На стыке времён - Олег Евсюнин

      За очередными кустами оказалась поляна. Не прогал с пожухшей листвой, какие чаще всего попадались Григорию в зарослях кустарника, а самая настоящая лесная поляна, довольно больших размеров, с травой по пояс и несколькими низкими толи деревцами, толи кустарниками посреди нее.

      Невелин посмотрел вверх, и, не заметив в воздухе опасности, уверенно пошел прямо. Трава мягко щекотала ладони, и такое прикосновение было приятно. Здесь спряталось и еще одно растение. С розоватыми листьями и пушистыми, как меховые колобки, желтыми цветами. Растение притягивало своей красотой и воздушной свежестью. Григорий протянул руку и дотронулся до одного из цветков.

      Тело пробил спазм. Будто удар электрического тока. Невелина отбросило в сторону. Руку зажгло.

      Григорий глянул на ладонь. Та сплошь покрылась чем-то желтым, и через эту желтизну проглядывала покрасневшая обожженная кожа. Боль нарастала, становясь все нестерпимее. Вдруг показалось, что его рука просто прогорает насквозь. Будто это вовсе не пыльца какого-то растения, а жаркие, раскаленные угли.

      Григорий попробовал вытереть это желтое о траву. Но даже простое прикосновение к воспаленной ладони было настолько непереносимо, что он едва не потерял сознание. Вспомнив о воде, Григорий вскрыл бурдюк, из которого пил во время похода, и в котором оставалось еще немного жидкости, и сунул руку туда. Жжение начало понемногу пропадать. Он даже попробовал сжать руку и помассировать пальцами ладонь, чтобы стереть желтый налет, но ощущение того, что на пальцах и ладони вовсе не осталось кожи заставило его прекратить это дело.

      Тогда он вынул руку из бурдюка и помахал ей в воздухе. Покрытая лилово-красными разводами ладонь представляла собой жалкое зрелище и, хотя боль уходила, взять что-то в нее не представлялось возможным.

      - Черт, моя правая половина совсем невезучая. Сначала правое бедро, теперь - правая рука... Че-ерт!!!

      Григорий понял, какую ужасную ошибку совершил только что. На этой планете есть множество ядовитых растений, и он ухитрился не просто попасть на одно из таких, но и занести яд в воду и, что самое обидное, в бурдюк. Он разом лишил себя и руки, и одной из ценнейших емкостей, которую теперь оставалось разве что выбросить.

      Вылив, чтобы не было так обидно, остатки жидкости на рану, Григорий забросил подальше ставший опасным рукав комбинезона. Подхватив оставшийся бурдюк левой рукой, и помахивая в воздухе правой, он скрепя сердце отправился дальше.

      - Если я так же глупо лишусь и этого рукава, останется только лечь и спокойно подохнуть.

      Почти сразу за поляной дорога круто пошла вниз. Опять начали попадаться довольно значительные островки кустарников, правда, это уже были совсем другие кустарники, повыше, росшие из одного корня и зачастую напоминавшие формой этакий факел, выбившийся наружу из земли. Теперь уже Григорий старательно оставлял все незнакомое на почтительном расстоянии от себя.

      Руку опять начало жечь. Но достаточно терпимо, особенно, если помахать ей в воздухе. Потом снова заныла нога.

      - Все тридцать три несчастья.

      Кругом лес. То более, то менее проходимый, но все такой же однообразно дикий. Из-за разросшихся деревьев и кустарников практически никакой видимости, максимум метров сто, и то, если повезет. Над головой нет неба, его заменяет листва, на земле царит полумрак. Чтобы найти сквозь кроны деревьев солнце, надо приложить усилие. Но вместе с тем душно и жарко.

      Но все это мало-помалу перестало волновать Григория. Он просто шел, как в прошлый раз, на автопилоте. Может быть, спортсмены именно это состояние и называют вторым дыханием. Когда пропадает окружающая обстановка, и нет ни сбоку, ни сверху, ни снизу, когда пропадает даже намеченная цель и ничего не надо, просто двигаться, двигаться и двигаться.

      Блеснула вода. Поначалу Григорий даже не придал этому значения. Но когда он вдруг осознал, что впереди прекрасно просматривается ответный берег, оцепенение, охватившее его разум, прошло, и где-то далеко в подсознании появилась счастливая мысль.

      - Спокойно, вполне вероятно, это всего лишь залив.

      По пологому откосу ему легко удалось спуститься вниз. Невелин забрел по щиколотку в воду, встал на четвереньки и сделал аккуратный пробный глоток. Вода была пресной. Речной. Это было то, к чему он шел вторые сутки. И если бы не боль и ломота во всем теле, он должен был бы танцевать от радости. Но уставший, изморенный Григорий уже не мог так воспринимать свое достижение.

