Книга превращений - Ньютон Марк

– Позвольте спросить, сколько людей будет под моим началом? – поинтересовался Фулкром.

– Ты один.

Проследив за тем, чтобы задержанные ночью подозреваемые и дебоширы были оформлены как полагается, Фулкром взял из конюшен Инквизиции лошадь и поехал наверх. С моря надвинулась низкая облачность, заморосил дождь, мелкие пронизывающие капли наполнили собой воздух, и многие высотные дома скрылись в тучах.

Виллджамур напоминал своим устройством слоеный пирог – семь уровней, один выше другого. Фулкром любил прихвастнуть тем, что может обежать весь второй уровень за два часа. Его громадные, плотно застроенные домами платформы поддерживали неимоверной мощности арки. Все верхние платформы одним краем опирались на пещеры, другим – на городские стены, которые заодно препятствовали вторжению любой захватнической армии. Чем выше жил человек, тем он был богаче; на самом верху, видимая из каждого уровня, стояла, словно мрачноватое украшение на торте, могучая крепость, императорская резиденция – Балмакара.

Фулкром ехал по улицам, где узкие трех-четырехэтажные дома с белеными, выложенными морской галькой, а местами известняковыми фасадами едва не заваливались друг на друга, точно пьяные. Их деревянные несущие балки прогибались от старости, и все же старые здания умудрялись не терять достоинства. Всюду сновали торговцы, пробираясь кто с ирена на ирен, а кто и в магазины верхних уровней; горожане, в мехах и вощеных капюшонах, копались в разложенных на прилавках товарах или устремлялись в ближайшую таверну или бистро.

Кобыла Фулкрома неспешно перебирала копытами по скользкой мостовой, а сам он старательно здоровался с каждым, чей взгляд ему только удавалось поймать. Горожане напрасно беспокоились – да, уровень преступности, конечно, повысился за последнее время, но дело обстояло вовсе не так плохо, как многим казалось. Послушать некоторых, так можно было подумать, что вся власть в городе давно уже перешла в руки гангстеров из Кейвсайда. В реальности до этого было еще далеко; да и Фулкром, который по роду своей деятельности все чаще имел дело с кражами со взломом, грабежами и нападениями на улицах, с убийствами, слава Бору, встречался крайне редко.

Так отчего же император выбрал именно его? И чем ему предстоит заниматься? Фулкром строил разные предположения, но, кроме той связи, о которой упомянул Варкур, ничего дельного так и не нашел. А может, это как-то связано с тем расследованием, которое они проводили с Джеридом, когда спасли беженцев?..

«Нет, это уже паранойя. Никто не знает о том, кто еще тогда участвовал, кроме Джерида».

Скорее всего, его выбрали просто потому, что все знают: у него нет жизни за стенами Инквизиции. Трезвая мысль. Ему не о ком заботиться: жены не стало, родня только дальняя. «Да, я одинок в этом мире, но я не несчастен».

На каждом новом уровне охранники тщательно обыскивали Фулкрома даже после того, как он показывал им свой служебный медальон с угловатым изображением инквизиторского тигля. Солдаты стояли гарнизонами в небольших караульнях, и после недавних нападений им вменили в обязанность останавливать и обыскивать всякого входящего гражданского. Он знал об этом и не подымал шума. Напротив, он считал, что именно ему, служителю Инквизиции, следует подавать простым гражданам пример: если уж он мирится с этим, то они и подавно могут потерпеть. Хорошо уже то, что его вообще впускают, – большинству жителей, чтобы перебраться на уровень-другой выше, надо иметь при себе специально оформленные предписания.

С тех пор как членами анархистского подполья из Кейвсайда была взорвана Колокольная башня, император Уртика правил железной рукой. Фулкром был удивлен – до недавнего времени само слово «анархисты» использовалось разве что в шутку, для обозначения отдельных недовольных, мало что смысливших в политике. Но стоило в городе появиться Шалев – сразу после отбытия в северный поход легендарной Ночной Гвардии, – и анархисты превратились в силу, с которой приходилось считаться.

