Суд королевской скамьи, зал № 7 - Леон Юрис

Неожиданной находкой для этого проекта оказался Терренс Кэмпбелл. Его умение разговаривать с молодежью племени улу помогло осуществить многое такое, что приводило в восторг всех в британском квартале. Терренс постоянно требовал новых, все более сложных учебников и, когда они прибывали, жадно пожирал их. Адам все более укреплялся в намерении подготовить Терри к поступлению в какой-нибудь из лучших колледжей Англии. Может быть, отчасти это объяснялось тем, что он понял: его собственный сын никогда не станет врачом. Так или иначе, Кельно стал для Терри ментором и всемогущим богом, а Терри оказался старательным и блестяще одаренным учеником.

Массовая вакцинация племени Бинтанга предотвратила эпидемии, которые прежде повторялись регулярно. Длинные дома деревни стали чище, поля приносили больший урожай, и жизнь туземцев сделалась чуть продолжительнее и немного легче. Вскоре и другие вожди и турахи стали просить доктора Адама принять в форте Бобанг их детей, и учебный центр вырос до сорока человек.

На совещаниях в Кучинге, где распределялись ассигнования, всегда происходила жестокая борьба, однако МакАлистер, как правило, давал Кельно все, что тот просил. Ни для кого не было секретом, что султан Брунея хотел сделать доктора Адама своим личным врачом и предложил построить для него роскошную новую больницу. Через два года Адам заполучил собственный вертолет, что тысячекратно расширило его возможности передвижения. Туземцы сложили песню о птице без крыльев и о докторе, который спускается с неба.

Все это было, конечно, лишь каплей в море. Адам понимал, что, даже если он получит в свое распоряжении все деньги и все ресурсы, какие сможет освоить, здесь мало что изменится. Но все равно каждый, даже маленький шаг вперед придавал ему новые силы.

Годы шли, работа продолжалась. Однако все это время Адам Кельно жил на самом деле лишь ожиданием летних каникул, когда приезжал Стефан. Никого не удивляло то, что мальчик далеко опередил всех своих соучеников. Но как бы он ни преуспевал в Австралии, его домом был форт Бобанг, где он мог совершать с отцом эти удивительные путешествия вверх по реке Леманак.

А потом Адам узнал новость, которая огорчила его больше, чем он ожидал. Мак-Алистер уходил в отставку и перебирался в Англию. Между ними никогда не было особо тесных отношений, и он не мог понять, почему это его так обеспокоило.

Кельно с Анджелой приехали в Кучинг на прощальный прием, устроенный Мак-Алистером и сэром Эдгаром Бейтсом, который отбывал в Англию, чтобы присутствовать на коронации новой королевы. Сэр Эдгар тоже уезжал навсегда: в Саравак должны были назначить нового губернатора.

Даже на краю света британцы всегда умели устраивать такие приемы торжественно и с большой помпой. Бальный зал заполнили белые парадные мундиры колониальных чиновников, украшенные разноцветными перевязями и орденами.

Было произнесено множество прочувствованных тостов — и искренних, и притворных. Времена менялись быстро. Закатывалось солнце империи, во владениях которой оно, как раньше считалось, всегда в зените. В Азии, Африке, Америке все рассыпалось, как карточный домик. Малайцы Саравака тоже ощущали дуновения ветра свободы.

В разгар вечера Адам повернулся к жене и взял ее за руку.

— У меня есть для тебя сюрприз, — сказал он. — Завтра мы отправляемся в Сингапур, оттуда летим в Австралию навестить Стефана, а потом, возможно, устроим себе короткий отпуск в Новой Зеландии.

Долгая ночь Адама Кельно подходила к концу.

14

Новый губернатор хорошо умел убеждать людей. Он все-таки уговорил Адама занять должность начальника медицинской службы Второго округа. Теперь, когда в колониях заговорили о свободе и независимости, нужно было срочно сделать большой рывок вперед. Самыми главными задачами стали обучение гражданских служащих, усовершенствование медицинской службы и системы образования. Усилиями компании «Саравак-Ориент» развивалось лесное хозяйство и добыча полезных ископаемых, строились аэродромы и порты. Росла численность учителей и медсестер.

Хотя Адам и возглавлял теперь весь Второй округ, жил он по-прежнему в форте Бобанг. Но теперь в его ведении состояли уже больше ста тысяч туземцев, главным образом из племени ибан с примесью китайцев и малайцев в крупных поселениях. В распоряжении Адама находились четыре врача, десяток медсестер и санитаров — и, конечно, Терренс Кэмпбелл. В длинных домах были устроены простейшие фельдшерские пункты. Людей постоянно не хватало, но все же было больше, чем в других округах, которые могли похвастать лишь одним врачом на тридцать пять тысяч жителей.

