Чародей и Дурак (Книга Слов - 3) - Джулия Джонс

- Тебе лучше пойти наверх и прилечь, - сказал Таул. - Я попрошу хозяйку принести ребенка, чтобы ты могла отдохнуть рядом с ним.

Мелли встала. Как ни странно, ей ничуть не хотелось плакать. Пока еще нет. Плачут, когда что-то кончается, а перед нею еще долгий путь.

- Нет, - мягко сказала она. - Я не хочу отдыхать. Я хочу выйти к людям моего отца и показать им ребенка.

Так она и сделала. Она здоровалась с каждым, говорила с ними, целовала их усталые лица, шутила по поводу отцовского упрямства и показывала всем его внука. Она проследила за тем, чтобы их хорошо разместили и накормили, велела подать им горячей воды для мытья и браги, чтобы крепче спалось. Она отправила кухарку стряпать, велела хозяйским дочкам чинить одежду, Таулу с Берлином - врачевать, а няню Грил поставила на черную работу - к примеру, соскребать грязь с сапог.

Мелли хлопотала, пока усталость не подкосила ее вконец. Ближе к полуночи Таул взял ее за руку и сказал, чтобы она шла спать. Она заспорила было - ей не удалось пока даже словом перемолвиться с Грифтом, - но что-то в лице Таула удержало ее. В дальнем углу она увидела Андриса и Берлина они совещались с несколькими высокоградцами.

- Пойду, если ты скажешь мне, что тут происходит.

- Мы собираемся перед рассветом напасть на лагерь Тирена.

- Так скоро? - ахнула Мелли. - Ведь они только что с дороги.

- Я знаю и предпочел бы дать им выспаться как следует, но у нас нет выбора. Раз Кайлок и Тирен уже знают, что мы здесь, приходится действовать быстро. Мы и так уже дали им целый день на то, чтобы подготовиться. - Таул сел рядом, и Мелли заметила, какой усталый у него вид. - Для того чтобы вернуть твоему сыну его законное место, нам понадобится поддержка рыцарей. Без них мы обречены на провал. Нельзя входить в город с неполной сотней людей - это было бы самоубийством.

- Вам вовсе не нужно входить в город. - Мелли очень не хотелось расставаться с Таулом так скоро. - Мы могли бы уйти на юг...

- Нет, - отрезал Таул. - Не стану я этого делать. Слишком много людей полегло, слишком много жизней загублено - не могу я спасаться бегством.

- А вдруг тебя убьют? Ты не можешь сражаться, ты ранен в правую руку она у тебя висит как плеть.

Таул, удивленный тем, что она это заметила, покрутил немного плечом.

- Ничего, все будет в порядке.

- А как же мы с мальчиком? - Мелли впала в гнев, как всегда, когда тревожилась. - Что будет с нами, если ты не вернешься? Или ты полагаешь, что уже выполнил свой долг перед нами?

Мелли спохватилась, видя, как поморщился Таул, и хотела извиниться, но он прервал ее:

- С тобой останутся Берлин и несколько отборных бойцов - если мы потерпим неудачу, вас увезут в Несс, а оттуда на юг. - Таул наклонился к ней. - Но если ты так беспокоишься, я сделаю по-другому - сам останусь с тобой. Защищать тебя и ребенка всегда будет первым моим долгом, и ты не должна сомневаться в этом.

Мелли внезапно растерялась. В голосе Таула было что-то непонятное ей, что-то близкое к отчаянию. Она знала, что должна отпустить его, но не понимала почему. Она глубоко вздохнула и сказала:

- Не надо. Берлин - человек надежный. Я буду спокойна, если он останется с нами в твое отсутствие.

Таул улыбнулся ей - он все понял.

- Ты самая замечательная женщина из всех, кого я знал.

Мелли улыбнулась в ответ.

- Вернувшись, ты скажешь мне, надеюсь, зачем тебе так нужно было уйти.

- Вернувшись, я расскажу тебе все.

Он легонько поцеловал ее в щеку, проводил до спальни - а когда Мелли утром проснулась, его уже не было.

* * *

Таул сосчитал палатки и костры. Шел последний час перед рассветом, и мир обретал очертания. В свете костров хорошо были видны десять обычных палаток, одна лекарская, одна командная и шатер Тирена.

- Мне сдается, их тут не больше трехсот.

Таул кивнул. Они с Андрисом прятались в маленькой рощице к юго-востоку от лагеря. Город Брен чернел на горизонте, и гряда Хребта едва начала проступать из мрака ночи. Падал снег, и ветер сносил его неспешные, невесомые хлопья. Было очень холодно.

Таул взглянул на восточный небосклон.

- Как, по-твоему, сколько нужно времени, чтобы все стали по местам?

- Сорок минут, - ответил Андрис. - Мафри и Корвис дадут сигнал, когда будут готовы.

- Хорошо бы они сделали это одновременно. Как только кто-то из них зажжет факел, рыцари сразу смекнут, что дело нечисто.

Таул был неспокоен. Жаль, что у них недостало времени, чтобы обдумать план как следует. Им слишком мало известно о лагере, о числе и вооружении рыцарей. Таул чувствовал себя неуютно в роли слепого вождя.

- Фоллис и двое высокоградских лучников займут позицию быстро и снимут охрану, как только увидят сигнал.

- Но под силу ли это трем лучникам? Сколько рыцарей обыкновенно назначается в дозор в лагере такого размера?

Таул ни разу не участвовал в походах ордена и ничего не смыслил в устройстве их лагерей.

- Трудно сказать. Человек двадцать. Иногда в караул назначают первогодков-оруженосцев, иногда - полноправных рыцарей. Зависит от того, как велика опасность.

Голос Андриса выдавал, что и он неспокоен. После гибели Крейна отряд возглавил он - и в первый же раз ему как командиру выпала не просто отчаянная, но явно изменническая миссия. Он ведет своих людей против Тирена.

Крик совы заставил обоих вздрогнуть.

- Давай вернемся к остальным, - сказал Таул. - Сигнал последует меньше чем через полчаса, а тогда каждая минута будет на счету.

Их было меньше девяноста человек. Мафри и Корвис с тридцатью воинами каждый выехали к западной стороне лагеря:

Корвис - на северо-запад, Мафри - на юго-запад. Там они должны рассредоточиться и окружить лагерь с севера, запада и юга. Люди Андриса по их сигналу атакуют с востока. Таул с Джервеем и четырьмя высокоградцами вторгнется в лагерь первым и попытается захватить Тирена.

Двадцать человек ждали в темноте за рощей. Таул почти никого из них не знал. Они исхудали после семидневной скачки и закалились от жизни в горах. Им удалось отдохнуть от силы два-три часа, но стоило только взглянуть на их темные обветренные лица, чтобы понять: они даже не помышляют о сне и хотят одного - мщения.

Им понадобилось три часа, чтобы добраться до южной равнины Брена, и весь последний час высокоградцы ехали мимо разлагающихся тел своих соотечественников. Кайлок не стал утруждать себя погребением. Пять тысяч трупов были брошены на волю непогоды и стервятников. Таула от этого зрелища затошнило, но люди Мейбора пришли в ярость, видя, что их друзьям, братьям, соратникам и вождям отказано в достойном погребении.

Таул понимал, что они будут драться не на жизнь, а на смерть, - их глаза и теперь горели яростным огнем.