Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Френч Джон

— Согласен, — отвечает Нагасена.

Он кивает, но не сводит глаз с зернистого изображения на инфопланшете. Сигнал слабый и неустойчивый из-за обилия металла и нелегальных антенн, которыми усеяны крыши соседних домов, но его достаточно, чтобы охотники впервые взглянули на свою добычу.

За спиной Нагасены в пурпурных лучах вечернего солнца дымятся обломки разбитого «Карго-9», окруженные Черными Часовыми с оружием наготове. Спускается ночь, а Город Просителей особенно опасен в темное время суток, но им не остается ничего другого, как продолжать поиски. Большую часть катера уже растащили, даже крылья кто-то отрезал ацетиленовой горелкой, и обнажившиеся внутренние стойки торчат вверх, словно несущие колонны.

Кто-то из бродяг пытался им помешать, приняв за конкурентов в сборе металлолома, но теперь они мертвы, расстреляны Черными Часовыми. Сатурналий и Головко потратили драгоценное время, осматривая обломки машины, но Нагасена знал, что они ничего не найдут.

Севериан позаботился об этом, и Нагасена понимает, что из всех беглецов его будет поймать труднее всего. Это волк-одиночка, который без колебаний покинет своих товарищей, едва почуяв, что охотники дышат им в затылок. Адепт Хирико стоит у искореженного фюзеляжа, проводит ладонью по теплому металлу и пытается обнаружить остаточные следы психики беглецов. Напрасное занятие. Слишком много людей пользовались этим катером, слишком многие прикасались к нему уже после крушения, чтобы остался нужный след, но надо использовать каждую возможность, исследовать каждую мелочь.

Сатурналию не терпится продолжить охоту, а Нагасена понимает, что в ближайшее время их добыча далеко не уйдет и, наблюдая за ними, можно многое узнать. Пока сбежавшие космодесантники обсуждают свое будущее, не зная, что за ними следят — благодаря вынужденному содействию Дома Кастана и техническим талантам Картоно, — они постепенно раскроют все свои сильные и слабые стороны, и исход охоты будет неизбежным. Так Нагасену учили охотиться, так он работал много лет, и никакое давление со стороны Сатурналия и Головко не заставит его изменить своим методам.

Сатурналий поворачивается к Картоно и говорит отрывисто, почти грубо:

— Ты можешь определить их местоположение по этому сигналу?

Картоно оглядывается на Нагасену, медленно кивает и лишь потом говорит:

— Не точно, но в пределах нескольких сотен метров.

Сатурналий переключается на Афину Дийос.

— А на такой дистанции можно будет сориентироваться точнее?

Афине Дийос не нравится в этом участвовать, но она понимает, что выбора у нее нет. Из того, что Нагасена о ней слышал, можно заключить, что она беспощадный наставник, но преданный друг тем, кто заслужил ее доверие. Нетрудно понять, почему ей хочется защитить Кая Зулана.

— Думаю, да, — отвечает она.

— Тогда нам пора двигаться, — командует кустодий.

Нагасена шагает вперед и становится на его пути.

— Не забывай, кустодий, — говорит он. — Это моя охота, и я здесь командую. Ты на свою беду недооцениваешь этих людей. Они опасны в любой ситуации, а загнанные в угол будут драться, как громовые воины прошлой эпохи.

— Их всего семеро, и я сомневаюсь, чтобы воин Гвардии Смерти дожил до рассвета, — с усмешкой вставляет Головко. — Одному Трону известно, чего ты добиваешься своей медлительностью.

— Я хочу постичь истину, — говорит Нагасена, касаясь правой рукой камня в рукоятке меча. — А это самое важное.

— Истину? — переспрашивает Сатурналий. — Какую истину ты хочешь узнать у этих изменников?

Нагасена колеблется, но он не будет лгать Сатурналию, потому что ложь унизит его.

— Я надеюсь понять, должен ли я вообще ловить этих людей, — говорит он.

Кай проснулся от ужасного сна, в котором его голову постепенно облепляла глина, твердевшая с каждым вздохом. Казалось, что он заключен в душную пещеру, полностью соответствующую размерам и форме его тела, и каждый глоток воздуха дается труднее, чем предыдущий. Как только он вернулся в реальность, на него снова навалилась усталость, как будто и не было никакого отдыха.