Сложнее всего обстояло дело с землей. И пастбищ, и пахотных угодий катастрофически не хватало, и населению постоянно грозил голод. Несмотря на то что Адаму удалось преодолеть множество прежних табу, он так и не смог ничего поделать с запретом есть мясо оленей и коз. Племя ибан верило, что эти животные — воплощение их покойных предков. С другой стороны, он никак не мог уговорить их перестать питаться крысами.

Кельно регулярно просматривал бюллетени ООН и другие издания на эту тему. На него произвело большое впечатление то, что делалось в этом направлении в новом государстве Израиль. Хотя там все было по-другому, но проблемы нехватки земель и острого недостатка мяса и белковой пищи были для Израиля и Саравака общими. Израиль преодолел белковый дефицит благодаря высокоурожайным культурам, которые требовали гораздо меньших площадей. Кроме того, там круглые сутки работали птицефабрики с интенсивным производством. Но для Саравака это не годилось: чтобы куры неслись круглосуточно, им нужно непрерывное электрическое освещение. Кроме того, куры подвержены болезням, предотвращение которых требует квалифицированного ухода, а это жителям Саравака с их первобытной психологией было пока не по плечу.

Кельно привлекла другая идея, нашедшая широкое применение в Израиле, — искусственные пруды, в которых разводили рыбу. Израиль имел свое консульство в Бирме — первой стране Юго-Восточной Азии, с которой он установил дипломатические отношения, — и там работало много израильских специалистов, создававших экспериментальные рыбные хозяйства. Адаму очень хотелось поехать в Бирму, чтобы посмотреть на них, однако он отказался от этой мысли из страха, что какой-нибудь еврей его узнает.

Он собрал всю литературу, какую мог, и вместе со своими учениками построил рядом с фортом Бобанг полдюжины прудов, питавшихся водой из естественных источников и снабженных простейшими соединительными каналами и переточными клапанами. Каждый пруд заселили определенной породой рыб, водорослями и планктоном.

Для того чтобы выбрать самую надежную и выносливую породу, понадобилось шесть лет. Наиболее подходящими оказались одна из разновидностей азиатского карпа и импортный новозеландский рак, который прекрасно себя чувствовал в пресной воде.

Еще через несколько лет, ушедших на уговоры, рыбные хозяйства стали появляться рядом с полями на землях племени улу по реке Леманак.

Дорогой д-р Кельно,

У нас здесь не происходит ничего особо интересного. Я очень рад, что мы продолжаем переписываться. Трудно поверить, что вы провели в форте Бобанг уже больше десяти лет.

Я прочитал Ваш доклад о новых экспериментах по улучшению белкового питания. Могу сразу сказать, что считаю это самой перспективной возможностью решения проблемы, которая для Саравака имеет первостепенное значение. Теперь я рад, что не сумел уговорить Вас переехать в Кучинг для работы в больнице.

Полностью согласен с Вами, что этот доклад следует зачитать на заседании Британской академии. Однако не могу поддержать Вашу идею скрыть авторство доклада, поставив под ним подпись «группы исследователей». Доклад должен быть подписан Вашим именем.

Имея это в виду, я несколько раз ездил в Лондон, чтобы частным образом переговорить с некоторыми своими старыми знакомыми в Скотленд-Ярде и Министерстве иностранных дел. Мы без особой огласки навели справки насчет Ваших прежних неприятностей с польскими коммунистами. Нам даже удалось через наших дипломатов в Варшаве кое-что выяснить в Польше. Все результаты — вполне положительные. Поляки, работавшие тогда в лондонском посольстве, давно уже не у дел, и, поскольку Вы теперь гражданин Великобритании, выдачи Вас как военного преступника никто не требует.

Более того, я говорил с графом Анатолем Черны — он очень милый человек и тоже считает, что все уже позади и Вам нечего бояться.

Рад был узнать, что у Стефана дела идут хорошо. Граф Черны заверил меня, что Терренс Кэмпбелл, с его блестящими результатами экзаменов и с учетом того, что Вы еще несколько лет подавали соответствующее ходатайство, будет принят в Колледж Магдалины. По моему мнению, это самый красивый из оксфордских колледжей, ведь он был построен еще в XV веке.