Нет числа дням - Роберт Годдард

Ник подскочил от неожиданного звонка мобильника. Еще неожиданнее оказалось то, что он услышал, когда выудил телефон из кармана и нажал кнопку.

— Алло.

— Ник? Это Элспет Хартли.

— Элспет? — У Ника екнуло сердце. — Добрый день.

— Я только что говорила с Ирен. Мне очень жаль вашего отца. Вы, наверное, никак в себя не придете.

— Да, к сожалению.

— Прими мои соболезнования.

Слова показались Нику слегка старомодными, в душе шевельнулось подозрение — не выразила ли Элспет соболезнования дважды, причем первый раз — анонимно.

— Спасибо.

— У тебя есть время поговорить?

— Есть.

— Хорошо. Я звонила Ирен, чтобы узнать, не удалось ли вам за выходные переубедить отца. Конечно, я не ожидала… не знаю, как сказать. Все это просто ужасно.

— Угу.

— Ирен ничего толком не объяснила. У нее было много посетителей, и она предложила, чтобы я перезвонила тебе и спросила… куда нам дальше двигаться.

— Нам надо двигаться к адвокату. А потом в похоронное бюро.

— Прости. Конечно. Слушай, я…

— Нет, ты послушай. Почему бы нам не встретиться сегодня вечером, когда закончится встреча у адвоката? Я отвечу на все твои вопросы.

— Правда? Хорошо! Просто замечательно! — с облегчением воскликнула Элспет. — В Плимуте?

— Если ты там, то да.

— Да, я тут. А во сколько тебе удобно?

— В шесть.

— И мне подходит. А где?

— Выбери сама.

— Хорошо. Ты знаешь «Комптон»? Паб в Маннамиде?

— Нет, не бывал. Но не волнуйся, я найду.

Адвокатская контора «Бэскомб и компания» располагалась в центре города и делила особняк в георгианском стиле со стоматологической клиникой. Морису Бэскомбу, поверенному Майкла Палеолога и внуку основателя конторы, сейчас, по подсчетам Ника, было около шестидесяти, хотя выглядел он на пятьдесят пять, как, впрочем, и в сорок, — краснощекий, лысый, с простоватыми манерами, деловитый и экономный, привлекавший людей того же толка.

Элегантность и стиль не входили в перечень достоинств Бэскомба. Он принял Палеологов в тесном захламленном офисе с низким скошенным потолком. На самом адвокате красовался костюм, который, несомненно, знавал лучшие времена — так давно, что они уже стерлись из памяти людской. Стулья, видимо, собирали по всей конторе, а соболезнования и вовсе звучали формально. Нику пришлось напомнить себе, что прямолинейность в характере Бэскомба и Майкл Палеолог полностью одобрил бы подобное отсутствие сентиментальности. Морис Бэскомб не бегал за юбками и не вытирал клиентам слезы.

— По просьбе миссис Винер я связался с полицией и коронером[11], — начал он, кивнув Ирен. — Можете не беспокоиться: смерть вашего отца признана естественной. Вскрытие также не показало ничего подозрительного, и тело уже передано в похоронное бюро. Завтра же коронер выдаст разрешение, и вы сможете приступить к организации похорон.

— Но расследование все равно будет? — спросил Эндрю.

— Так положено, мистер Палеолог, это чистая формальность. Единственное неудобство в том, что оно отсрочит оглашение завещания.

— Надолго?

— Все зависит от коронера.

— Думаю, вы догадываетесь, — начала Ирен, — из-за чего беспокоится мой брат…

— Конечно, догадываюсь, миссис Винер, — снисходительно усмехнулся Бэскомб. — Из-за предложения купить Треннор. Но закон не поторопишь. Поверьте, я знаю, что говорю. Завещание вашего отца — недвусмысленный документ, он делит все его состояние между вами пятерыми и назначает сыновей завещателя и вашего покорного слугу его душеприказчиками. Финансовые дела вашего отца тоже не назовешь запутанными. Практически все его имущество — Треннор, причем на дом не оформлено ни займов, ни кредитов, плюс достаточно скромные сбережения. Я не предвижу никаких трудностей. И все равно понадобится несколько месяцев, чтобы завещание вступило в силу. При условии, что коронер не затянет дело, на что… — усмешка сменилась грустной улыбкой, — вряд ли стоит надеяться.

— Что ж, — резюмировала Ирен, — полагаю, тут ничего не поделаешь.

— Это как получается — нам придется ждать несколько месяцев, прежде чем мы сможем продать дом? — с обычной прямолинейностью уточнила Анна.

