Призраки Эхо (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев"

— Мы не успеем за такой короткий срок закончить даже погрузку, а нам еще надо выехать из города, — услышав о начале запуска секретного протокола, попытался выиграть время глава транспортного управления, отвечавший за формирование колонны и исправность машин.

— Медлить нельзя! — бесстрастно глядя на голографический монитор приборной панели флагманского танка, отрезал профессор Нарайан. — Иначе бунтовщики прорвутся к генераторам. Кажется, когда решался вопрос о членстве в совете Виктора Громова, именно вы настояли на его незаменимости как специалиста, — желчно добавил он, указывая на отряд ученых, пытавшихся под предводительством главы геологоразведки оттеснить охотников от входа в реакторный отсек. — А вы, — он повернулся к поддерживавшему у ангаров защитное поле начальнику энергетического ведомства, — уверяли, что старый рудник расконсервации не подлежит.

Впрочем, погрузке мешали отнюдь не повстанцы. Помимо тех, кто вошел в список избранных, к ангарам пытались прорваться практически все обитатели уровня мутантов и немало жителей привилегированных верхних ярусов. Люди с ожесточением прокладывали дорогу с помощью локтей и чемоданов, отталкивали друг друга, оттесняли детей и женщин, опрокидывали стариков и калек и безжалостно топтали упавших. То тут, то там раздавались выстрелы и мелькали клинки. Маргиналы из банд Хайнца, Раптора и прочих уже давно привыкли решать проблемы с помощью оружия, будучи уверенными, что уж в этот раз им точно все сойдет с рук.

В это время на отгороженных защитным полем уровнях рудокопов Синеглаз глазами Савитри наблюдал совершенно иную картину. Там, конечно, тоже царили смятение и изрядная толкотня. Но детей не давили, а пытались бережно передавать над головами, если другой возможности не было, а места в погрузчиках и проходческих комбайнах распределялись железной волей эмиссаров штаба сопротивления. Чуть в стороне мастера участков раздавали облаченным в экзоскелеты и спецкостюмы рудокопам воздушные фильтры, скорчеры и трансляторы для отпугивания медуз. Ослабевшим узникам нижнего рудника находили места на броне.

Синеглаз глазам своим, вернее, зрению Савитри, поверить не мог, увидев Шварценберга, который выгружал из танка драгоценный палладий, чтобы туда вместилось больше людей. Впрочем, при эвакуации с Раваны он тоже рисковал, взяв на борт повстанцев, а общение с Маркусом Левенталем пробудило не свойственный прижимистому кэпу альтруизм.

Жаль, что профессор Нарайан подвижничество конструктора воспринял в качестве антитезиса для доказательства от противного.

— Стреляйте на поражение, — без тени эмоций распорядился он, оценив ситуацию возле ангаров. — Можете использовать плазменные заряды.

— Но там же члены совета и охотники с семьями! — ужаснулся начальник службы безопасности.

— Неужели вы думаете, я не пожертвую этими бескастовыми, часть которых собирался взять исключительно как щит?

Когда охотники начали поливать толпу плазмой, прожигавшей обшивку и рикошетившей от стен, паника достигла своего апогея, а среди жертв оказались не только маргиналы. Впрочем, замешанных в афере с трансплантацией детских органов начальницу отдела опеки и главу департамента здравоохранения княжич нисколько не жалел.

Синеглаза в тот момент занимало другое. С трепетом сердца он наблюдал за Кристин, пробиравшейся по узкой трубе отстойника. Когда правнучка Арвинда Вармы приняла облик тотема, с легкостью разломав решетку и трубу, княжич почувствовал такое единение сознания, которое никогда не испытывал даже во время общения по ментальной связи с отцом. Он одновременно находился в кабине танка и пытался развернуться в тесном резервуаре заполненного ядовитой жижей бассейна.

