Пригоршня прозы: Современный американский рассказ - Рик Басс

Вот вы все собрались сегодня. Большая группа. Может, прочли объявление либо брошюру либо слышали по телику или от знакомых, но вы заполнили анкеты и собрались здесь сегодня утром и точно вовремя, здесь, в этом храме. И заплатили свои кровные деньги. Благодарю вас за это. Я знаю, что стою недешево.

Но я здесь, чтобы сказать вам: вы ошибки не допустили, я не самозванка.

Я — та, что вернулась оттуда. Нет, не из загробной жизни, хочу я сказать, а из живых мертвецов.

Меня зовут Заря. Имя это я взяла себе сама, когда убежала из семьи священника, под чью опеку меня отдали, и приехала сюда, в наш штат. Я тогда еще не знала, что тоже буду проповедовать. Я думала, что я просто еще одна сиротка в междугородном автобусе, сбежавшая из ада, а мой последний бутерброд с копченой колбасой, захваченный из дома, зажат у меня между ног в смятом бумажном пакете.

Когда мне стукнет тридцать, я снова сменю имя. Буду Звездой Дьюк. С утра до вечера. Я родилась в Миссури. И крещена Дороти-Энн-Мария Мацки.

У нас есть тут свой распорядок. Вы будете жить в новом общежитии семь дней. Нас ждут Исповедь, Пост, Епитимья, Обращение, Приобщение, Благая Весть (моя и понемножку отовсюду) и Молитва.

Мой храм — это школа. Я всегда любила школу, чувствовала себя там в безопасности. Но и тогда занятия тоже казались ненужными. Об истинных проблемах — ни словечка, пока мы мягкими карандашами решали абстрактные задачки на линованной бумаге — голубые такие линии, — до того грубой, что в ней были видны щепочки. Городок, где я жила, обслуживал бумажную фабрику.

Почти все вы, судя по вашей обуви и по тому, как вы складываете руки на коленях, почти все вы трудовые люди и скопили свои кровные деньги, чтобы приехать сюда. По обуви можно о людях узнать очень многое. По обуви и по сумочкам. Мои две тетки научили меня этому. Но они-то думали о деньгах. Выборочка, говаривали они. То есть что можно определить богатых. А я говорю: можно определить, кто хороший, а кто насквозь фальшивый, какое вранье придумывают, на что пойдут и как управляются — и только по обуви, по тому, как человек ее носит. И старая изношенная обувь бывает такой красивой, точно тело, созданное по форме его души.

Кто собрался здесь сегодня? Много женщин. Так всегда. Женщины в этом нашем мире зарабатывают меньше, но женщины — это те, кто знает, как скопить деньги — откладывать по мелочам, экономить, во всем себя урезывать; это женщины идут к психологам, это женщины покупают книги в стремлении улучшить свою судьбу, а судьба их обычно — какой-нибудь мужчина. Это не феминизм. Это факт. И наверняка многие из вас, женщин, обозлены на любовь. Ну, мы и до этого дойдем. Всему свой черед.

И несколько мужчин, как вижу. Цветные почти все вы. Тоже кое-чего навидались, я знаю.

В моих группах белых мужчин никогда много не бывает, но вас… сейчас сочту: три, четыре… вас пятерых я хвалю. Хвалю всякого, кто вырывается из своего стада. Вот был мужчина, прислал сюда свою секретаршу. Позвольте сказать вам кое-что. Никто за вас вашу душу не очистит. Эту работенку вы ни на кого переложить не можете. Ну, она у меня сразу выкатилась назад к своей машинке. Она упиралась. Он, говорила, велел ей стенографировать. Ему не понравится, если она вернется до времени.

Ну, я теперь вам вот что скажу: начинайте-ка думать о том, как расслабиться, потому что вашим дням с наркотиками пришел конец. Вашим дням с выпивкой, вашим дням за азартными играми. Был у меня один игрок, ну, словно помешанный на картах, так он тут же о них забыл. Сразу и навсегда. Ну, и курильщики, прямо без конца. Они ни к каким средствам не прибегают. Бросают, и все. Я вас и от мяса отучу до того, как вы отправитесь восвояси. Изнывать будете по хорошей тарелке риса с фасолью под перечным соусом да с уксусом.

Сколько программ, сколько целителей вам скажут: «Но гарантии нет». Ну, а я даю гарантию.

Я знаю, слушать молоденькую проповедницу трудновато, да и веснушки делу не способствуют.

Двое-трое из вас пришли сюда сегодня по зову религии. Но большинство здесь потому, что знаете: я деловая женщина, и хотите разобраться, как создать то, что создала я. Ну и очень хорошо. Не стесняйтесь из-за этого и не расстраивайтесь. Я знаю: это крючочек, я и сама им пользуюсь. Значит, вам не нужно тайком разнюхивать, что вас интересует.

