Вехи прожитой жизни - Руслан Георгиевич Илаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ваш отец не из Ардона? Вы на него очень похожи. Мы с ним учились в одном классе. Как он сейчас поживает?
Еще минут пять я ошалело рассказывал ей о своем отце и его работе. Потом она меня благосклонно отпустила и попросила передать ему приветы от Зинаиды Калитиной. Привет папе я передал, и он предался воспоминаниям, как он учился в Ардонской семинарии. Я и раньше слушал его рассказы о школьных годах, и том, что из всего класса осталось в живых лишь трое, остальные пятнадцать ребят погибли на фронтах Отечественной войны. Затем он спросил меня, как прошел экзамен по биологии, и поинтересовался, когда следующий и по какому предмету. Я ответил, а он, спокойно, не волнуясь, продолжил читать свою газету. Мама не скрывала своих переживаний и каждый раз, когда я входил в аудиторию на очередной экзамен, она мучительно ждала моего выхода и по моему лицу пыталась определить результат моего очередного вояжа. Я как- то поинтересовался у отца, почему он так спокоен за меня, ведь я мог допустим не сдать и завалить очередной предмет. На что папа ответил, что у него никогда не было сомнений в отношении меня, ибо он видел, с какой серьезностью я готовился к экзаменам — подготовительные курсы, репетиторы и ежедневная самостоятельная подготовка. Мне понравилась его уверенность и логика.
На последний экзамен по химии мы опять приехали с мамой. Все, как всегда. Мама осталась во дворе, а я поднялся на второй этаж в уже знакомую аудиторию. Все расселись за столы — и абитуриенты, и экзаменаторы. Мне достались вопросы — два из неорганической химии и третий из — органической. Сел и стал вникать в суть вопросов. Первый вопрос включал в себя периодической закон Менделеева, порядок построения элементов в таблице по порядковым номерам и атомной массе. Надо было описать расположение в таблице металлов и неметаллов… И тут случилось невероятное — меня заклинило!! Я впал в ступор, ничего не мог вспомнить и сколько бы не старался вернуть себе уверенность и память, ничего не выходило! Решил попробовать начать со второго вопроса, результат нулевой! Что за чертовщина! А за столом напротив сидит мужчина лет пятидесяти — худощавый, волосы кучерявые и на лбу обозначены две большие залысины. Видно, этот мужчина заметил мои мучения и нервозность и с большим любопытством за мной наблюдал. Я не знал, что мужчина — Тимур Николаевич Плиев и что он является заведующим кафедрой неорганической и органической химии, но почему- то проникся к нему доверием. Терять было нечего. Встретившись в очередной раз с его вопрошающим взглядом, я встал и решительно направился в его сторону. Мужчина с любопытством оценивал мои действия и, несомненно, видел чистый лист в моих руках. Подойдя к его столу, я без обиняков вполголоса доложил:
— Меня заклинило, и что делать, не знаю, ничего не могу вспомнить.
Мужчина улыбнулся моей наглости, и вдруг неожиданно поддержал меня участливо:
— Присядьте на стул у окна и когда будете готовы, сообщите мне. Но сдавать экзамен будете мне лично. Я заведую кафедрой химии, но отвечать будете не по билету, а по всем разделам неорганической и органической химии, согласны?
Выбора у меня не было, я ответил кивком головы и направился к стулу. Вот это поворот событий — «не жди меня мама хорошего сына, твой сын не такой, как был вчера…». Уже полчаса, как я сидел на стуле, и не было никакого результата — память не возвращалась, как я не старался. Подошел заведующий кафедрой и спросил меня о готовности отвечать. Я твердо ответил, что мне нужно еще немного времени. Он отошел к своему столу. В аудитории осталось пять абитуриентов, когда я покинул свое убежище и легкой походкой направился к нему:
— Я готов отвечать.
И тут мне профессор выдает очередную «оплеуху» и осложняет мое бытие и сознание:
— А Вы знаете, что как бы Вы не ответили, я сниму у Вас один балл с оценки. Ну что, все еще согласны?
Вот тут профессор и совершил большую ошибку. Он мне начал угрожать, а это обычно приводит к обратному. Внешне я оставался спокойным и милым, однако передо мной был уже не экзаменатор, а враг, бросивший мне вызов и пытавшийся меня уничтожить. И между нами начался бой. Он перевернул мой билет лицевой стороной вниз и начал опрос по всем темам обоих учебников. Уже все абитуриенты ответили и ушли, а две экзаменаторши присели за соседний стол и молча безучастно смотрели, как их заведующий кафедрой меня уничтожает. Уже час длился наш поединок, однако не было ни одного неправильного ответа на его беспощадные и порой сумбурные вопросы. Наконец он остановился, и смотря почему- то на своих подчиненных, а не на меня, произнес:
— «Отлично»! Однако я Вас предупреждал, что сниму один балл, поэтому ставлю — «хорошо», согласны?
Я ответил, что согласен. Затем встал и устало направился к выходу. Мама стояла перед лестницей и с тревогой, не отрываясь, смотрела на мое лицо. Я успокоил ее, что все в порядке и я сдал на четверку. Уже дома рассказал подробно о профессоре и его твердой четверке, выставленной в финале часового опроса. Я всегда говорил родителям всю правду, потому что они единственные, кому можно говорить все.
До первого сентября шло формирование групп и сдача всевозможных документов в канцелярию ректората, а еще мы заполняли различные формуляры. Иногородних опрашивали на вопрос дальнейшего проживания, а еще прибыла партия поступивших студентов из Чечено- Ингушской АССР, их насчитывалось около пятидесяти человек. Кстати, группы формировались вначале по полу раздельно — мужские и девичьи. Зачем это было сделано, я и сейчас не понимаю, однако через два года нас все же объединили в смешанные. Но это будет потом, а пока, наконец все утряслось, и первого сентября состоялось торжественное общее собрание, где я увидел впервые воочию административное руководство медицинского института и заведующих кафедрами. Вначале выступал ректор Адырхаев Агубечир Хатахцкоевич — он поздравил всех вчерашних абитуриентов с поступлением в высшее учебное заведение и пожелал нам успехов в новом учебном