— Формально — да, мисс Палеолог, — подтвердил Бэскомб. — Что не помешает вам заключить предварительную договоренность, которую я могу обсудить с представителем покупателя уже сейчас, если на то будут ваши распоряжения. Она вступит в силу, как только вы вступите в права владения наследством. Разумеется, для подобной договоренности требуется согласие каждого из наследников. Уверен, вы не будете против.

— Да, разумеется, — ответила Ирен.

— Вы наверняка захотите обсудить этот вопрос между собой, прежде чем прийти к какому-либо решению. Дайте мне знать, когда будете готовы.

— Обязательно.

— Итак, последнее, что я хочу сказать вам сегодня: я должен получить доступ к финансовой документации, которая хранится в доме вашего отца, к любой, до последней квитанции. Распечатки банковских счетов, чековые книжки, акции и сберегательные сертификаты, налоговые требования и так далее. Чем скорее я соберу бумаги, тем раньше я все оформлю. И кстати… — Бэскомб порылся в ящике стола. — Полиция попросила меня передать вам вот это. — Он выложил на столешницу связку ключей.

Ключи от Треннора. Ник сразу узнал их по висевшему на кольце медному свистку — когда-то, во время Первой мировой войны, его носил в кармане дед, в то время младший офицер. Один из Палеологов, скорее всего Эндрю, возьмет свисток и повесит на свое кольцо для ключей. А когда-нибудь то же самое сделает Том. Ключи и двери, которые они отпирают, могут меняться. А свисток останется. Почему-то эта мысль успокаивала Ника. Точно, свисток должен остаться. Такие вещи всегда остаются.

После встречи с поверенным они снова собрались у Анны. Разговоры пошли о делах: похороны, дом, документы для Бэскомба. Договорились, что Ник, Ирен и Бэзил завтра прямо с утра съездят в Треннор и просмотрят отцовские бумаги. Насчет Тантриса решили единодушно — сразу после похорон Бэскомб начинает с представителем неведомого миллионера переговоры о продаже дома.

И тут мнения чуточку разошлись, хоть Ник и не придал этому большого значения. Эндрю настаивал на том, чтобы выжать из Тантриса как можно больше. Анна, судя по всему, склонялась к тому же. Прямодушной Ирен не хотелось снова возвращаться к вопросу о сумме. А Бэзил считал саму идею о продаже дома неэтичной, если не аморальной. Ник должен был выбрать, к кому присоединиться, и заранее боялся призывов и убеждений.

К счастью, до этого было еще далеко. Гораздо ближе маячила необходимость встретиться с Элспет. Ник знал, что пора рассказать о встрече остальным, но почему-то не очень хотелось. В конце концов все решилось само собой.

— Надо поговорить с мисс Хартли, — напомнила Ирен.

— Но не рассказывать ей слишком много, — предупредил Эндрю.

— Она звонила тебе, Ник, после разговора со мной?

— Ну… да. И… в общем, мы встречаемся… — Ник бросил взгляд на часы, — через полтора часа.

— Мог бы и раньше сказать, — буркнул Эндрю.

— Действительно, — поддержала брата Анна.

— Я собирался. Только… — Ник улыбнулся, — ждал, когда мы решим, что именно ей говорить.

— И что мы решили? — невинно поинтересовался Бэзил.

— Что скажем как можно меньше, правильно? — Ник обвел братьев и сестер взглядом, они согласно закивали, кто — уверенно, кто — не очень. — Так и сделаю. А еще лучше — позволю ей сказать все самой.

Когда Ник доехал до «Комптона», дождь все еще лил. Такой специфический плимутский дождь — холодный и с сильным ветром. Народу в баре было немного. А Ник и Элспет так и вообще никого не заметили.

Элспет пришла не так уж давно, хотя успела уже на треть опустошить кружку пива. Ник тоже заказал полпинты и сел рядом с ней, за стол у окна. Элспет повторила соболезнования, которые высказала по телефону.

— Ирен сказала, он погиб. Это правда? Ваш отец в самом деле упал с лестницы?

— Да, с лестницы в погреб.

— И ударился головой?

— Похоже на то.

— Ужасно.

— Да. Но неудивительно, если вспомнить, как нетвердо он держался на ногах. По крайней мере все случилось быстро.

— Очень быстро.

В голосе Элспет Нику послышалась странная интонация. Он нахмурился:

— Что?

— Очень быстро, судя по твоим словам.

— Мы были просто в шоке. Он казался таким бодрым в воскресенье.

— Как прошла встреча?

— Не очень хорошо. Папа… не стал нас слушать.

— Этого я и боялась.

— Теперь уже не важно.

— Да. Только, Ник, я хочу, чтобы ты понял — я бы предпочла, чтобы твой отец был жив и здоров, пусть бы и пришлось его уговаривать. Никто, включая мистера Тантриса, не рад случившемуся.