– Нет, никакого Совета не было тогда в Колокольной башне, – рявкнул император Уртика, полновластный правитель Уртиканской империи, повелитель семи островов Бореальского архипелага и, как вынужден был признать Фулкром, темпераментный человек, – потому что я не идиот.

Конечно, Фулкрому следовало бы проявить осмотрительность и не задавать столь очевидных вопросов всего через несколько недель после события, но он все же не ожидал от императора такой… эмоциональной реакции.

Атмосфера страха наполняла золотые залы Балмакары. Слухи циркулировали среди придворных и прислуги, то и дело выплескиваясь через стены в город. Все, что Фулкрому доводилось слышать об этом человеке за последнее время, вдруг пришло ему на память.

Уртике было уже хорошо за сорок, он был высок ростом, в его коротко стриженных темных волосах проглядывала обильная седина. Из-под его пурпурного плаща виднелась серая туника – не зеленая, как у всех советников, но в то же время и не броская, обнаруживающая его желание казаться человеком из народа. Было у него и обаяние, некая природная привлекательность правильных черт лица и волевого подбородка, однако все претензии на светскость тут же слетали с него, стоило ему открыть рот.

– Прошу меня простить, мой император, Инквизиции мало что сообщают о подобных делах, – покорно пробормотал Фулкром. – Я, конечно, знал, что все уцелели, и задал свой вопрос чисто риторически, отдавая дань восхищения вашему тактическому гению.

– Да-да, конечно… все в порядке, – сказал Уртика. – Постарайтесь только впредь обходиться без лести. Мне и так льстят все вокруг днями напролет.

Зал предназначался для официальных приемов – с зеркалами от пола до потолка, портретами в полный рост и таким огромным камином, что в нем запросто можно было зажарить быка. Рассеянный свет из многочисленных окон наполнял пространство переливчатой дымкой. Уртика восседал за громадным столом с мраморной крышкой и безвкусной, хотя и богатой, каймой из золотых листьев. На столе лежала аккуратная стопка бумаг: как оказалось, гранки «Народного обозревателя», нового имперского новостного издания – единственного с тех пор, как Уртика закрыл все остальные. Официальный листок распространялся бесплатно как на верхнем, так и на всех остальных уровнях города, в том числе в Кейвсайде. Отдельные выпуски даже развозили по дальним окраинам империи, чтобы городские бейлифы, специальные уполномоченные и старшие офицеры могли, опираясь на официальное издание, распространять важную информацию среди своих подчиненных. Лежавшие теперь перед императором листы пестрели карандашными пометками – исправлениями, предположил Фулкром. Он лишь однажды читал «Народный обозреватель», но этого раза ему хватило, чтобы понять: этот абсолютно беззубый печатный орган никогда не напишет ничего сто́ящего. Большей частью в нем шла речь о выходках разных лордов, леди и других светских особ, и лишь изредка можно было встретить поражавшее своей лаконичностью сообщение о подготовке к войне в Виллирене, куда совсем недавно направили солдат Ночной Гвардии.

Уртика, между тем, объяснял, как именно ему удалось не взлететь на воздух вместе с башней. Он заранее распространил ложную информацию о месте предстоящего заседания Совета, как поступал теперь каждый раз, а перед самым заседанием изменил свое решение. С тех пор как террористы подожгли Атриум сразу после бегства императрицы Рики, он не доверял никому в Балмакаре. Двадцать дней прошло после того пожара, двадцать дней ворота между уровнями стояли на запоре, двадцать дней подряд усиливалось присутствие военных патрулей на улицах… и вот результат: чертовы террористы уничтожили одно из самых знаковых архитектурных сооружений города.

– Ублюдки! – рявкнул Уртика и так хватил по мраморной столешнице металлическим кубком, что на его сверкающем боку появилась заметная вмятина – след монаршего гнева.

– В самом деле, – поддакнул Фулкром.

– Как я понял, ты был среди тех немногих, кому удалось подобраться к этим сволочам достаточно близко? – Откинувшись на резную спинку стула, Уртика положил на стол ноги, словно готовясь с комфортом поразмыслить на досуге.