, потом меняла его на два и опять - на одно, но покрупнее.

- Сколько? - спросила она, наконец выбрав три яблока.

Сенька хотел сообразить, сколько просить за три штуки, но растерялся и никак не мог подсчитать.

- На тридцать копеек две штуки, - сказал он и добавил: - Или на рубль пять!

- Так что же это у тебя получается! - возмутилась женщина. Пятнадцать копеек штука или двадцать?

Сенька совсем растерялся.

- Да, - произнес он. - Так.

- Спекулянты несчастные! - воскликнула женщина, бросив Сеньке тридцать копеек и одно яблоко. - А наверное, еще пионер!

- Нет, я октябренок! - признался Сенька.

- Еще лучше! - совсем рассердилась женщина и двинулась по тротуару, шурша платьем.

"Почему спекулянты? - подумал Сенька. - И почему несчастные?"

Он посмотрел в корзину. Там оставалось четыре яблока.

"А ну их!" - решил Сенька и, прикрыв яблоки тряпкой, взял корзинку на руку.

Он подошел к матери и передал ей несколько замусоленных рублей и горсть мелочи:

- Поедем! А то я пить что-то хочу!

Мать как раз продала все яблоки, настроение у нее было хорошее.

- Конечно, сынок, поедем! - сказала она ласково. - А попить я и здесь тебе куплю. Сладенькой. Ты умница у меня. Завтра опять поедем. Яблок-то много еще! А они смотри как хорошо идут...

Всю обратную дорогу Сенька молчал. И только когда подходил уже к Старым Дворикам, он вспомнил:

- А книжки-то и тетрадки мы так и не купили...

Хотел еще что-то сказать, да не стал. Опять мать скажет: "Мал ты, сынок! Не понимаешь..."

6

До чего же много в жизни непонятного! И верно, мал еще... А понять все ох как хочется! Матери хорошо говорить, она большая. Да только и она, видно, не все понимает. Купила зачем-то козу и радуется. А к чему она? Вот и Митя говорил: "Не совсем сознательная". И Максимка Копылов... Они понимают. Про бабушку Максим правильно сказал. Но бабушка умерла, а ничто не меняется. Вот-вот уже почти начало меняться - и стоп. Опять чуть ли не каждый день в город: то яблоки, то редиска, то зелень всякая! И зачем матери столько денег! Отец приносит, Митя. За корову заплатили. Да и в городе сколько навыручали! А мать - все еще и еще. Хоть бы купила что-нибудь. Телевизор, как у других. Или мотоцикл Мите. Он давно хотел. А если бы с коляской, так и всем ездить можно! Так нет! Радио купили год назад - и все! Вот козу эту еще. Да на что она? А если бы мать в совхозе работала, и ей бы платили! Хватило бы! И на одежду не много нужно! А на еду и подавно. Своего много. Магазин рядом. А в магазине что - дорого? "Спекулянты", наверное, это что-то нехорошее. Хоть и "несчастные", а зло это женщина сказала, ругательно...

Всю ночь ворочался Сенька с боку на бок. Ну, не всю, а полночи наверняка. На луну смотрел раз десять. Она прямо над средним окошком светила. С правой стороны наполовину отрезана, как яблоко какое ножом отхватили. На стене фотографии рассматривал. Хоть темно, а все равно видно. Он их все наперечет знал. Наверху бабушка с дедушкой. Настоящего дедушки Сенька никогда не видел, а только на фотографии этой. На ней и бабушка и дедушка еще молодые совсем - на стариков не похожие. Рядом с ними Митя на двух карточках: маленький, голый, попкой кверху, и в армии. В форме он красивый был. Пограничник! А еще есть - отец на войне. Около танка стоит, а голова перевязана. Ранен был. Потом - мать. Девочкой, когда в школе училась. Школа раньше далеко была. Ребята и учились и жили там. Мать, говорят, занималась хорошо! За это ее и сфотографировали. С отцом они в школе познакомились. Он из другой деревни ходил. Ниже всего карточка, где они как раз поженились. И Сенькина карточка - тут же рядом. Правда, нехорошая. Он плохо на снимках получается. Как испуганный! По соседству от Сеньки отцовы братья-близнецы. Оба они погибли. На войне. И материна сестра тоже погибла. В Германии где-то. Угнали ее туда фашисты. А на карточке она девочка совсем, классе в третьем, видно. Над самой Сенькиной головой - грамоты. Одна отцовская - военная. Там все города написаны и реки заграничные, где он побывал. А вторая - Митина - из совхоза. За работу на уборке. Отцу тоже давали такие. Но их очень много, и он не повесил...

Сенька опять повернулся, теперь - на спину. Все, что на стенке, он наизусть знает, а вот не на стенке...

Свет луны падал на Сенькино одеяло и на занавеску, за которой спали отец и мать. Занавеска еле заметно колыхалась, лунные полосы дрожали на ней и вдруг начали как-то странно прыгать. Почему? Да ведь это Сенька сам задел ногами занавеску - вот они и запрыгали. Сенька посмотрел на пол, где тоже лежали лунные полосы, - они не двигались, будто уснули. И Митя давно спал: во сне он всегда посапывает и иногда кашляет. Это от папирос.

Спать вовсе не хотелось. Когда думаешь о чем-нибудь, то заснуть трудно. Сенька даже закрыл глаза, а все равно не спится. Можно долго лежать с закрытыми глазами и не спать. И Сенька лежал. Сквозь закрытые глаза он видел, как светила половинка луны, и вот эта половинка начала расплываться и куда-то катиться. Куда же она катится? Прямо мимо дома и в сад!

Сенька побежал за луной в сад, но что это? Это уже не луна, а просто деревья, и на них висят блестящие от росы яблоки. Они освещены солнцем. Значит, сейчас уже не ночь, а утро.

"Хорошо, что утро", - подумал Сенька и подбежал к яблоням.

Вдруг появилась мать, и Сенька ясно услышал ее голос: