Собрание сочинений (Том 2) - Сергей Баруздин

Но вот Сенька постепенно приноровился к ходу лошади и, подпрыгивая в такт ее шагам, устроился поудобнее, не так, как в начале пути.

- Ну как? - спросил на ходу Максим. - Жив?

- Жив! - радостно ответил Сенька и вдруг подумал: "Как же я с нее слезу?"

Купали лошадей почти у самой плотины. Там, где скот протоптал спуск к воде. Когда подъехали к речке, ребята ловко соскочили с лошадей и сразу повели их в воду.

Сенька тоже задрал левую ногу назад и ловко скатился по гладкому кобыльему боку на землю. Получилось, что он спрыгнул, и довольно неплохо. Потом взял кобылу под уздцы и повел в речку, вовсе забыв раздеться.

- Ты бы штаны снял или хоть засучил, - посоветовал кто-то из ребят.

- Ничего, - бойко сказал Сенька, которому уже нечего было терять: он стоял по колено в воде. Брюки его промокли и надувались, как резиновые камеры.

Пока мыли лошадей, не заметили, как огромная черная туча заслонила небо. Поднялся сильный ветер, взметнувший клубы пыли и песка, страшно зашумели деревья. Где-то сверкнула молния.

- Заканчивай! Кажется, гроза будет! - поторопил Сеньку Копылов.

Когда вывели лошадей из воды, ветер усилился. Молния сверкнула еще ближе, над лесом. Треснула и с грохотом свалилась на плотину кривая березка.

Сенька пытался забраться на мокрую, скользкую спину лошади, но кобыла дергала задом, и Сенька отскакивал в сторону, чтоб не попасть ей под ноги. Пришлось ребятам помочь - взгромоздить Сеньку на лошадь.

Обратно поехали мелкой рысью...

И это испытание Сенька выдержал с честью. Он не видел ни молнии, ни дождя, ни ветра, ломавшего ветви деревьев.

Что ему гроза, когда он мчался на лошади, ничуть не отставая от старших ребят!

Из конюшни Сенька бежал домой в полной темноте, под косым ливнем. На глазах у него повалилось еще несколько деревьев. Ветер гнал по проводам, от столба к столбу, сломанные ветви. Настоящая буря!

Взбежав на крыльцо своего дома, Сенька остановился, перевел дух и спокойно, с видом собственного достоинства переступил порог. И пожалуй, дома его приняли бы за настоящего водяного, если бы не Сенькино лицо, на котором царило полное блаженство.

- Боже ты мой! Где ты пропадал? Мы здесь с ума посходили! - бросилась к Сеньке мать.

И даже Митя с отцом не выдержали.

- Хорош! - произнесли они в один голос.

- Мы лошадей купали! - сказал Сенька нарочито равнодушным тоном, словно всю жизнь только и занимался этим делом. И пояснил: - На Гремянке.

- Каких лошадей? Зачем? С кем? - хлопотала вокруг Сеньки мать. Ногу-то, ногу подними! Дай штаны снять!

- Известно, совхозных, - сказал Сенька. - С ребятами. Нам дядя Яков поручил.

Через несколько минут, переодетый во все сухое, Сенька сидел вместе со всеми за столом и прислушивался к бушевавшей за окном буре.

- Давненько такой грозы не было! Правда, году в тридцать девятом, перед войной, еще сильней ураган прошел, - вспомнил отец. - Крыши посрывало в деревне, а одну избу и вовсе разбило на щепки...

- Типун тебе на язык! - перебила мать. - Наговоришь! И так сердце заходится.

- Деревья и сейчас поломало. Я сам видел, - добавил масла в огонь Сенька. - Возле магазина ольху скрутило. А ветки так и летят по проводам!

- Ох, что будет, что будет! - вздохнула мать. - Все яблочки небось посшибает! Ни с чем останемся!

- Так это лучше! - воскликнул Сенька. - Срывать не надо. Подбирай на земле, и все там.

- Зелень посшибает незрелую, кому она нужна! Разве ее продашь? продолжала мать. - Наделала эта гроза бед!

"И хорошо! - подумал про себя Сенька. - Пусть все посшибает!"

- Ты, Лена, хоть бы на стол яблочков когда положила! Для нас-то, для своих, - сказал отец. - А то все для продажи, для продажи.

Мать смутилась. Лицо ее покрылось красными пятнами.

- Да разве я не даю? Ведь все наше. Взяли бы, - сказала она, поспешно вставая из-за стола. - Вот они, пожалуйста, кушайте. Вот!

И она поставила на стол корзинку с нераспроданными яблоками.

5

На следующий день после обеда Сенька отправился с матерью в город. Взяли две корзинки. Мать хотела прихватить и третью, но Сенька отговорил.

Мать не спорила, только пожалела:

- Пропадут! Ох, пропадут! Ведь все три дерева гроза обтрясла. Куда теперь денешь!

