Запрещённый приём (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей

— Рико отрубился, но сказал кое-что перед тем, как его увезла скорая. — Заметил Эдуард.

— Что? — Спросила я.

— Сказал: «Мне не следовало слушать эту стерву».

— Это еще что значит? — Не понял Ледук.

— Джоселин была здесь, когда мы подъехали. — Ответила я.

— Он еще что-нибудь сказал? — Уточнил шериф.

— Я спросил его, что он имеет в виду, он ответил: «Она убила нас обоих».

— А это еще что значит, черт возьми? — Вновь не понял Дюк.

Когда Эдуард рассказал ему то, что мы с Ливингстоном узнали от Хейзел, он ответил:

— Сукин сын, вот же сукин сын, хотите сказать, что Рико… убил Рэя и Кармайкла, а Бобби просто защищался?

Я покачала головой.

— Бобби подтащил его к решетке, а значит, он находился в человеческой форме. Он зажал Рико так, чтобы тот не смог сбежать. Он убедился, что ваш помощник увидит, как он перекинется внутри клетки, и не сможет сбежать, зная, что его ждет. Бобби мог этого не делать. Проклятье, он ведь уже был свободен. Зачем? Зачем ему убивать кого-то теперь?

— Я поеду в больницу и разузнаю, что еще можно выбить из Рико насчет участия в этом деле Джоселин. — Сказал Дюк.

— Передайте персоналу, чтобы не перегревали ему рану, потому что если он подхватил ликантропию, то отрастит руку обратно самостоятельно, но только в том случае, если они не станут прижигать плоть. — Пояснила я.

— Блядский сукин сын. — Выплюнул Ледук, уже набирая в телефоне номер больницы.

Я осмотрелась, пытаясь найти Джоселин, чтобы узнать у нее, что она такого ляпнула Бобби, что он настолько озверел. Думаю, теперь я могу направить свою злость на нее.

— Она села в машину вместе с пожилой женщиной, которая приходила для допроса. — Сказал Никки. — Той, что работает на Маршанов.

— Хелен Граймс. — Догадалась я.

Он кивнул.

— Что такого Джоселин могла сказать Бобби, чтобы он напрочь слетел с катушек? — Спросила я вслух.

— Я не думаю, что дело было в словах. — Ответил Олаф.

— О чем ты? — Не поняла я, все еще пытаясь злиться, но я не злилась на Олафа за его ответ. Я уже чувствовала, как покидает мое тело адреналин, вспышка которого произошла из-за близости смертельной опасности. Когда он полностью уйдет, мне захочется сесть или, возможно, даже лечь.

— Помощник шерифа был у меня на руках. Я находился очень близко к его телу, и почувствовал на нем запах женщины.

Я осмотрела Олафа и поняла, что он был весь покрыт кровью Рико.

— Женщины… ты имеешь в виду Джоселин?

Олаф кивнул.

— В каком смысле ты ее на нем унюхал? — Уточнил Миллиган.

— Запах ее тела был у него под одеждой, на его коже.

— Ты имеешь в виду, что у них был секс? — Спросил Кастер.

— Возможно. Я могу с уверенностью сказать, что их обнаженные тела терлись друг о друга, обмениваясь запахами, но я не обнюхивал ни его пах, ни ее, так что не могу быть на сто процентов уверен в том, чем именно они занимались, когда были раздеты. — Олаф произнес это, практически не меняясь в лице, как будто это было что-то абсолютно нормальное.

— Значит, она пахла, как Рико. — Сделала вывод я.

— Вероятно. — Согласился Олаф.

— Ей ничего не нужно было говорить, потому что Бобби учуял их запахи друг на друге. — Сказал Никки.

— Она бы не заявилась сюда только для того, чтобы он обнюхал их обоих. — Возразила я.

— Она ему что-то сказала, и это заставило Бобби выйти из себя. — Добавил Итан.

— Если она настолько хладнокровная интриганка, то Итан прав — ей было бы недостаточно того, что Бобби мог учуять их запахи друг на друге. Она рассказала ему о романе с Рико, после чего ушла, оставив помощника шерифа делать всю грязную работу. — Сказала Пьеретта, и все присутствующие мужчины кивнули, соглашаясь с ее версией.

— А где Эйнжел? — Спросила я.

— Блюет в траве, вон там. — Ответил Никки.

