Пёсья жизнь - Леонид Вембер

Я поинтересовался, нет ли в долине моих родственников. Оказалось, что есть потомки одного брата Тумана и двух его сестёр, хотя сами они давно умерли. В конце встречи к нам протолкались два глубоких старика. Пёс уже плохо слышал, так что говорил, в основном, человек. Оказалось, что они от кого-то из бывших гвардейцев услышали имена Гокена и Тошира, вот и пришли выяснять, не бывшие ли это их десятники. Когда они узнали, что это они, то очень обрадовались. Старик стал громко рассказывать окружающим об их совместных подвигах и героических поступках. Окружающие слушали его, раскрыв рты и пасти. Мне пришлось прервать его и довольно резко отчитать.

— Ты, старик, говоришь о своих подвигах, а почему молчишь о том, что бросил своих десятников, а сам, по сути, дезертировал?

Видя его недоумение, я пояснил:

— Вашему десятку король приказал занять башню и охранять её столько, сколько потребуется, дожидаясь прихода нового Короля. Вы же не выполнили его приказ и покинули свой пост без уважительной причины. Гокен и Тошир вдвоём четыре века выполняли долг за весь десяток, а вы отсиживались здесь, в полной безопасности. Да, они совершили подвиг, а на вашем месте я бы стыдливо молчал о том, что я из его десятка. Теперь мне понятно, кто стоит у истоков нынешнего позора гвардии. Хочу сообщить вам, что тот замок, убережённый этими двумя героями, очень хорошо послужил тем, кто четыре века охранял нашу страну, и вас всех, от Врага и выстоял, пока вы здесь, в безопасности, рассказывали о своих подвигах.

Старики понурились, наконец пёс ответил:

— Мы пошли спасать Короля и его семью!

Я криво усмехнулся и поправил:

— Вы покинули свой пост под предлогом того, что идёте спасать Короля и его семью. Сделали вы это? Нет. Короля вы не спасли, а семью его не нашли, так почему вы не вернулись, чтобы помочь своим десятникам выполнить последний, предсмертный приказ Короля? — Я повернулся к новой гвардии, стоящей несколько в стороне, и пояснил: — Вот то, что я никому из вас никогда не прощу. Запомните, что является одним из самых тяжких преступлений для гвардейцев. Король — хранитель всё рассчитал, он пожертвовал собой, он обеспечил безопасность своих потомков настолько, насколько это было возможно, он подготовил им в качестве базы неприступный замок с небольшим, но, как он считал, преданным гарнизоном. Король не учёл только глупость и предательство тех, кому он доверял, тех самых солдат этого гарнизона. Если бы не подвиг двоих, о ком я говорил, всё в дальнейшем могло сложиться и по-иному, намного хуже. Я ещё раз повторяю, пока идёт обсуждение планов, я с благодарностью приму любой совет, буду рад спору и несогласию. Но, когда я принял решение и отдал приказ, он должен быть выполнен без раздумий и колебаний. Только на таких условиях я смогу возрождать страну и бороться с Врагом. А вы, дезертиры и предатели, вон с моих глаз. Доживайте в покое и безопасности свой век, а Гокену и Тоширу я не скажу, что видел вас, пусть и дальше думают, что вы все погибли, спасая короля, а не удрали, спасая свои шкуры.

Мы говорили на псовом языке, потому что он громче, а пёс тоже должен был меня хорошо расслышать. Он услышал. Оба старика побрели через брезгливо раздвигающуюся толпу, человек с опущенной головой, а пёс с поджатым хвостом. Я заметил ещё две такие же пары, так же бредущие прочь.

— Ты не слишком суров? — Шепотом спросил меня Лео. — Все-таки со стариками можно было бы и помягче.

— Не трави душу. — Попросил я его, так же шёпотом. — Самому противно, но для молодых это будет очень хороший урок, да и его хвастовство меня взбесило.

В долине мы вынуждены были провести ещё две недели. Успели мы за это время довольно много. К нам приходили толпы молодых псов с Друзьями и просились в гвардию, и я имел возможность выбирать лучших из лучших. Три раза я устраивал "проходы на Дружбу" с таким количеством желающих, что к концу дня лап под собой не чуял. Лео тем временем учил жрецов заклятиям пробуждения, а всё растущую гвардию азам боя. Я очень надеялся в дальнейшем привлечь к этому отцов, так как лучших учителей придумать трудно.

К концу третьей недели нашего пребывания в долине я понял, что пора возвращаться в столицу, мы и так задержались много больше, чем рассчитывали, а дела всё накапливались. Тем более что дорога должна была занять ещё три недели или больше. Двигались мы с огромным сопровождением. С нами шла вся наша, так сказать, гвардия, насчитывающая уже более трёх с половиной сотен пар бойцов, почти столько же пар молодых магов, которых я собирался «спихнуть» в училище к Гильярду. Более двух сотен молодых псов шли искать себе Друга. Большинство из них также надо было пристроить в училище. Я очень надеялся, что среди них окажется и Волькин Друг.

Срочно вставал вопрос о доукомплектации преподавателями училища, так как к своим уже почти двум сотням учащихся, набранным Гильярдом, мы добавляли ему почти девять сотен. Перед выходом из долины я при помощи Дворца связался с отцами и попросил их ускорить поиски и отправку преподавателей для училища в связи с ожидаемым засильем учащихся. Они обещали помочь. В училище срочно уехали Загр с Вольдаром, Лег с Травелем, два с половиной десятка пар из Боевых Друзей и ещё три с лишним десятка пар магов, не бывших на собрании, и оттого нам не знакомых. Среди них были двое лучших знатока Природной и Предсказательной магии. Я очень хотел с ними познакомиться и поучиться у них, но сомневался, что найдётся время.

Дорога заняла времени больше, чем мы планировали. Она была тяжела из-за глубокого снега в горах, а довольно много людей и несколько псов оказались слабоваты для того темпа, что мы задавали. Тем не менее, через три с небольшим недели мы добрались до училища. В нём сразу стало тесно от более чем двух тысяч людей и псов.

Волька, уже успевший сдать дела заведующего кафедрой отцу и Легу, оставался старшим преподавателем. Вообще, уровень преподавателей в училище был очень высок. Не было ни одного преподавателя ниже третьего уровня. Зато уровень большинства учащихся был крайне низок, пока. Все они только начинали учиться.

В первый же день нашего пребывания в училище я провёл "проход на Дружбу". Из-за холода делать его пришлось в Большом зале и двух прилегающих коридорах. Из почти двух сотен учащихся — людей и почти такого же количества псов, пришедших с нами, образовалось сто тридцать девять пар Друзей. А вот Волька опять остался один. Это меня уже начало беспокоить — более готового к Истиной Дружбе человека придумать трудно, а она его почему-то обходит. Из новых Друзей сорок три пары попросились в гвардию, и тридцать девять из них были мною приняты.