Рыцари Белой мечты (Трилогия) - Николай Андреев

"Саше…Вот я его и назвала ласково, будто бы знакома с ним давным-давно" — с улыбкой подумала Анна. Через секунду она уже спала, тихо и мирно, и снились ей такие нежные розы и замечательный человек, их подаривший.

Проснулась она, уже глубоко убеждённая в том, что любит Дмитрия, и хочет провести с ним всю оставшуюся жизнь. И всё же Анна боялась — Боже, как она боялась! — вновь обжечься. Вдруг этот человек не такой, каким кажется? Вдруг он обманывает её, вдруг это не любовь, а флирт, роман, затеянный с одной, прекрасно известной Канторович целью? Надо обо всём подумать. Может быть, стоит познакомить его с Винавером? Максим Моисеевич самый умный из известных ей людей, он уж точно сможет сказать: любит Дмитрий её или заигрывает? Да, обязательно надо их познакомить! Прямо сегодня! Не к чему медлить!

Честно говоря, Канторович была не из тех девушек, которые готовы тратить недели, а то и месяцы, ожидая решительных действий от молодых людей. Она совершенно не хотела, чтобы хоть самая короткая секундочка оказалась потеряна. Ведь если всё сложится хорошо — её ждёт счастье, то самое счастье, которое она искала все эти годы!

Анна очень рано потеряла отца: когда ей было пять, он ушёл из семьи, бросил жену с ребёнком на руках. Будучи не последним человеком в обществе, Павел Канторович смог легко и быстро устроить развод. Но никакие связи не могли бы подарить дочери процветающего адвоката счастье. Ещё тогда в сердце Анны зародилась пока ещё смутная, робкая даже, мечта о новом папе. Годы шли, и образ этот преобразился: теперь мадмуазель Канторович виделся муж-рыцарь, без страха и упрёка, верный, сильный, мужественный, заботливый и романтичный. Ещё в юности девушка славилась красотой, и у неё не было недостатка в поклонниках, а то и в женихах. Но годы шли — а образ так и не обрёл воплощения. У подруг Анны мечты потихоньку потускнели, и они вышли замуж отнюдь не за тех мужчин, которые соответствовали бы девичьим идеалам. Но не такова была Анна: она ждала исполнения заветной мечты. И вот, похоже, дождалась! Она наконец-то нашла родственную душу и не собиралась её потерять!

— Надо бы показать его Винаверу, — дошло наконец-то до мадмуазель Канторович.

Старый еврей-юрист заменил Анне родителей, помог получить образование, работу. Она, ничуть не боясь, делилась с Максимом Моисеевичем всеми секретами (ну, почти всеми). Винавер, мудрый Винавер не раз и не два помог ей советом и средствами. И вот теперь настал решающий час: вот-вот судьба Анны изменится, и только её друг может помочь ей.

— Да, их обязательно следует познакомить друг с другом! — воскликнула Канторович, и побежала на службу.

Дмитрий ждал её у парадной, с букетом цветов, на этот раз жёлтых тюльпанов. Едва завидев Анну, Бобрев расцвёл, не хуже, чем подсолнух, подаваясь навстречу рассветному солнцу. Он в несколько шагов преодолел путь от коляски извозчика до дверей, из которых показалась любимая.

— Здравствуй, Анна, — незаметно перешёл он на "ты", а Канторович была, конечно же, только рада этому.

— Здравствуй, Дмитрий.

Она, глядя прямо в глаза Бобреву, взяла его за руку, согрев теплом ладоней. Ветер зашелестел в лепестках цветов, наполнив всё вокруг ароматом весны и радости. Так они стояли долго, не в силах сказать друг другу ни слова. Да и к чему нужны были слова? Наконец, Анна нарушила молчание:

— Я хотела бы, чтобы ты поехал со мной и познакомился с Максимом Моисеевичем Винавером, моим начальником и, — Канторович замялась, — лучшим другом. Я хочу, чтобы вы просто поговорили…

Дмитрий замешкался на секунду. Зачем Анне это? Да, ему известно, как много Винавер значит для этой девушки, но…

"Но это же шанс! Ты получишь доступ к его кабинету, в этом не может быть никаких сомнений! Только что ты будешь там делать? Воровать папки? В кабинете, скорее всего, есть несгораемый шкаф, и именно там должны храниться все необходимые регенту бумаги. Шкаф, без сомнения, заперт. Даже если нет, то бухгалтерию просто так не вынести. Если его застанут за таким занятием — Анна навсегда будет для него потеряна. Нет. Должен быть другой выход. И всё же…Зачем она хочет меня с ним, практически отцом ей, познакомить…Отцом…Неужели…Да! Да! Да!"

— Конечно, я согласен! Хоть на край света, — выдохнул Дмитрий.

Всё шло даже быстрее, чем он надеялся, в сотни раз быстрее. И он был этому несказанно рад.

— Какой ты у меня храбрый, — улыбнулась Анна. — Поехали!

Они сели в коляску, держась за руки.

