Негодяи (сборник) - Гиллиан Флинн

Дверь, конечно же, была закрыта.

Джесперсон сунул руку во внутренний карман пиджака, потом передумал и огляделся вокруг. Я проследила на его взглядом. Он осмотрел притолоку, простенький коврик перед дверью и болезненное растение в терракотовой кадке справа от двери, вроде бы лимон. Подойдя к кадке, он нагнулся, приподнял ее, пощупал рукой под ней и с радостным лицом достал ключ.

Большой старомодный ключ, такой, каким можно открывать и закрывать дверь с обеих сторон, закрыть или закрыться. Джесперсон начал поворачивать ключ, и я услышала мягкий, но тяжелый ход механизма. Дверь открылась. Спустя мгновение мы оба стояли в темном холле с высоким потолком, стенами, покрытыми темно-зелеными обоями с набивным рисунком, лестницей и темными резными дверьми, конечно же, закрытыми, в стенах по бокам.

– Миссис Смерл, – окликнул мой партнер, и я едва не подпрыгнула. Его громкий голос, казалось, был более грубым вторжением в дом, чем то, что мы вошли. – Миссис Смерл? Пожалуйста, не пугайтесь. Мы не причиним вам вреда. Надеюсь, вы не возражаете, что мы позволили себе войти.

Он замолчал, а я затаила дыхание. И что-то услышала. Поглядев ему в глаза, поняла, что он тоже услышал. Слишком слабый звук, чтобы понять, что это. Из-за двери справа.

Когда дверь была открыта, мы увидели комнату, наполненную женщинами. Все сидели безмолвно и неподвижно, будто куклы размером с человека.

– Прошу прощения, – начал Джесперсон, но его слова упали, будто камни, в безмолвие, и он не стал продолжать.

Всего их было шестеро, сидящие в гостиной, будто члены какого-то женского религиозного ордена вышивальщиц, неожиданно обездвиженных заклинанием, как то, что хранило Спящую Красавицу в замке. Если они и спали, то с широко открытыми глазами, но, видимо, ничего не видели. Я поняла, что они живые, не восковые фигуры и не трупы, по еле заметным движениям – дыханию, очень медленному, морганию, очень редкому.

Мы тихо пошли дальше, не говоря ни слова, хотя вряд ли даже более грубое поведение нарушило бы эту неестественную зловещую тишину. Приглядевшись получше, я увидела, что это разные люди, а не одинаковые куклы, какими они мне сначала показались. Небольшие вариации в одинаковых простых, но хорошо пошитых шелковых платьях, как и в цвете волос – мышиные оттенки коричневого, бежевого и серого. Сходство лиц, как у родных сестер, оказалось, более всего, лишь сходством отсутствующего их выражения, будто их копировали с одной маски. Мне даже сложно было сказать, можно назвать их простыми или красивыми.

Две достаточно сильно отличались от остальных. Первая – тем, что она была явно старше остальных, с седыми волосами и слегка сутулая, вторая – очень молодая, с золотистыми волосами.

Должно быть, это Элсинда, подумала я. Не удержалась и позвала ее по имени.

Реакция была медленной, но однозначной. Она повернула ко мне голову.

Я почувствовал, как мистер Джесперсон окаменел, стоя рядом со мной. И ахнула.

– Элсинда? Ты меня слышишь?

Глаза были все так же пусты, будто направлены внутрь себя, и она больше не шевелилась.

– Интересно, может, мы волшебного слова не знаем, или надо как-то еще привлечь их внимание, – сказал Джесперсон. И продолжил нормальным, будничным тоном. – Милые леди, буду премного вам обязан, если вы просветите нас насчет того, почему вы столь умело, но загадочно изображаете живую картину.

– Безусловно, ни в Библии, ни в том, что считается в обществе историей, такого не бывало, – сказала я. – Возможно, вы – женский клуб по изучению Библии? Или нет – я поняла, современный гарем в методистской Англии, и они ждут возвращения своего повелителя и владыки.

Я сказала это в качестве шутки, но вдруг заметила свободное место в комнате – большое потертое кресло с кожаной обивкой, предназначенное, как можно догадаться, для патриарха этого скромного послушного племени.

– Я бы предпочел, чтобы картина стала живее, – сказал Джесперсон. – Ну же, леди! Вы пренебрегаете своими обязанностями. Окажите хоть какое-то гостеприимство пришедшим.

– Что он с ними сделал? – тихо спросила я, тронув Элсинду за руку. Ее рука была холодной и обмякшей, будто дохлая рыба, сколько бы я ее ни сжимала. Пульс я не смогла нащупать и после нескольких секунд отпустила руку. Та упала обратно на колени владелице. – Какой наркотик может вызвать подобное состояние?

