Призраки Эхо (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев"

Кристин всю дорогу щебетала, уверяя, что низкая температура ей из-за особенностей ее организма не страшна, а найденный на «Эсперансе» гидрокостюм, надетый пока под экзоскелет, защитит от агрессивной среды. При этом она успела перекинуться парой слов с Бренданом, указав коллеге на препараты, которые ей надо будет вколоть в случае, если отрава все-таки доберется до жабр. Пару ампул она взяла с собой вместе с ножом, набором ключей и фонариком.

— Да это ж не вода, а кислотный раствор, — на правах врача возмутился Брендан, придирчиво оглядывая облегающий девушку, как вторая кожа, гидрокостюм.

Даже датчики экзоскелетов требовали покинуть опасную зону в течение трех часов и провести процедуру очистки. А арамидовое снаряжение имело более низкий уровень защиты.

— У нас с вами нет трех часов, — напомнила Кристин.

— А может, просто высадить эту дверь к Трехрогому? — набычился Шварценберг, в сотый раз разглядывая мудреную конструкцию. — Думаю, Марки меня простит, если я нанесу вред его хозяйству.

— Механизм двери соединен с датчиками взрывного устройства, — пояснил Аслан. — Любое несанкционированное проникновение извне вызовет мгновенную детонацию.

Пабло проводил Кристин до входа в трубу и долго не мог разжать пальцы, хотя понимал, что каждая секунда промедления может стоить жизни ей и городу.

— Мы с тобой обязательно выберемся отсюда и будем каждый день вместе купаться в океане, — пообещала любимая, скользнув в узкую темную трубу, в своем арамидовом костюме похожая на русалку или китовую акулу.

Пабло стоял посреди озера с экзоскелетом в руках, словно рыбак Каститис, которому на память о Юрате осталось только ее янтарное ожерелье. Даже со скованными руками в установке энергообмена он не ощущал себя таким жалким и беспомощным.

Время ожидания вытягивало жилы, словно на дыбе, когда мир, и без того ограниченный заплеванными стенами сырой, затхлой пыточной, сужался до пульсирующего переплетением миллионов нервных импульсов раскаленного кокона боли. Тесный сумрачный лаз, которым пробиралась Кристин, казался бесконечным, закручиваясь лентой Мебиуса. Его сужающийся просвет напоминал коллапсирующую червоточину или зев больного тяжелой формой синдрома Усольцева. Даже наблюдая за происходящим по монитору, Пабло испытывал клаустрофобию. А ведь Кристин приходилось местами не просто ползти, но ввинчиваться внутрь, проявляя чудеса гибкости.

Когда она подобралась к устью, Пабло забыл, как дышать, или это легкие опять сбоили и требовали дозу лекарства. Маркус Левенталь не зря предостерегал строптивую дочь. Возле выхода в смежный бассейн труба не просто сузилась, но превратилась в смертельную ловушку с зазубренными острыми краями, забранными решеткой.

— Ее тут не было раньше! — обиделся Санчес.

— Тут много чего не было, — обреченно проговорил Маркус Левенталь.

— Здесь бы лазером кусок трубы срезать или скорчер применить, — предложил Аслан, еще раз проверив схему и убедившись, что повреждение на этом участке не вызовет детонацию.

Никто не предполагал возможности проникновения в систему с этой стороны. Сюда не забирались даже медузы.

— И схлопотать кусок плазмы в зубы от рикошета или просто изжариться, как на гриле, — фыркнул Дольф.

— Да такую труху можно взять и ножовкой, — заметил Эркюль.

— Только это работы на полдня, — отмел предложение Санчес.

— Возвращайся! — потребовал Маркус Левенталь, и Пабло, испытал совершенно неуместное облегчение.

Но Кристин и не думала слушаться.

— Что ты делаешь? Ты с ума сошла! Прекрати немедленно! — не выдержал и Брендан, увидев, как рука Кристин тянется к застежкам арамидового костюма. — Эти полсантиметра ничего тебе не дадут!

— Она хочет обратиться к духу тотема, — с серьезным видом пояснила Савитри.

— К духу кого? — не поверили Аслан и Санчес.