Хотя плакоидной акульей чешуе едкая отрава могла навредить не больше, чем защищенным эмалью зубам, жабры у Кристин горели, как в моменты самого жестокого пересыхания. Когда же она снова вернулась в человеческий облик, Синеглазу показалось, что в его экзоскелет залили расплавленный свинец или кипящее масло. Он помнил, как слезала с пальцев кожа, когда он из озорства попытался утащить со сковородки жарившиеся в зенебочьем жиру молодые побеги травы, а сейчас горело все тело. Княжича трясло и бросало в жар, но он не мог оборвать контакт, понимая, что без них с Савитри Кристин не справиться. Когда механизм пришел в движение, не осталось даже сил на радость. На какое-то время Синеглаз отключился, вверяя сестру заботам Брендана.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В сознание его который раз за эти сутки привела острая боль. С перепугу он сперва решил, что его опять поместили в какой-нибудь медицинский ящик, чтобы выкачивать кровь и тыкать противными толстыми иглами, от которых до сих пор кололо в правом боку, а в спину стреляло, словно у древнего деда. Но оказалось, что его всего лишь подбросило на ухабе, и он до крови прикусил губу. В отличии от Кристин, чью жизнь сейчас пытался спасти Брендан, и Савитри, возле которой хлопотала Эйо, ему с дурнотой и болью приходилось как-то бороться самому.

При этом княжич точно знал: если он предпримет попытку побега или просто неудачно дернется, самое меньшее, что его ждет — очередной разряд парализатора или обездвиживающий укол. А при нынешнем раскладе ему все-таки не хотелось пропустить что-то важное или погибнуть в беспамятстве угара, как жадный крестьянин, слишком рано закрывший дымовое отверстие в крыше. Да и за судьбу пытающихся спасти город товарищей он переживал.

Подпитывая Кристин, с неослабевающим вниманием княжич следил за действиями Пэгги, Шаки и Ндиди. Пабло Гарсиа при всех своих дарованиях сумел перевести в режим зеркала камеры только ближайшего к нему генератора.

— Что делает этот грязный кули? — спохватился Амитабх, видя, как Ндиди буквально выламывает руки из суставов, пытаясь извлечь из-под кожи заколку и открыть наручники.

Местные палачи сослужили бойцу неожиданную службу, растянув сухожилия, а к боли за годы на арене Ндиди привык.

— А думал, тебя называли Терпеливым для красного словца, — заметил Шака, наблюдая, как Пэгги, которую освободили раньше, методично и хладнокровно обрезает провода и отсоединяет клеммы.

Ндиди не сумел ответить. Как только он снял наручники с квартирмейстера, силы оставили его.

— Я же говорил, что надо было делать дистанционный механизм, — ругался в кабине танка командир взрывотехников, отвечавший за минирование генераторов.

— Только не на орбите пульсара, — покачал головой Амитабх. — Во время очередной магнитной бури вся эта хрень рванула бы без нашего ведома.

— Ничего страшного. В городе есть еще один генератор, — бесстрастно отозвался профессор Нарайан, который лично настоял, чтобы «грязного кули» и его спутников казнили по древнему обычаю, лишив возможности перерождения.

Синеглазу составило немалого труда скрыть торжествующую улыбку. Как раз в это время Пабло и Аслан со Смбатом заканчивали разминирование второго генератора. Жаль только, они не знали, что можно не спешить и не стоит отчаиваться. Савитри и Кристин потеряли слишком много сил, чтобы услышать и передать послание по ментальной связи.

— Не понимаю, что происходит? Единственный проход ко второму генератору — через верхнюю камеру реакторного отсека.

На начальника службы безопасности даже жалко было смотреть. Истекли все мыслимые сроки, а город продолжал стоять, и приборы говорили о том, что генераторы воздуха работают в штатном режиме.

— Может быть, еще одна группа бунтовщиков проникла через водозабор? — высказал верное предположение глава секретной лаборатории.

— Там слишком узкие технические отверстия, а проход сквозь отстойник мы закрыли решеткой, — пояснил начальник службы безопасности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И вновь Синеглаз предпочел оставить своих малоприятных спутников в неведении, еще раз переживая все муки Кристин и мысленно улыбаясь проворству и сообразительности мартышек. Все-таки Эркюля называли Обезьяньим богом не просто так. Кто бы мог подумать, что его питомцы, озорство которых на «Нагльфаре» не поминал крепким словом лишь ленивый, окажутся полезны не только в качестве детской забавы и безотказных связных?