      - Ура, - вот и все торжество по поводу маленькой, но такой важной победы.

      Передохнув под казавшимся безопасным кустом, Григорий, петляя вслед за руслом, побрел прямо по воде. Так проще. Не мешал заросший травой илистый берег, и можно было не бояться, что собьешься с дороги. Тем более что было неглубоко, а дно устилала мелкая твердая галька.

      Если бы не озноб и ломота во всем теле, все было бы просто прекрасно. Через некоторое время Григорий с удивлением отметил, что река расширяется, превращаясь в огромное озеро. Под ногами начали попадаться мелкие стайки рыбешек. Они суетились вокруг ботинок, но разлетались в разные стороны как только человек пробовал поймать одну из них.

      - К вечеру что-нибудь придумаю, - пообещал себе Невелин. - Можно сделать черпак из листьев или воспользоваться прямо скафандром, - и он с вожделением осмотрел плавающий вокруг него вечерний ужин.

      Впереди показалась песчаная отмель, а на ней... Григорий сначала даже не поверил своим глазам... Лодки!

      Забыв про озноб и ломоту, Невелин стремительно побежал.

      Простейшие, сделанные из целых стволов деревьев, долбленки. Большинство с привязанными по бокам балансирами. Но некоторые наиболее крупные связаны между собой тонкими жердями наподобие катамаранов.

      Григорий подошел ближе и впал в отчаянье. В середине борта одного из двух составляющих корпусов ближайшего катамарана зияла огромная брешь. Дотронувшись до борта, Невелин расстроился еще больше. Труха. Буквально от малейшего прикосновения долбленка распадалась на мелкие кусочки. Этими лодками не пользовались уже несколько лет.

      - Спокойно, спокойно. Эта дура не одна здесь.

      Григорий медленно побрел по пляжу, внимательно осматривая все, что попадалось на пути. Сначала это были все такие же ветхие и давно заброшенные лодки. Зачастую с проломленными днищами и бортами. Но среди них попадались и довольно приличные экземпляры, которые еще вполне можно было бы спустить на воду. Если быть достаточно безрассудным человеком.

      Посередине пляжа, в песке, Невелин нашел старую, сгнившую рыболовную сеть. Снасть, видимо, была сплетена из тонких лиан, которые теперь истлели и выделялись на светлом песке только черными линиями. Судя по размерам ячеи этой когда-то сети, в озере водилась довольно крупная рыба.

      Но вот сердце Григория затрепетало от радости. Челн. Абсолютно новый. Дерево внутри корпуса даже не успело как следует почернеть, а местами, под банками имело и вовсе свежие надрезы.

      - Значит, люди здесь не просто бывают, а бывают достаточно часто.

      Присев на борт лодки, Григорий взглянул по сторонам. В одном месте, между поломанных ветвей деревьев, он, как ему показалось, заметил место волока долбленки к озеру. С трудом удалось побороть настойчивое желание пойти туда, по обнаруженной тропе. Опасно. Обидно потеряться в лесу, найдя надежный путь к спасению.

      Темнело. Солнце катилось к горизонту. Тело лихорадило, Григория вновь пробил озноб. Горела рука. Кожа на ладони, которой он так опрометчиво схватился за незнакомое растение, вздулась и покрылась мягкой белесой пленкой.

      - А-а. Теперь все равно только ждать, да и воды навалом, - проговорил он и сунул руку в бурдюк.

      Хотелось есть. Наплевав на все данные себе ранее обеты, Григорий доел шоколад, запил его изрядным количеством воды из озера, и лег рядом с долбленкой. Усталость, недомогание и все сгущавшаяся темнота брали свое. Человек начал понемногу проваливаться в дремоту.

      Сверху по веткам пролетал ветер. Стало прохладнее. На пляже появилось что-то темное...

      Григорий резко открыл глаза и направил луч фонаря в бесформенную массу, приближавшуюся к нему со стороны леса. Из наступившей тьмы свет выхватил оскаленную пасть, злобные зеленые глаза и нечто огромно-черное, что связывало все это воедино.

      "Волк", - пронеслось в голове. Хищник, видимо ослепленный внезапно возникшим на его пути ярким лучом света, замер. Это продолжалось очень долго, секунды. Опомнившийся Григорий вытащил пистолет и ошалело нажал на гашетку.

      Визг. Запах паленого мяса. Приготовившийся к прыжку зверь завертелся на месте, несколько раз подпрыгнул и, наконец, упал.