Чародей и Дурак (Книга Слов - 3) - Джулия Джонс

По короткой лестнице он спустился вниз. Плач прекратился, но его источник явно был где-то рядом - выйдя на круглую галерею, Таул уверенно направился к двери слева от себя.

Приложив ухо к двери, он услышал женский голос, говоривший что-то нараспев, - так матери баюкают детей. Таул глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Вполне возможно, что того ребенка за дверью родила другая женщина, не Мелли, но надо в этом удостовериться. Таул поклялся герцогу защищать его жену и наследников, и, если есть хоть отдаленная возможность, что сын герцога жив, долг обязывает Таула защитить его.

Таул осторожно попробовал дверь - она была заперта на засов с той стороны. Ему не хотелось вламываться силой, но ничего другого не оставалось. Он крутнулся на одной ноге и ударил другой в середину двери.

Дверь распахнулась, закричала женщина, и ребенок расплакался опять.

Таул вошел, вскинув правую руку в знак того, что приходит с миром, и женщина тут же кинулась на него. У нее был нож, и Целила она прямо в грудь. Таул опустил руку, чтобы отвести Удар, и нож полоснул его чуть ниже плеча. От боли на глазах выступили слезы. Таул яростно вытер их кулаком и двинул женщину в челюсть. Она закачалась, беспомощно махая руками, и повалилась рядом с ребенком.

Таул тут же бросился ей на помощь, но она свирепо взмахнула своим ножом.

- Прочь! Оставь нас в покое!

Таул отступил. Рука сильно кровоточила, и он зажал рану ладонью.

- Это твой ребенок? - Женщина показалась ему слишком старой для того, чтобы произвести на свет младенца.

- Дочкин. И убирайся отсюда, покуда я не вызвала стражу.

Таул, глухой к ее угрозе, заглянул в сундучок. Ребенок был совсем крошечный - он явно родился не так давно. Сжав ручонки в кулачки, он плакал самозабвенно, как будто удивляясь тому, сколько шума способен произвести. Таул направил на женщину острие меча.

- Уйми-ка его.

Пока она поднималась на ноги, он отошел закрыть дверь. Оторвав полу камзола, он попытался перевязать рану. Это оказалось нелегко - крови было много, и он не привык завязывать узлы левой рукой. Затянув повязку как можно туже, Таул вогнал кулак в середину кровавого пятна и на миг зажмурился от боли.

Женщина уже взяла ребенка на руки и баюкала его, нежно что-то приговаривая. Таул находил ее голос весьма резким и скрипучим, но ребенок, как видно, держался иного мнения, ибо скоро утих и принялся скулить.

- Дай мне взглянуть на него, - велел Таул.

Женщина прижала ребенка к груди.

Таул почувствовал вдруг, что очень устал. День был длинный и тяжелый, и хотелось одного: чтобы он скорее кончился.

- Сударыня, я не причиню вреда ни вам, ни ребенку, но взглянуть на него должен непременно. - Таул вложил меч в ножны - правая рука слишком пострадала, а левая не была приспособлена для тяжелого оружия - и достал взамен длинный нож. - Так что давайте его сюда.

Глаза женщины шмыгнули с его лица к ножу.

- Кто ты такой?

Таул, теряя терпение, двинулся к ней.

- Дай сюда ребенка.

- Я закричу.

- Навряд ли.

Женщина, сверля его взглядом, протянула ребенка. Таул, помня, как проворно она орудует ножом, решил больше не рисковать.

- Положи его на кровать и распеленай.

Женщина сделала, как он велел, оставив только подгузник и шерстяные башмачки.

- А теперь постой там, в углу. - Таул направил ей в грудь острие своего ножа. - Быстро!

Таул обошел кровать, чтобы не терять женщину из виду. Ребенок не спал и смотрел на него не совсем еще прояснившимися синими глазенками - такого же цвета и разреза, как у Мелли.

- Сколько ему?

- Дочка родила его девять недель назад. Она болеет, вот я и присматриваю за ним.

Эта бабка не на того напала. Таул знал толк в младенцах - он сам вынянчил новорожденного после смерти матери. Этому малышу куда меньше девяти недель. Таул осторожно перевернул его на животик, вспомнив, что все рожденные в доме Бренов носят на себе знак Ястреба. На спинке ребенка ничего не было.

- Сними с него подгузник и башмачки.

Таул увидел краем глаза, как женщина вскинула нож, и потерял всякое терпение. Она не доводится этому ребенку ни матерью, ни бабкой. Глаза у него как у Мелли, и видно, что ему нет еще и месяца. Таул подхватил младенца раненой рукой, несмотря на резкую боль в плече.

- Оставь его! - завопила женщина и подскочила к Таулу с ножом, но он пригрозил ей своим, заставив отступить.

- Подай мне одеяло.

Она сняла одеяло с постели.

- Прошу тебя, не забирай его. Пожалуйста.

- Сударыня, это не ваш ребенок - мы оба это знаем. - Таулу не нравилась эта женщина, и он не доверял ей, но видел, что она привязана к малышу. - Почему бы вам не сказать мне правду? Никакого вреда вам от этого не будет.

- И ты не заберешь его, если я скажу?

- Заберу непременно.

Таул взял у женщины одеяло, и она не сделала попытки пырнуть его ножом. Таул одной рукой как мог завернул ребенка и покачал немного, чтобы успокоить.

- Ты, я вижу, умеешь обращаться с детьми.

- Да. Когда-то я вынянчил одного. - Таул почувствовал что женщина немного утихомирилась, и успокоился сам. - Помогите мне завернуть его получше. Ему холодно.

Женщина колебалась, не решаясь расстаться с ножом.

- Да ты кто?

Таул хотел опять оставить вопрос без ответа, но потом решил открыться - быть может, и женщина ответит ему тем же. Глядя ей в глаза, он сказал:

- Я Таул, герцогский боец. Я поклялся перед всем городом защищать герцога и его наследников.

Женщина поправила одеяло, укрыв младенцу ручонки.

- И ты думаешь, что это его сын?

- Я не уверен - только вы можете мне сказать, так это или нет. Я не виню вас за то, что вы взяли его себе, - ведь вы спасли ему жизнь. Я перед вами в неоплатном долгу и весь свой век буду вам благодарен. Но прошу вас, скажите мне правду.

Женщина погладила малютку по голове.

- Если скажу, ты возьмешь меня с собой? Видишь - он меня любит. Он только меня и знает. Я ему как мать - без меня ему будет страшно.

Таул бросил нож на кровать и взял женщину за костлявую искривленную руку.

- Вы пойдете со мной, обещаю. Я вижу, что и вы его любите. А теперь говорите. - И Таул в знак доверия вернул ей ребенка.

Она вся дрожала, и ее ресницы слиплись от слез.

- Иди, иди к няне Грил. Вот так, молодец.

Присев на кровать, она распеленала левую ножку ребенка и сняла с нее башмачок. В пухлой складочке чуть выше лодыжки виднелось крохотное розовое пятнышко - знак Ястреба.

- Баралис велел мне унести его и убить, - тихо сказала она. - И я бы сделала это, кабы не Корселла.

- Корселла? Дочь Тугосумки?

- Да, и моя племянница. Ты знал ее?

- Я жил у них, когда приехал в Брен впервые.

- Славная девочка. Сердце золотое, и красавица собой. Таул придерживался несколько иного мнения, но теперь не время было спорить.