Мой партнер покачал головой.

– Скорее, это результат гипноза в сочетании с каким-нибудь седативным средством.

– Наркотик перестает действовать со временем. А вот как пробудить их от гипноза?

– Боюсь, для этого нам понадобится Смерл.

Как только он произнес имя, я услышала какой-то шорох внизу, будто по комнате прошла дрожь. Это навело меня на мысль.

– Миссис Смерл! – громко сказала я.

Ничего не произошло – сразу. Потом мне пришло в голову, что промежуток времени между моими словами и их реакцией походил на задержку, обусловленную прохождением звука через среду более плотную, чем воздух, и слушающему приходилось воспринимать произнесенные звуки по отдельности, складывая вместе и переводя с одного языка на другой. Спустя две-три секунды, когда я уже ничего не ждала, пятеро женщин повернули головы, будто бледные и слепые подсолнухи, повернувшиеся к солнцу. Все отозвались на имя «миссис Смерл», все, кроме Элсинды.

Это был зловещий момент. Я задрожала от страха под этими невидящими взглядами, представив себе, какой властью наделил себя этот человек.

– Миссис Смерл, пожалуйста, встаньте, если слышите меня.

Ничего не произошло, хотя мы ждали целую минуту.

Я поглядела на своего друга. Может, для достижения результата нужен мужской голос?

– Миссис Смерл, – произнес он низким отчетливым голосом. – Миссис Смерл, кивните головой, если меня слышите.

Никто не пошевелился.

– Видимо, есть какое-то ключевое слово, чтобы вывести их из транса. Или он приучил их реагировать только на его голос.

Это показалось мне ужасным, но и наиболее вероятным. Естественно, человек, создавший себе такое домашнее окружение, не пожелает рисковать тем, что их сможет контролировать кто-то другой.

Но Элсинда не среагировала на оклик «миссис Смерл», и я решила попытаться еще раз.

– Элсинда. Встань, будь добра.

Я затаила дыхание.

Элсинда встала.

Джесперсон и я переглянулись. Мы подумали об одном и том же, о том, что ничто не помешает нам уйти отсюда с Элсиндой. Если увести ее от Смерла и она не будет более подвергаться гипнозу и воздействию наркотиков, то она сможет стать нормальной. Либо потребуется помощь врачей и специалистов по гипнозу…

Но мы не сможем увести с собой остальных, и зная, что Смерл придет очень скоро, как можно оставлять их здесь? Неразрешимая дилемма.

– Отведи ее на Гауэр-стрит, – решительно сказал Джесперсон.

– Ты не останешься здесь один.

– Выбирать не приходится, – сухо ответил он, кивнув в сторону нашей безмолвной аудитории.

– Я тебе не позволю.

Он поглядел на меня со смесью обиды и удивления.

– И как вы собираетесь мне помешать, мисс Лейн? За ухо потащите?

– Прошу, – сказала я, не в силах заставить его понять то, что думаю я. – Это слишком опасно…

– Думаешь, я не справлюсь со средних лет гробовщиком? Сделай одолжение. Он, может, опасен для женщин, но…

Поняв, что я задела его гордость, я попыталась объяснить свои мысли.

– Он ничто сам по себе, и, конечно же, тебе не приходится бояться этих слабых женщин, но представь себе, что он скажет лишь слово, и они превратятся в вакханок. Лишенные страха могут сотворить совершенно ужасные вещи, а если он сделал себя их богом!..

По его выражению лица я поняла, что он не может представить себе, как я, что эти бессловесные и скромно одетые леди вдруг превратятся в завывающих тварей, жаждущих крови, способных голыми руками разорвать человека на части и начать поедать его плоть.

– Милая мисс Лейн, доверьтесь мне, – тихо сказал он. – Мы не можем бросить…

– Если собираешься остаться, я прямиком иду в полицию.

Раздался скрип стула, шорох юбки, и, повернув голову, я увидела, что одна из статуй ожила. Женщина в коричневом платье встала и наклонилась к соседке в сером, что-то тихо говоря ей, так, что я не могла разобрать слов.

– Миссис Смерл?

Женщина выпрямилась. Она перестала быть безжизненной и бесцветной статуей, но стала враждебно выглядящим человеком с темными глазами и мощной линией подбородка, выставленного вперед. Пара каштановых локонов над ушами, девическая причуда, но она не делала ее ни на день моложе своих тридцати восьми.

– Кто вы такие? – спросила она. – Что означает это вторжение? Как вы посмели прийти без приглашения?

Несмотря на праведный гнев в голосе, говорила она негромко и отчетливо, быстро переводя взгляд с меня на мистера Джесперсона.