Пропавшее сокровище. Мир иной - Григорий Гребнев

— Я здесь! Здесь, молодые люди! Сейчас я к вам сойду! — пропищал кто-то тоненьким голоском позади них.

Только тут Волошин и Тася заметили стремянку, на верхней широкой ступеньке которой сидел с книгами на коленях маленький человечек в больших стариковских очках. Это и был профессор Стрелецкий, ученый с мировым именем, арабист, автор многих трудов по древнерусской литературе и знаток литературы древнего Востока. Ему недавно исполнилось семьдесят лет, но он весь светился, блестел, подрагивал, как ртутный шарик. Со стремянки он не сошел, а скатился… Своей белой вздыбленной шевелюрой, пышными приглаженными усами, бритым лицом и острыми, наблюдательными глазами он напомнил Тасе какого-то композитора, которого она видела на фотографии в журнале. Но какого, она никак не могла припомнить.

Стрелецкий сунул Тасе и Волошину маленькую сухую руку и сказал:

— Бригадмилец Иван Волошин и студентка Анастасия Березкина. Очень приятно!

— Бригадмилец — это моя побочная профессия, — сказал Волошин.

— Знаю! Знаю! — воскликнул профессор. — Вы техник-электрик и большой любитель книг. Все знаю!.. А вы будущий педагог и знаток французского языка, Настенька. Правильно?

— Она не Настенька, а Тася, — стараясь избежать взгляда девушки, сказал Волошин.

— Тася! Чудесное имя! — с восторгом воскликнул Стрелецкий и повел своих гостей к письменному столу. — Садитесь!

Гости недоверчиво поглядели на кресла, заполненные книгами, и остались стоять.

— Ах, книги! — воскликнул Стрелецкий и беспомощно оглянулся. — Маша! Машенька! — позвал он.

В дверь заглянула жена Стрелецкого.

— Там кто-нибудь есть? Принесите стулья.

Профессорша сокрушенно покачала головой и ушла.

— Вы знаете, зачем я позвал вас, друзья мои? — спросил профессор, остановившись перед Тасей.

— Нет, я не знаю, — тихо сказала она.

— Мы немного догадываемся, — поправил ее Волошин.

Домработница внесла стулья. Тася и Волошин сели, но Стрелецкий остался на ногах. Заложив большие пальцы в карманы жилетки, он засеменил по кабинету, то удаляясь к двери, то возвращаясь к столу.

«Григ!.. Эдвард Григ! — вспомнила Тася. — Вот на кого похож лицом этот маленький старик».

— Произошло совершенно необыкновенное, невероятное событие! — заговорил тонким, дребезжащим, взволнованным голосочком Стрелецкий, путешествуя по кабинету. — Невольно вы приоткрыли завесу над тайной, которая волнует вот уже много лет целые поколения ученых…

Волошин и Тася переглянулись.

— Да, да, друзья мои! Не удивляйтесь.

Стрелецкий схватил со стола толстую старинную книгу и поднял над головой (Тася узнала в ней ту самую книгу, которую старался выудить у старушки на Кузнецком мосту Фенимор Куприн).

— Эта книга есть не что иное, как антология византийских поэтов пятого века. Составителем ее был один из интереснейших представителей византийской культуры — Агафий, ученый и поэт…

Тася уже с интересом смотрела на старинную книгу. Листая ее и любуясь, Стрелецкий вновь засеменил по кабинету, потом положил книгу на стол и продолжал:

— Она сама является большой ценностью. Но… — Стрелецкий умолк и остановился перед Тасей. Он посмотрел на нее гипнотизирующим взглядом. Казалось, он сейчас протянет вперед руку повелительным жестом и скажет: «У вас в сумочке тринадцать рублей двенадцать копеек, билет на метро, флакончик с духами «Белая сирень» и паспорт серии CXX за номером 705532, выданный пятидесятым отделением милиции»… — Но, — снова многозначительно повторил профессор, — сейчас нас интересует уже вопрос, откуда она взялась, как вынырнула из тьмы веков, где была погребена, захоронена сотни лет назад…

Тася и Волошин переглянулись, они ничего не поняли. Стрелецкий, как он ни был взволнован, все же заметил это.

— Бедные мои воробышки! — воскликнул он сокрушенно. — Вы ничего не понимаете! Вы уже с опаской поглядываете на старого профессора и думаете: «А не спятил ли старичок с ума?…»

— Что вы! Мы очень заинтересованы! — сказала Тася и посмотрела на молодого бригадмильца. — Правда?

— Истинная правда! — подтвердил Волошин. — Я жду, что вы, профессор, расскажете нам какую-то интересную историю.

— Да! Да! Да, друзья мои, я расскажу вам совершенно удивительную историю библиотеки Ивана Грозного.

Пропавшее сокровище

Профессор Стрелецкий остановился посреди комнаты и задумался: история, которую он собирался рассказать своим молодым гостям, была столь необычна, что надо было подумать, с чего начать и как ее изложить.

— Вы, очевидно, знаете, — сказал наконец Стрелецкий, — что царь Иван Четвертый был культурнейшим человеком своей эпохи: он много знал, много читал и писал. Одна только его переписка-полемика с князем Курбским дает представление об Иване Васильевиче как о крупном русском государственном деятеле, о просвещенном, талантливом писателе-публицисте своего времени… К сожалению, до нас дошли лишь отдельные документы из архива Грозного. Весь же архив Ивана Васильевича вместе с его богатейшей по тем временам библиотекой до сих пор еще не найден…

— Не найден?! — с волнением переспросила Тася.

— Нет, милая девушка, не найден… — качнув своей львиной гривой, ответил маленький профессор. — Особенно приходится пожалеть, что не найдена библиотека Ивана Васильевича. Нам известно, что эта библиотека была редчайшим в мире собранием древних рукописных книг и свитков, европейских книжных уникумов и раритетов. Кроме книг и свитков греческих, египетских, индийских, персидских, там были также собраны Иваном Васильевичем и древнерусские рукописные и первопечатные книги, напечатанные еще до Ивана Федорова. Вполне возможно, что в библиотеке Грозного сохранился и подлинник замечательного памятника древней русской литературы — «Слова о полку Игореве»…

Волошин весь превратился во внимание. Тася слушала Стрелецкого с горящими глазами, ее щеки даже зарумянились от волнения.

— Но начало этой замечательной сокровищницы древних культур было положено не самим Иваном Васильевичем, а его бабкой, византийской царевной Зоей Палеолог, получившей в Риме униатское имя Зоя-Софья, а, затем, после того как она вышла замуж за дед Ивана Грозного, великого князя московского Ивана Третьего, названной Софьей…

Профессор Стрелецкий подошел к книжной полке, протянул руку и вытащил какую-то пухлую книжку, на черном переплете которой были изображены золотые короны, окруженные белыми цветками, похожими на ромашки.

— Это одна из пяти книг современного большого исторического романа. В нем описаны события, происходившие на Московской Руси во второй половине пятнадцатого века, — сказал Стрелецкий, листая книгу с таким видом, будто он не решил еще, цитировать ему эту книгу или нет. — Автор попытался воспроизвести портрет Софьи Палеолог, этой своеобразной личности, сыгравшей в пятнадцатом веке немалую роль в борьбе за единое и независимое русское государство.