Я подошла к ней и придержала ей волосы, пока она блевала, и в этот момент запах ее рвоты ударил мне в нос. Мне хватило времени, чтобы отпрянуть от нее и схватиться за ближайшее дерево, прежде чем меня саму вывернуло наизнанку. Я упала на колени и блевала до тех пор, пока еще было, чем блевать. Никки придерживал мои волосы, а потом принес мне воды.

Парамедики из других машин скорой помощи, которых кто-то сюда вызвал, настояли на том, чтобы Эдуард, Олаф, Эйнжел и я поехали в больницу. Мы с Эдуардом были ранены, хотя мне и не понадобится столько швов, сколько ему. Олаф просто был с ног до головы перемазан кровью, так что никто ему не поверил, что она чужая, но когда он узнал, что мы едем в больницу, то согласился поехать с нами. Эйнжел пришлось поехать потому, что она потеряла сознание после того, как закончилась блевать. От вертигра я ожидала большего. Медики рассортировали мальчиков и девочек по разным машинам и мы поехали в больницу.

По дороге Эйнжел начала плакать.

— Мне так жаль, Анита.

Ее густой готический макияж потек, как черные слезы. Ей нужна марка косметики получше. Мой бы от такого не потек. Спасибо, Dior. Глядя на то, как она плачет, я ничего не чувствовала. Как будто внутри меня стоял тот тихий белый шум — место, куда я отправляюсь, когда мне нужно выстрелить в кого-то, забрать жизнь и ничего при этом не чувствовать. Может, это был шок, или просто убийство Бобби стало тем последним кусочком души, который я могла потерять и остаться при этом собой.

Парамедики пытались снять наши показатели и осмотреть нас, пока Эйнжел рыдала так, словно у нее было разбито сердце, а я просто пялилась на нее. Наконец, я придвинулась ближе к ней и попросила медиков оставить нас в покое — хотя бы пока я подержу Эйнжел в объятиях и позволю ей прорыдаться у меня на плече. Где-то по дороге к больнице, которая была оборудована для содержания и лечения сверхъестественных граждан, я начала плакать вместе с Эйнжел. Мы вцепились друг в дружку и рыдали, как девчонки. Я бы никогда не позволила себе такого с Эдуардом. Часть меня сожалела о том, что я сейчас не с ним, а другая стыдилась того, что я позволила себе расклеиться до такой степени, но какая-то очень маленькая часть меня чувствовала, как с каждой слезой, которую я роняла, ко мне возвращались кусочки моей души.

Эпилог

Рико скончался от полученных ран, так что какие бы секреты он ни хранил, они умерли вместе с ним. В его завещании был пункт о невоскрешении, так что мы даже не могли поднять его из могилы и спросить. Признание Тодда Бабингтона развалилось ко всем чертям. Бобби Маршан был официально признан убийцей Рико Варгаса и Рэймонда Маршана. Джоселин фактически унаследовала два миллиарда долларов. Юристы, которые управляли имением Маршанов, выделили ей часть денег в надежде на то, что она возьмет на себя заботы о доме.

Хейзел Филлипс выступила с видеозаписью, которую Кармайкл отправил ей электронным письмом — там было его признание, но не в убийстве, а в шантаже. Он шантажировал Рико и Джоселин, потому что застал их вместе в одном злачном местечке этого городка, в мотеле, и у него под рукой оказался телефон, чтобы сделать несколько компрометирующих снимков. Они также прилагались к письму. Он использовал связь Рико и Джоселин для своего шантажа, угрожая, что расскажет об этом даже не Рэю, а Бобби. Джоселин пришлось заплатить ему, чтобы он держал рот на замке. Только после убийства Кармайкл понял, зачем она это сделала: он должен был молчать, чтобы Джоселин удалось подставить Бобби. Тогда в Кармайкле проснулась жадность, и он попытался шантажировать их тем, что видел машину Рико возле особняка Маршанов в ночь убийства. Этого было недостаточно, чтобы повесить на него убийство, как и для того, чтобы доказать причастность Джоселин к смерти отца, но этого хватило, чтобы между адвокатами начались споры о том, что ей нельзя позволять наживаться на этом преступлении. На подобные процессы уходят годы, так что Джоселин решила дождаться решения суда в какой-то тропической стране, у которой не было договора об экстрадиции (выдаче иностранного преступника — прим. переводчика) с Соединенными Штатами.