В автобусе оказалось свободно. Через десять минут они уже добрались до станции. Подошедшая электричка была дальней - вагоны переполнены. Сенька протиснулся в дверь с неудобной корзинкой, мать - за ним. Дальше пройти трудно - пришлось остановиться в тамбуре, где тоже было много народу. На остановке люди спотыкались об их корзинки, многие откровенно ругались:

- Опять мешочники!..

Сенька уже привык к этому и безропотно передвигал свою корзинку с места на место.

- Ничего, доберемся как-нибудь, - успокаивала мать, гладя Сеньку по голове. - Ты ее сюда, к краешку, поставь!

Город их встретил привокзальной сутолокой, шумом, раскаленным асфальтом, душным, дымным воздухом. Видимо, уже кончились на заводах смены, скоро пойдут с работы покупатели.

В метро опять толкучка у дверей вагонов, опять недовольные взгляды и голоса:

- Дайте же пройти! Ох уж эти мешочники!

Сенька съеживался в такие минуты, терялся, не зная, как лучше поставить корзинку, а мать неуклюже поворачивалась то влево, то вправо, давая дорогу: "Пожалуйста! Проходите, пожалуйста!"

Когда вышли из метро, Сенька спросил:

- Почем просить?

- Сейчас посмотрим, сынок, - ответила мать. - Вот только пристроимся.

Она озиралась по сторонам, ища глазами милиционеров. Их, к счастью, не оказалось, но зато возле самого вестибюля метро они увидели палатку, где торговали яблоками.

- Пойдем дальше, - потащила Сеньку мать. - Вон туда!

Они прошли мимо церкви, пожарной команды и кинотеатра, миновали улицу, уходившую под арку нового дома, но тут опять увидели два лотка с яблоками.

Сенька послушно поспешал за матерью и, заметив ее огорчение, сам предложил:

- Может, за угол?

Дотащились до угла, но и там их ждала неудача. На противоположной стороне улицы раскинулся фруктовый бараз.

- Поедем-ка, сынок, в другое место, - предложила мать.

Они вернулись в метро и доехали до следующей станции.

И опять огорчение: фургон и рядом палатка.

- Наверное, болгарские завезли или еще откуда, - объяснила мать, отбирая у Сеньки корзинку. - Устал, сынок? Давай я.

Пришлось снова спускаться в метро. Сенька встал к кассе за пятаками и нарочно выбрал самую длинную очередь. Чтоб мамка хоть отдохнула чуть-чуть!

Через пятнадцать минут они уже оказались на другом конце города. И здесь возле метро стояла палатка. Но яблок в ней не продавали. Только овощи.

Лицо у матери просветлело, и даже Сенька обрадовался: не метаться же весь вечер по городу.

Отошли чуть-чуть от метро, свернули к скверику, посмотрели, нет ли поблизости милиционера. Слава богу, нет!

- Давай здесь, сынок! - сказала мать, ставя одну корзинку к ограде сквера. - А я на тот уголок пойду.

- А почем? - спросил Сенька. - Сколько просить?

- Тридцать копеек пара, - уверенно сказала мать. - Только поосторожнее. Смотри!

Сенька приподнял тряпку с яблок и принялся за дело:

- Яблочки! Кому яблочки! Белый налив!

Первый покупатель - высокий худощавый мужчина в клетчатой рубашке подошел к Сеньке:

- Почем?

- Тридцать пара, - сказал Сенька.

- Давай четыре штуки, - сказал покупатель и протянул Сеньке мелочь.

Начало положено!

- Есть яблочки! Прямо с дерева! Кому? Кому? - кричал Сенька.

Покупатели шли. Брали и на тридцать, и на шестьдесят, а какой-то летчик взял даже на рубль двадцать. Сенька заметил, что яблоки покупают почти что одни мужчины. Женщины подходят, смотрят, спрашивают цену, говорят "дорого" или вовсе ничего не говорят - и уходят.

В самый разгар торговли подошла мать, подождала, пока схлынут покупатели, спросила:

- Ну как?

Сенька показал полупустую корзинку:

- Ничего!

- Может, дешевим? - сказала мать. - Давай-ка попробуем: рубль за пяток.

- А не дорого?

- Почему дорого?

Рубль так рубль!

- Белый налив! Прямо с дерева! Кому? - опять закричал Сенька.

И вновь появились покупатели. И вновь мужчины брали яблоки, а женщины уходили. Только одна, с девочкой, протянула Сеньке полтинник и сказала:

- Дай на пятьдесят копеек!

Сенька подумал и отдал ей три яблока.

Тут он издали заметил милиционера, быстро прикрыл корзинку и отбежал в сквер.

Милиционер направился мимо, взглянул на Сеньку и ничего не сказал: видно, он шел домой.

Сенька посмотрел на другой конец сквера, где стояла мать. Оказывается, она тоже заметила опасность и скрылась в подъезде. Но милиционер даже не посмотрел в ее сторону.

Теперь Сенька уже не выкрикивал: "Яблочки! Белый налив! Прямо с дерева!"

- Кому? - спрашивал он вялым голосом, и то лишь тогда, когда появлялся прохожий-мужчина. Женщин он вообще пропускал. Все равно ничего не берут!

Правда, одна женщина сама подошла к Сеньке с вопросом: