Сердце Альтиндора. Дилогия (СИ) - Крис Кельм

Опасность, вначале витавшая где-то над головой опрятного господина, начала приобретать материальные черты по мере того, как он все дальше заходил вглубь квартала. Сначала за ним увязалась группка местных мальчишек. Они вышли из переулка и последовали за незнакомцем, молча сверля взглядами его спину. Вскоре к ним примкнуло еще несколько человек. Потом еще. И еще. До улицы Мертвяков он добрался уже в сопровождении свиты, которой мог бы позавидовать сам король. Имеется в виду, конечно, численность, а не содержание. А на перекрестке ему преградила дорогу такая же разношерстная толпа. Мысли и желания встречавших легко читались по их лицам, на которых, как на срезе дерева, была запечатлена вся их прошлая жизнь. А для непонятливых они припасли кое-что более весомое: колья, ножи и цепи.

Однако настрой местного населения ничуть не смутил опрятного господина. Не останавливаясь, он уверенно и в то же время предельно осторожно протиснулся сквозь толпу и продолжил свой путь вглубь Болота. Ошарашенная его бесшабашностью толпа так и осталась стоять на перекрестке. И правильно: чего за ним идти? Сам вернется, потому как другой дороги к Грязным воротам все равно не было. Впрочем, несколько мальчишек все же отправились вслед за ним. Так, на всякий случай.

На следующем перекрестке незнакомец обогнал медленно плетущегося старьевщика, с трудом тащившего за собой большую тележку, заваленную рухлядью, а спустя еще некоторое время он добрался до дома, являвшегося целью его опасного путешествия. В этом доме жил САМ Эльбикар — человек, присматривавший за Болотом и его обитателями. В этом квартале он был всемогущ. Местные обожали его за то, что он не давал своих в обиду, судил согласно воровским обычаям — строго, но справедливо, помогал вдовам, сиротам и калекам, пострадавшим на воровской ниве, но сам при этом старался не выделяться из толпы и вел скромный образ жизни, довольствуясь малым. Тех, у кого возникло бы желание обидеть Эльбикара, ждала незавидная участь: войти в Болото было проблематично, а уж выйти из него…

Рядом с входом в дом расположилась группа головорезов, лениво метавших по столу кости. Ребята не просто коротали время, они охраняли жилище главаря. Поэтому, стоило опрятному господину приблизиться ко входу, как тут же один из них встал со скамьи и преградил ему дорогу.

— Чего надо, папаша? — глухо пробасил он, смотря на необычного посетителя сверху вниз, притом, что и самого незнакомца нельзя было назвать низкорослым.

— Мне бы с Эльбикаром пошептаться, — невозмутимо ответил тот. — Он уже вернулся?

— Да, на рассвете. Но сейчас он занят. У него… очень важная беседа с одним залетным гов. ком. Так что приходи попозже. Думаю, разговор не затянется: уж больно хлипкий клиент попался, — хохотнул он. И его дружки тоже оскалились.

— У меня очень важное дело к нему. ОЧЕНЬ! Передай Эльбикару, что у меня есть то, от чего он не сможет отказаться.

— Ге? — наморщил лоб верзила, но незнакомец сказал все, что хотел сказать, и не стал вдаваться в подробности. Вместо объяснений он вложил в ладонь охранника гунд. Верзила сжал позолоченную ладонь в кулак, почесал подбородок и сказал: — Хорошо, я ему скажу. Но ничего не обещаю.

— Я подожду.

Охранник скрылся в доме. И появился какое-то время спустя, следуя за мужчиной лет сорока, мало чем уступавшим ему в габаритах.

Эльбикар вышел на крыльцо, не потрудившись даже снять кожаный фартук, какие носили работники городской бойни. Засохшая кровь навсегда въелась в складки и трещины фартука, но были и совсем свежие пятна.

Воровской главарь не скрывал своего недовольства. Окинув взглядом гостя с ног до головы, он раздраженно спросил:

— Ты кто такой? Что тебе нужно?

— Кто я — неважно, — спокойно ответил незнакомец. — А пришел я, чтобы заключить с тобой выгодную сделку. — Эльбикар молчал, поэтому он продолжил: — К вам в руки попал человек, к которому у нас тоже есть пара вопросов. И мы готовы заплатить тысячу гундов за возможность задать ему эти вопросы. Если, конечно, еще не поздно, — добавил незнакомец, бросив красноречивый взгляд на брызги крови на фартуке.

Эльбикар снова прошелся взглядом по незнакомцу, криво усмехнулся.

— А ты смелый человек, раз явился в мой дом с таким предложением. — Неожиданно он подался вперед и прошипел незнакомцу прямо в лицо:- Это мой кусок мяса!

— Мы не претендуем на голову этого человека. — Собеседник Эльбикара оставался невозмутим. — Можешь делать с ним, что хочешь. Но позволь мне задать ему всего несколько вопросов, и твоя… казна вашей общины пополнится тысячей золотых монет.

Эльбикару потребовалось немало времени, чтобы принять решение. Деньги не помешают. Особенно сейчас, когда назревают серьезные проблемы с Шапшеном. Воровской главарь подозревал, что в неизбежной схватке победит не тот, у кого больше людей или ножей, а тот, кто сможет переманить на свою сторону как можно больше продажных чинуш, падких до золота. А тысяча гундов — это…

— Хорошо, — сказал он, наконец. — Я позволю тебе с ним встретиться. Правда, он упертый как стадо баранов и постоянно падает в обморок… слабак.

— Я готов доплатить, если ты поможешь вытянуть из него правду, — предложил незнакомец.

— Это с превеликим удовольствием, — оскалился воровской главарь. — Идем.

Эльбикар вошел в дом, незнакомец направился следом. Спускаясь по лестнице в подвал, хозяин Болота спросил:

— Когда я получу свою тысячу гундов?

— Не беспокойся, деньги при мне.

От неожиданности Эльбикар остановился и уже в который раз с удивлением посмотрел на незнакомца.

— Появиться в Болоте с тысячей золотых монет… — усмехнулся он. — Ты либо полный псих, либо…

Он скользнул взглядом по фигуре незнакомца и подозрительно прищурился:

— Обмануть меня хочешь? Забыл, кто я? Я могу безошибочно сказать сколько наличности у человека, даже не заглядывая в его карман. А у тебя при себе даже кошелька нет. Разве что в кармане штанов какая-то плоская коробочка. Только я очень сомневаюсь, что в нее смогла бы поместиться тысяча монет.

— Ты прав, — не стал спорить незнакомец. — У меня в кармане маленькая шкатулка. И будь она обычной, в ней, конечно, не нашлось бы места и для сотни монет. Но это шкатулка Эденора…

— Вот как, — стрельнул бровями Эльбикар.

Это меняет дело. Ему по роду деятельности приходилось держать в руках изделия знаменитого Мастера-ремесленника Эденора. Он на самом деле создавал уникальные вещи. Его шкатулки пользовались огромным спросом у варголезских толстосумов. И не только потому, что ни открыть его шкатулку постороннему, ни разломать силой было невозможно. Многие из них обладали еще и другими полезными свойствами.

— В эту шкатулку можно поместить всю королевскую казну, и еще останется достаточно свободного места, — подтвердил его предположение незнакомец.

Эльбикар слышал о таких, хотя сам никогда не видел.

— Но открыть ее смогу только я.

Это было откровенное предостережение. Впрочем, оно не смутило Эльбикара. Достаточно будет подвесить дерзкого гостя рядом с первым куском мяса, и очень скоро он сам будет умолять о том, чтобы его выслушали. Но это подождет. Сначала Эльбикару хотелось услышать вопросы незнакомца и ответы на них подонка, убившего Ястера. Должно быть, речь шла о чем-то важном, раз это стоило тысячу золотых. Интересно…

— Ты пришел вовремя, — сказал Эльбикар, продолжив спуск в подвал. — Этот ублюдок долго не протянет. Еще немного, и он отправится на встречу со Стражем.

— Говорить-то он, хотя бы, может? — забеспокоился незнакомец.

— Все больше несет какую-то чушь, кричит и ругается непонятными словами.

Спустившись с последней ступени, они оказались в коротком коридоре с тремя дверьми по сторонам. Эльбикар направился прямо, распахнул дверь и пропустил вперед незнакомца, который оказался в… импровизированной пыточной камере. Здесь не было того обилия и разнообразия причинявших боль инструментов и станков, какими могли похвастаться застенки городской тюрьмы или подземелье Прайи. Но так же, как и там, здесь до омерзения воняло потом, испражнениями, страданиями и страхом. У стены стоял массивный стол, на котором лежали обычные на вид инструменты: клещи, гвозди, зубило, пила, небольшие тисочки, куски веревки, колья, иглы… Рядом с зарешеченным окном стояла жаровня, на углях которой лежала медленно раскалявшаяся до красна кочерга. Ее не спеша поворачивал из стороны в сторону бритый налысо мужчина. А посреди помещения, подвешенный за руки на цепи, висел человек. Его голова свисала на обнаженную грудь, покрытую цепочкой ожогов, синяков, ссадин, порезов. Распухшее лицо тоже было основательно изуродовано. Пальцы ног мелко дрожали, а значит, истязаемый был еще жив, хоть и находился без сознания.