Чико и Смбат предпочли промолчать. Дольф и Эркюль понимающе переглянулись, Брендан кивнул. Маркус Левенталь отвернулся от экрана. Пабло схватился за голову. Последний в роду, принимая облик тотема, может не вернуться обратно. Но ведь душа Савитри, что бы о ее отсутствии ни говорил профессор Нарайан, оставалась в мире живых.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Впрочем, сейчас о возвращении речь не шла. Китовая акула без труда разбила массивным корпусом трубу и решетку, которые не могла преодолеть в человеческом обличье наследница династии, и грациозно скользнула в бассейн.

— Что это? — не понял Чико, увидев в объективе камеры пятнистый бок, мощный хвост, плоскую пасть и жаберные щели, предназначенные не только для дыхания, но и для отцеживания планктона.

— Не спрашивай, — махнул рукой Эркюль, дававший какие-то ценные указания мартышкам.

— Вопрос, как она своими плавниками будет открывать затворы, — поинтересовался приземленный Дольф, в который раз глянув на таймер и переводя взгляд на экран одной из вирт-панелей, отображавшей ход схватки на подступах к генераторам.

Рудокопы под предводительством Прокопия, Кевина и Мубарека, пройдя коротким путем через уровень мутантов, соединились с воспрянувшими духом учеными. Однако охотники даже не думали отступать, убежденные, что выполнение приказа главы научного отдела обеспечивало безоблачное будущее их семей. Они еще не знали, что их тоже предали и обманули, а для их близких в танках даже не было предусмотрено мест. Впрочем, убеждать фанатиков уже не хватало времени, поэтому сейчас судьба города буквально зависела от Кристин.

Пабло беспокоило другое. Хотя тотем давал асурам не только внешний облик, но и свою силу, он все же отчасти подчинялся законам природы, а китовая акула не могла себя комфортно чувствовать в насыщенной солями тяжелых металлов ядовитой воде. Хотя камера уплыла непонятно куда, Пабло видел, как бедняжка Кристин бьется в тесном для ее нынешнего обличья бассейне, вспенивая воду хвостом.

Да и Савитри, связанная с сестрой ментальной связью и делившая с ней могущество духа предков и человеческую боль, не просто так отворачивалась от экрана и закрывала лицо. Пабло с болью отмечал, как сжимаются в кулаки ее руки, каким напряжением сведено тело андроида, и даже не брался представить, что сейчас творилось с любимой. Впрочем, мучительными конвульсиями сопровождался и процесс превращения. Пабло помнил, как извивалась, меняя облик, Нага, как корчился от боли бедняга Синеглаз.

— Кристин! — не выдержал Пабло, когда в объективе камеры мелькнула покрытая кровоточащими язвами девичья рука.

— Кислотный ожог, как я и предупреждал, — с тоской проговорил Брендан, ныряя в аптечку, чтобы найти и приготовить необходимые для первой помощи препараты.

— А ей хватит сил? Так и от болевого шока помереть недолго, — забеспокоился Дольф.

— Она справится, — заверила товарищей принцесса Савитри.

Махарани уже не могла даже сидеть. Эйо уложила ее на постель, заботливо вытирая со лба ледяную испарину. Савитри лежала, сжавшись в комок, ее колотила крупная дрожь, процессор не мог снизить болевой шок, поскольку там, где вступали в игру могущественные древние силы, человеческая электроника давала сбой. Но Кристин уже достигла механизма. Тонкие пальцы нажали нужную комбинацию, слабеющие руки отодвинули задвижки, и ворота шлюза медленно начали подниматься…

Пабло оказался в камере первым, чтобы успеть подхватить Кристин и вытащить ее из проклятой ядовитой жижи. Выбраться самостоятельно она не могла. Все тело, которое уже не защищал оставшийся где-то на дне бассейна арамидовый костюм, покрывали страшные ожоги. Больше всего пострадали жабры, и теперь Кристин мучительно отплевывала кровавые ошметки и тянула к шее изъязвленные руки, пытаясь разорвать горло, чтобы вздохнуть, не понимая, что дышать ей сейчас по сути нечем. Это только в сказках и легендах невесты из иного мира тают красиво и грустно, точно сладкая греза или апрельский лед. Пабло слишком хорошо помнил, каково это, когда с тебя сдирают кожу, а ведь кислота, проникая внутрь, продолжала разъедать ткани, не давая дышать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Срочно промой ей глаза и обрабатывай ожоги, а я сейчас подключу ее к ИВЛ, — скомандовал Брендан, всучив Пабло приготовленные препараты из аптечки и с профессиональной точностью делая на горле пациентки надрез. — В верхней камере найдем резервуар с чистой водой, чтобы вымыть эту гадость из жабр.