Он потер кожу вокруг болезненно воспаленных глаз. Боль вибрировала внутри черепа, на щеках и на лбу остались кровоподтеки от зажимов дознавателей, применяемых для расширения глаз, чтобы можно было вставить датчики записывающей аппаратуры. На месте крепления контактов кожа безумно чесалась.

Кай почувствовал на себе взгляды Отверженных Мертвецов. Он набрал полную грудь воздуха и выглянул наружу. Небо над входом в их убежище стало желтовато-пурпурным, как старый синяк.

— Что случилось? — спросил он, чувствуя напряженность среди воинов. — У нас неприятности?

Севериан рассмеялся, а Пожиратели Миров широко осклабились.

— Нас обвиняют в измене, за нами погоня… Наверное, это можно считать неприятностями.

— Я не это имел в виду, — сказал Кай.

— Мы решаем, как поступить с тобой, — пояснил Атхарва, и от его бесстрастных слов Кая пробрала дрожь.

— Ох, — вздохнул он и опять почесал кожу вокруг глаз. — Вы уже пришли к какому-то решению?

— Еще нет, — признался Атхарва. — Кое-кто из нас стремится покинуть Терру и доставить тебя к Хорусу Луперкалю, другие настаивают на том, что тебя надо просто убить.

— Убить? Почему?

— Ты представляешь весьма реальную опасность, Кай, — сказал Кирон, опустив руку на его плечо.

Кай ощутил грозную силу его хватки. Кисть космодесантника была настолько большой, что охватывала все плечо полностью — от ключицы до самой лопатки. Стоило Кирону чуть усилить нажим, и он мог свободно переломать ему все кости.

— Какую опасность?

— Я подозреваю, что в твоей голове содержится информация о будущем, — сказал Атхарва. — А истина — это самое опасное оружие в любой войне.

— Но я ничего не знаю, — возразил Кай. — Я и им об этом говорил!

— Это так, — согласился Кирен и едва заметно усилил давление, но этого оказалось достаточно, чтобы заставить Кая поморщиться от боли. — Ты сам не знаешь того, что тебе известно. Армия, несущая истину своим знаменем, не может проиграть. Представь идеальную войну, которую ведут воины, абсолютно уверенные в победе. В тебе заключена как раз эта уверенность, и, чтобы овладеть этой информацией, великие и важные люди готовы на все, лишь бы заполучить тебя в качестве знамени.

— Мы будем драться за то, чтобы вырваться из этого мира, и ты нам поможешь, — заявил Тагоре.

— Покинуть Терру? — Он усмехнулся и потер виски костяшками пальцев. — Проклятье, глаза так и горят.

— Что с ним такое? — поинтересовался Шубха.

Ашубха присел рядом с Каем на корточки и обхватил руками его голову. Пожиратель Миров внимательно присмотрелся, повернул голову и оттянул кожу в том месте, где был вживлен аугментический глаз. По щеке Кая сбежала кровавая слеза.

— Кровь Ангрона! — выругался Ашубха. — Замолчите все, они нас видят и слушают.

Кай попытался высвободиться из рук Пожирателя Миров, но это было невозможно. Он не мог ни повернуть голову, ни шевельнуть плечом. Ашубха уставился прямо в глаза Кая, и, если бы не вынужденная неподвижность, тот бы непременно поежился от переполнявшей взгляд злобы.

— Умно придумано, — произнес Ашубха, прикладывая пальцы к щекам Кая. — Но на этом все и закончится.

— О чем ты говоришь? — выдохнул Кай.

— Что ты делаешь? — воскликнул Атхарва.

— Заметаю следы, — ответил Ашубха, погрузил большие пальцы в глазницы и вырвал глаза астропата вместе с окровавленными проводами.

Глава 17

СМЕРТЬ ПРИБЛИЖАЕТСЯ

СОСКОЛЬЗНУВШИЙ ПОВОДОК

АНТИОХ

Лицо Кая закрывала маска из крови, масла и охлаждающей жидкости. Шубха взял его за руку, и отряд снова отправился к центру города с той скоростью, на какую был способен раненый Джития. Несмотря на просьбы оставить его и дать умереть спокойно, Тагоре и Кирон с двух сторон поддерживали слабеющего космодесантника. Кай уже перестал кричать, хотя ужасная боль и не думала утихать. Он считал, что это плохой признак.