В первый год, когда я занялась этим делом, я заработала один миллион долларов, продавая Молитвенные хлеба в торговых центрах. Два доллара хлебец. Открыла один магазинчик, и как я работала! Потом два, потом десять. Я принесла мой хлебец еще горяченьким банкиру, который отказал мне в займе. Ждала перед дверью с хлебом в корзинке, когда они пришли утром с ключами. Я расскажу вам шаг за шагом, как я заработала свой первый миллион долларов и в отличие от многих и многих религиозных лидеров, что живут в Калифорнии, потратила его не на себя. Но и не сберегла. Я его потратила. Вот на это все.

Виллы я себе не отгрохала. Еще чего. Мое жилище вы можете увидеть своими глазами. Оно тут, прямо снаружи, кирпичный домик. На этом же участке. У меня отложено на черный день ровнехонько двадцать пять тысяч долларов. Машина у меня новая, но средней цены. Американская. «Форд».

То, что вы можете получить от меня, на деньги не похоже, и оно при вас и останется.

Почти все, чему вы уже научились, в этом мире не нужно. Не то бы вас сейчас тут не было. А почти все, чему вас обучали, вы тогда даже не знали, что вас ему обучали, и уж наверняка не знали зачем. А вас этому обучали, потому что хотели, чтобы вы стали такими, как им требовалось. И вовсе не для вашей же пользы, как вам втолковывали. Вот почему у нас так много неудачников.

Наверное, вы заметили, что в наши дни — и особенно здесь, в нашем штате, для всякого имеется помощь от чего угодно.

Если пьете, можете пойти на собрание алкоголиков, в любой час дня — начинаются без пятнадцати минут каждый час.

И с наркотиками тоже. И с пристрастием к азартным играм, и с сексуальными проблемами.

Существуют группы, и группы, и еще группы. И вы можете говорить, говорить, говорить об алкоголе и наркотиках, о зависимости от них, и о том, и о сем, и снова о том.

Будто то, чем ты можешь быть, исчерпывается тем, что с тобой происходит.

Вы видите много людей, которые прошли через то же, что и я, и вы — хотя бы отчасти, — с которыми случалось то же самое, и вот они хватают эту верхнюю одежду и начинают делать на ней карьеру.

Женщины, которых бьют мужья, берут и становятся консультантами других женщин, которых бьют. Люди, столкнувшиеся с инцестом, пишут книги о том, как на них подействовал инцест. Люди, физически неполноценные, тратят жизнь, занимаясь такой работой, которая вроде бы доказывает, что неполноценность не мешает быть полноценными. Есть тут что-то грустное, как в излишнем старании: почему бы не взять это за истину и не стать чем-то еще — ну там садовником или юристом. То же и с алкоголиками, как вам всем известно. И с изнасилованными.

Сама я никаким консультантом становиться не хотела. Не хотела писать о том, что со мной было. Не хотела становиться сотрудницей никаких социальных служб.

Я хотела быть тем, чем стала бы, случись все иначе.

Я хотела быть тем, чем была бы, не случись со мной беды.

Я хотела вернуться к тому, чем была до этого.

И я хочу того же для вас.

Я хочу, чтобы вы стали тем, для чего предназначались с самого начала.

А теперь позвольте мне сесть и рассказать вам, как мир скроил меня снаружи.

Часть о том, что со мной случилось.

Во-первых, нет такой вещи, как чистота, нигде нету. Есть добро. И больше вам в этой жизни не узнать.

Нет такой вещи, как чистота. И чистой я не была даже тогда — до этого. Хотя начинала я счастливо — росла в задней комнате лавки с моей мамочкой. Мой папочка давно отчалил, но нам было все равно. Нам всего хватало. Когда живешь позади лавки, никогда голодной не остаешься, а чтобы было о чем вспомнить, так нам из далеких больших городов привозили всякую вкуснятину. Всякие яркие упаковочки и банки, в те дни на Среднем Западе у нас были и отборные китайские апельсины в сиропе.

И мир был, точно дикий лес. У всего был свой запах. Листья по утрам — ну, точно во рту вкус свежей булочки с вареньем, просто до боли. В те дни я узнала Бога и посеяла в себе семя моего призвания. Чуть не каждый день я ходила на реку — такую илистую — с соседским мальчиком. Брала с собой большую стеклянную банку. Банка эта была гордостью нашей кухни, эта самая банка. Попала к нам с оливками. Из Европы. Такая большая, особой формы, а стекло отличное, толстое, но мамочка все равно разрешала мне брать ее с собой на реку, ловить пескариков на илистых отмелях.

Мы всё ходили туда да ходили и вот в один длинный жаркий день где-то посреди лета наткнулись на крещение — великий преподобный Артур Б.Сэндс Грей его проводил. И в тот день он заронил в мое сердце семя, которое позже выросло в мое призвание. Особо он не потрудился. Ямка уже была там. Просто обронил в нее слово и чуть-чуть присыпал землей — будто ногтем щелкнул.