Голливудские жены - Джеки Коллинз

— Опять пробоваться? — простонал он.

— Да. Но я ничуть не сомневаюсь, что ты проявишь себя замечательно. Так ведь?

Он угрюмо кивнул.

— Улыбайся, дорогой. Будь обаятельным. Сегодня вечером ты будешь особенно учтив с Оливером Истерном… который, как ты, наверное, уже догадался, продюсер твоего нового фильма.

И еще более мил — с Джиной Джермейн, которая, как и ты, моя клиентка.

— Буду стараться.

— Мне нужно больше, чем это.

— Не думаю, что я нравлюсь Джине.

— Так понравься. Тебе это не должно быть очень уж трудно.

— Хотите, чтобы я ее трахал? — зло обрезал он. — Я не трахаюсь, чтобы мне дали работу.

— Я ничего подобного не говорила. И так со мной Не разговаривай.

Он бросил сердитый взгляд.

— Простите.

— Идем. Начнем с Оливера.

— Пусик, мне так жаль, что твоя картина накрылась. Они предлагали роль Адаму, но он отказался. Не его амплуа. Роль прямо для тебя. Миленький, мне так жаль.

Росс озадаченно уставился на Биби Саттон. Он ни слова не понял из того, что она наговорила.

— Пусик, а как Элейн? У нее все хорошо? Слышала, она начала очень заглядывать в рюмочку. Ну сейчас-то все хорошо, да?

— Ты, как всегда, выглядишь замечательно, Биби. — Он наклонился и прошептал ей на ухо:

— Как-нибудь на днях затащу тебя в постель и затрахаю до смерти.

Она застенчиво улыбнулась.

— Шалун!

Адам Саттон возник с ней рядом, небрежно кивнул Россу, сказал:

— Лейзеры и Уайлдеры зовут за свой столик.

— Да? — Она поискала глазами, не найдется ли предложения получше. — Минутку, сейчас кончу и приду.

Адам ушел. Росс опять наклонился вперед.

— Со мной в кровати наверняка бы кончила!

— Росс! Скверный мальчишка!

— Кто скверный мальчишка? — Между ними втиснулась Карен Ланкастер — сплошной бежевый атлас и вздутые соски. Ее сопровождала звезда рока. — Это Джош Спид, — объявила она церемонно. — Он в Америке на гастролях. В первый раз попал на голливудскую вечеринку и подыхает со скуки, верно, малыш?

Он говорил на чистейшем кокни.

— Ты это, девушка, брось. Мне тут черт знает как здорово.

— Выговор как у Мика Джэггера, — с видом знатока заметила Карен. — Только Мик говор подделывает. А у Джоша — настоящий.

— Как делишки у Джорджа, пусик? — поинтересовалась Биби.

Карен ничего не ответила. Она злобно вылупилась на Росса.

— Я рада, что твой фильм похерили, — выдала она со злорадством.

— В киношке я б не отказался сбацать, — заметил Джош.

Карен схватила его за руку.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать два.

Биби надоел этот разговор, и она удалилась.

— Правда? А Россу, знаешь ли, пятьдесят. Сегодня. — Карен хохотнула. — По возрасту он ведь тебе в дедушки годится.

Оба захихикали.

Россу было не до смеха. Вот еще — дедушка! Наглость какая!

И его фильм похерили — что она хочет этим сказать? Он принялся разыскивать Джину, а столкнулся носом к носу с Сейди, которая шла в уборную. Они натянуто поздоровались и быстро разошлись.

Джина вела беседу с Оливером. Росс подошел небрежной походочкой.

— Веселишься? — Она лучезарно улыбнулась.

Он запустил глаза в ее глубокий вырез. Она-то точно обставила Долли Партон24.

— Думаю, позже я развеселюсь еще больше, — сказал он и ущипнул ее за зад.

— Не представляешь, как мне жаль, — лицемерно запричитал Оливер. — Но случается и такое. Ты это и без меня знаешь, Росс.

— Извините меня, — поспешила сказать Джина. — Мне надо поздороваться с Вулфи.

— Жаль чего? — поинтересовался Росс.

— Ты в кинобизнесе не новичок и понимаешь, какие дела бывают, — экспансивно продолжил Оливер. — Главное — куш сорвать. Верно?

На ум пришли три фразы.

«Позвони своему агенту».

«Пусик, мне так жаль, что твоя картина накрылась».

«Я рада, что твой фильм похерили».

Боже, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить!

— Оливер, — бросил он резко, — что тут за хреновина происходит?

Бадди усваивал все с ходу. Быть обходительным означает, как правило, выслушивать людей, не перебивая. Он ловил каждое слово, стараясь, чтобы лицо его выражало при этом живой интерес, и видел, как глаза у них то и дело обегают зал. Дважды его бросали, не договорив фразы, когда в поле зрения попадал более перспективный собеседник.

Адам Сатгон подарил ему несколько минут своего драгоценного времени.

— Думается, вас ждет блестящее будущее, — заметил Адам. — Имея агентом Сейди и… — Он так и не договорил. Биби поманила к себе, и он убежал.

Бадди увидел Джину, набрал в грудь воздуха и пошел к ней.

Она поздоровалась с холодком.

Он включил все свое обаяние.

Джина растаяла.

— Надумал трахнуть кинозвезду? — сладострастно зашептала она.

От ответа спас ее агент по связям с прессой, который подлетел, бросил на Бадди взгляд, словно говоривший «Исчезни», по-хозяйски взял ее за руку и заявил:

— Арми Арчерд хочет с тобой поговорить.

Бадди опять пошел бродить по залу, чувствуя, как пахнет деньгами, и страстно желая быть частью этого всего, желая быть признанным. Тогда-то он и увидел Вулфи Швайкера и встал как вкопанный. Толстяк развлекал компанию явно потешным анекдотом — все буквально умирали со смеху.

Колобок. Так Бадди его про себя называл. Колобок.

Увидев его во второй раз, он не сомневался — тот самый тип, который в ночь роковой вечеринки давал Тони кокаин. Он продолжал глядеть на него, не отрываясь. Черные глаза-льдинки.

Вулфи почувствовал на себе тяжелый взгляд Бадди и стрельнул глазками в его сторону. Он напрягся внутри, предвкушая радости секса.

— Кто это? — спросил он у Биби.

Она бросила небрежный взгляд в ту сторону.

— Последняя находка Сейди. Ничего важного, дорогой. А что?

— Видел его на приеме в честь Джорджа. Просто интересно.

— Пусик, погляди на платье Джины. Думаешь, она шила его сама?

Вулфи оторвал взгляд от Бадди и всецело занялся Биби. Он пристально изучил одеяние Джины — красное платье в талию.

— Хм… — лукаво заметил он. — «Зоди»с налетом «Фредрика из Голливуда», как по-твоему?

А из гигантского торта выпрыгнула рыжая девица в белом воздушном бикини и под всеобщие крики, одобрительные возгласы и свист плюхнулась Россу на колени. Деловые беседы были прекращены: мужчины уставились на почти голую девицу, которая, извиваясь на коленях у Росса, спела «Желаем счастья в день рожденья». Аппетитная, но не настолько, чтобы деловые разговоры прекратились надолго.

Росс четко сыграл свою роль. Он был вовсе неплох, когда требовалось принять подобающее случаю выражение. Осклабился, вздыхал, причмокивал. Задул пятьдесят свечей, пытаясь в то же время согнать с колен обалдевшую от наркотиков дуреху. И все это время кипел от негодования.