— На Литейный, к военно-промышленному комитету! Гони! — радостно воскликнул Бобрев.

— Будь сделано, Ваше Благородье! — отозвался ямщик, и они помчались навстречу судьбе.

"Кучер" всю дорогу удивлялся, почему Анна и Дмитрий замолкли. Что это с ними? Но едва он обернулся, как сразу всё понял: влюблённым было не до слов, они общались поцелуями.

"А он всё-таки не играет влюблённого, он на самом деле любит…Эх, дело молодое! Совет им да любовь!"

— Приезжай-ка сегодня в шесть часов сюда, забери нас обратно. Сколько возьмёшь за это, а?

Бобрев протянул несколько мятых купюр "ямщику".

— Так эт, Ваш Благородь, тут два двугривенника, никак не меньше, — лихач отстранил руку Дмитрия.

Контрразведчик почувствовал, что коллега вложил ему что-то в ладонь.

— Но ради тебя, можно и за бесплатно, мил человек! — расхохотался ямщик.

Но его умные глаза, глаза еврея, сражавшегося против иностранных разведок, когда Бобрев ещё только начинал карьеру, оставались серьёзны.

— На секунду вставь это в замочную щель, — шёпотом сказал Ивушка Манасевич, всё это время блестяще игравший лихача. — Потом отдай мне. Спиридович просил передать, что брак Ваш благословил Сам. Понятно?

Сам регент позволил ему действовать! Дмитрий улыбался во все тридцать два зуба.

— Ай, спасибо! — хлопнул он по плечу "лихача", да так, что тот едва не свалился с козел. — Жду!

— Эх, прокачу! — на прощание воскликнул Манасевич и укатил, наверное, в Штаб.

— Пойдём, — Анна потянула его за руку, ничуть не обращая внимания на многозначительные взгляды прохожих, многие из которых были её сослуживцами.

Швейцар поклонился гостям и широко распахнул перед ними двери военно-промышленного комитета. Дмитрий оказался, можно сказать, в самом сердце врага. К счастью, ни Анна, ни Винавер, лишь недавно ставшие здесь работать, не были причастны к тёмным делишкам пятнадцатого и шестнадцатого годов. Иначе бы ему не так легко дался путь до кабинета Максима Моисеевича.

Хозяин встретил их с распростёртыми объятиями. Прямо из воздуха взялась бутылка французского коньяка.

"Может, они родственники? — подумал Бобрев, наблюдая за манипуляциями Винавера. — Так ловко управляются со спиртным!"

— Будьте как дома Дмитрий Петрович, располагайтесь! Милая Анна Павловна столько рассказала о Вас, что, право, даже из половины сказанного можно понять, что Вы — лучший человек в мире.

Бобрев хотел было возразить, но Винавер замахал руками.

— Нет-нет, не смейте спорить! Вы лучше пейте, пейте сию животворную влагу! — Максим Моисеевич протянул бокал контрразведчику, а потом повернулся к сиявшей Анне. — Голубушка, принесите-ка, пожалуйста, мне отчёт за последнюю неделю. А я пока поболтаю о всяких глупостях с Вашим другом. Вы не будете против?

Старый, умный еврей многозначительно улыбнулся.

— Да, конечно же, — Канторович всё поняла и быстро удалилась, шепнув на ухо Бобреву: — Не волнуйся, он хочет нам только добра.

— Благодарю, — кивнул Винавер, и продолжил, едва закрылась дверь за Анной. — Итак, молодой человек. В сущности, мне не так важно, кем Вы были до сего момента, героем ли, или ещё кем. Если Вы что-то…не совсем правдиво рассказали дорогой Анне Павловне, то вряд ли что-то изменится в Вашем рассказе для меня.

Дмитрий хотел было возразить, но Винавер замахал руками.

— Не принимайте близко к сердцу! Я просто слишком долго жил на этом свете, чтобы верить даже самым честным людям. Меня волнует другое. Каковы Ваши намерения относительно Анны Павловны? Любите ли Вы её? Готовы ли оберегать её? Признаться, прежде она никогда так не влюблялась в практически незнакомого человека. Но, может, оно и к лучшему. Не на этой земле заключаются браки между любящими людьми, — Винавер смахнул слезу. Старик расчувствовался. — Итак, Ваше слово?

Бобрев поднялся, вытянувшись как на параде. Нет, даже лучше, чем на параде.

— Я хочу соединить мою жизнь с жизнью Анны. Вот моё единственное желание, — просто и коротко ответил Дмитрий.

Винавер молчал. А потом…Потом взялся на сердце, растрогался, расплакался как ребёнок, обнял Бобрева.

— Простите мне мои чувства, я просто очень стар, никаких приличий уже не соблюдаю, — трогательно заговорил Максим Моисеевич. — Простите…Я покину Вас на мгновение, надо кое-что сказать помощнику: надо ведь отпраздновать этот знаменательный день не жалкой бутылкой коньяка, а чем-то более серьёзным! Не скучайте! Я скоро!